Страница 55 из 79
Раштай на несколько мгновений впал в тяжкие раздумья. Потом он поднял взгляд на джоддака и решительно ответил:
— Госпожа, я не могу так поступить! Я — солдат, и мое слово — это слово чести! Я не могу ночью зарезать человека, с которым бок о бок сражался! Если мы заберем у Тени артефакт, то все решит поединок — мой с графом Артагоном!
— О, боги! — закатила глаза эльфийка. — Что один — что второй! И ты веришь в то, что этот граф так же, как ты, будет держать свое слово⁈
— Да, госпожа! — твердо ответил орк. — Я уверен в этом!
— Кто командует отрядом после… смерти Атсеная? — резко сменила тему Банши.
— Ввиду отсутствия вашего решения солдаты единогласно выбрали командиром меня, — склонил голову Раштай.
Мирра несколько секунд пристально смотрела на орка, а потом задумчиво произнесла:
— Ты честен и умен, в отличие от предыдущего командира. И… признаюсь — весьма дипломатичен. Чересчур прямолинеен, впрочем — как и все вы, орки. И… для такой миссии — слишком честен…
— Назначьте нового командира, госпожа джоддак, — посмотрел ей прямо в глаза Раштай. — Более… подходящего для такого задания…
— Нет… — неожиданно для Раштая произнесла Мирра. — Я подтверждаю твои полномочия! Вы слишком далеко, и лучшей кандидатуры мне сейчас не найти. К тому же, ввиду того, что вы потеряли след, я уже предприняла кое-какие шаги…
— Мы нашли их, госпожа Мирра! — отрапортовал Раштай. — Судя по всему, Тайрон направляется в Волкан.
Банши смерила его оценивающим взором и снисходительно произнесла:
— Молодец… Продолжайте преследование!
— Есть, госпожа!
Джоддак еще несколько секунд раздумывала, а потом вновь обратилась к Раштаю:
— Есть информация, о которой не должен знать никто, кроме тебя… Ты можешь мне это гарантировать?
— Да, госпожа!
— Я подкупила ликантров Морны — они встретят Тайрона. Если это произойдет до того, как вы настигните его, то я поручаю тебе забрать у вожака Бивня голову Тайрона и Пламень Судьбы. Без всякой дележки с Лигой! Такой вариант не противоречит твоим понятиям о чести?
— Нет, — уверенно покачал головой орк. — В данном случае договор с Лигой теряет свою силу, и я доставлю вам Пламень. И пусть только кто-нибудь попробует мне помешать!
— Вот и отлично! — потерла ладони Мирра. — Я свяжусь с тобой, командир Раштай! Удачной охоты!
— Спасибо, госпожа, — успел ответить орк, и связь прервалась…
Некоторое время Раштай сидел на плаще, анализируя разговор с Миррой Банши. Потом он уверенно кивнул каким-то своим мыслям и улегся спать.
Уже три дня маг и гном пробирались сквозь небольшие перелески, покрывавшие обширные поля. Заснеженные горные вершины остались где-то далеко справа, и они видели их, лишь поднимаясь на невысокие холмы. Каменистая почва давно закончилась, уступив место чахлой невысокой траве. Деревья в этой унылой местности росли карликовыми и кривыми, словно изогнутыми чьей-то жестокой рукой.
Вечерами стало заметно холодать, и путникам приходилось кутаться в свои теплые плащи и спать поближе к костру. Альвисов, привыкших к снегам, заморозки ничуть не пугали, но они, словно ручные животные, располагались рядом со своими хозяевами. Гном даже спал со своим Инеем почти в обнимку — густой и пушистый мех зверя грел его лучше всякого плаща. Это было невероятно, но Гимзи очень привязался к огромному коту, который едва не разорвал его на части. Он часто гладил своего питомца, чесал за ушами и даже расчесывал его мех своей грубой деревянной расческой. Грозный зверь, проникшись к своему хозяину ответными чувствами, нежно урчал и терся о ногу гнома массивной головой, выпрашивая кусок копченого мяса. Гимзи, тайком от Тайрона, иногда подкармливал своего любимца. Тайрон, заметив, что кот что-то с удовольствием нажевывает, улыбнулся и строго произнес:
— Гимзи, если у нас кончатся припасы до приезда в Волкан, то нам придется кого-то съесть. И первой кандидатурой будет твой обнаглевший кот! К тому же своими нежностями ты избалуешь животное. Клянусь, что больше не наложу на него ни единого заклятья, и вскоре он поедет на тебе, а не ты на нем!
После этого гном перестал кормить своего альвиса. Впрочем, звери и без этого не испытывали недостатка в пище — едва путешественники располагались на привал, коты тут же отправлялись на охоту. Они отлавливали небольших грызунов, размером с зайца, в изобилии водившихся в этой местности. В отличие от Гимзи, Тень держал своего Укуса в строгости — зверь был сдержанным и послушным, словно верная собака, понимающая каждый взгляд хозяина. Утром, едва Тайрон начинал собираться в путь, альвис уже пытался залезть своей мордой в лежавшую на земле сбрую. Гном даже не слышал, чтобы спутник хоть раз приказал что-то своему коту — тот без слов менял направление, останавливался и подбегал к Тени в нужный момент.
Вечером, за ужином у костра, гном часто рассказывал магу о своей прежней жизни. Он вспоминал веселые истории, комичные случаи; заочно познакомил Тайрона со всеми друзьями и дальними родственниками. Тень добродушно выслушивал его россказни, подшучивал и иногда помогал подобрать нужное слово.
Однажды, после очередной байки о своей молодости, Гимзи нерешительно посмотрел на друга и осторожно спросил:
— Тайрон, а почему ты никогда не рассказываешь о себе?
Мага, казалось, смутил этот неожиданный вопрос. Он на несколько мгновений задумался, а потом пристально посмотрел на гнома:
— А что именно ты хотел бы узнать?
— Ну-у, я даже не знаю, — стушевался Гимзи. — Например, то, откуда ты родом… Кем были твои родители?
Тень нахмурился, всем своим видом олицетворяя свое прозвище, а потом тихо ответил:
— Самое мое первое воспоминание о детстве — чаща леса… Да, мы с мамой жили в лесу, потому что жители небольшой деревни изгнали нас. Почему — я никогда так и не узнал… Отца своего я ни разу не видел… Потом, однажды ночью, на нас напала стая волков… — Тайрон тяжело вздохнул. — И тогда мамы не стало… Ее растерзали прямо у меня на глазах… Не знаю, почему волки не тронули меня… Вот такое детство, дорогой гном!
Гимзи потрясенно молчал. Его поразило то, как спокойно Тень рассказывал обо всем этом. Если он так относится к своему незавидному детству, то сколько же горя выпало на его долю в течение всей долгой и таинственной жизни. Наконец гном понял, что должен что-то произнести в ответ на эту трагическую историю, и ляпнул первое, что пришло в голову: