Серый Человек

— А полиция?

— Ближайший участок находится во Дворце Правосудия, но кому нужны войска на передовой? Лучше вообще не звонить им, иначе здесь будет кровавая баня.

Джентри стоял неподвижно и смотрел на Мориса. Старик от души рассмеялся, борясь с кашлем.

— Я уже давно проложил этот отходной маршрут. Для себя, когда я был куда подвижнее, чем сейчас. Несколько месяцев назад я попросил соседского паренька проползти наверху и посмотреть, все ли в порядке. Никаких проблем, можешь приступать.

— Пошли со мной.

— Ты не протащишь мою дряхлую задницу через этот лаз. И я больше ни от кого не убегаю. А теперь иди.

— Морис, через несколько минут сюда вломится группа убийц. Они знают, что ты помог мне. Они сделают все, чтобы вытянуть из тебя информацию.

Морис грустно улыбнулся и пожал плечами.

— Я никогда не боялся умереть, Корт. Но мысль о бесполезной смерти мне отвратительна. Если бы я получил по одной пуле во Вьетнаме за каждого чертова друга, которые у меня там были, это была бы достойная смерть. Если бы я умер на работе в ЦРУ, это была бы почетная смерть. В зависимости от того, что я делал в то время, можно было выбирать. Ты понимаешь, о чем я говорю. Но сидеть здесь, в этом доме в Женеве, переключать каналы телевизора и выхаркивать легкие, пока моя печень гниет заживо… в этом нет никакого достоинства.

— О чем ты?

— О том, что я умру ради тебя, парень. За последние четыре года ты совершал гораздо более справедливые убийства, чем все это проклятое Управление. Ты заслуживаешь помощи, когда попадаешь в безвыходное положение.

Джентри не знал, что сказать, поэтому промолчал.

— Не упусти этот шанс, мальчик. Убирайся отсюда. Я задержу их; возможно, расквашу пару носов. Ничего не обещаю, но постараюсь проредить их строй.

— Я никогда тебя не забуду.

Морис улыбнулся и указал вверх.

— Если я прорвусь через охрану и попаду на небеса, то замолвлю за тебя словечко перед Ним. Посмотрим, удастся ли мне спасти твою тощую задницу еще и в загробной жизни.

После неловкого объятия, когда оба уже думали о предстоящей битве, Морис сказал:

— И еще одно. Надеюсь, ты сохранишь хорошие воспоминания обо мне. Не думай обо мне плохо, если… если узнаешь, что я совершил кое-какие ошибки в жизни.

— Ты мой герой, и это никогда не изменится.

— Спасибо, мальчик.

Снаружи послышался визг тормозов.

— Иди!

Джентри кивнул. Он стиснул плечо старика и прыгнул на потолочную балку. Когда он подтянулся и оказался в узкой мансарде, сломанные ребра и распухшее запястье снова запротестовали от боли. Он только успел откинуть крышку вентиляционного люка, когда мощный пинок в парадную дверь отодвинул платяной шкаф на целый фут в коридор.

Морис развернулся и поспешил на кухню так быстро, как ему позволяли старые ноги и измученные легкие. Дверь за его спиной треснула после очередного удара. Он ухватился за массивную газовую плиту и рывком отодвинул ее от стены на несколько дюймов. Потом стал отчаянно шарить за плитой, напрягаясь до предела, но никак не мог ухватить нужную вещь. Он огляделся в поисках чего-нибудь, чем можно было бы дотянуться до цели.

Южноафриканские коммандос служили в Национальном агентстве безопасности ЮАР. Командир группы из шести человек стоял во дворе перед парадной дверью белого дома с пистолетом «Бенелли» в наплечной кобуре, пока остальные члены группы доламывали забаррикадированную дверь. Потом они разошлись отработанной тактической цепочкой по двухэтажному зданию. Они разделились на две части в середине первой комнаты. Первая группа вошла в спальню, где увидела старика, сидевшего за столом с руками за головой и переплетенными пальцами. Он глядел в дальнюю стену и являл собой образец покорности. Первый боец грубо столкнул его на пол и обыскал. Он нашел пистолет на ремне и бросил его в раковину.

— Это антикварная редкость, идиот! — произнес старик, когда двое южноафриканцев бесцеремонно водворили его на стул. Потом они отнесли его в гостиную вместе со стулом и подождали, пока остальные члены группы не объявили о том, что в доме все чисто.

Когда команда собралась вокруг пленника, старый американец обвел взглядом их лица.

— Южноафриканцы, — заключил он, судя по их виду и акценту.

— Где Серый Человек? — спросил командир.

— Только посмотрите на себя, — Морис проигнорировал его вопрос. — Трое черных, трое белых. Черное дерево и слоновая кость. В старые добрые дни ваши белые отколошматили бы черных, да?

Ответа не последовало.

— Вы, белые ребята, небось, скучаете по апартеиду?

— Где Серый Человек? — повторил командир.

— Ага, ваш командир все-таки белый. Сохраняете сегрегацию, да? Плантаторы переселили рабов в большой дом, но по-прежнему отдают приказы. Я прав?

Один из чернокожих бойцов снял свой «Узи» с нагрудного ремня и замахнулся, готовый ударить прикладом в челюсть Мориса.

— Стоп! — крикнул командир группы. — Он пытается тянуть время, чтобы его любимец мог убраться подальше. Это не сработает, старик. А теперь… Где Серый Человек?

Морис улыбнулся.

— Теперь моя очередь спросить: кто это такой?

Лидер нахмурил брови и заговорил с протяжным бурским акцентом.

— Теперь моя очередь врезать тебе за насмешку вместо ответа.

Он кивнул чернокожему оперативнику, стоявшему рядом с ним, и приклад «Узи» врезался в челюсть американца, отчего его голова резко откинулась назад.

— Давай попробуем еще раз, старый засранец. Куда он ушел?

Морис сплюнул кровью вместе с кусочком нижней губы на пол перед ним.

— Не помню. Я достиг того преклонного возраста, когда память начинает отказывать. Все забываю, знаете ли. Старость — не радость.

После напряженной паузы командир выкрикнул ему в лицо:

— Я больше не буду спрашивать! Серый Человек был здесь. Где он сейчас?

— Извините, молодой человек, мне нехорошо. Не возражаете, если я отойду в уборную?

Командир убийц посмотрел на своего подчиненного.

— Врежь ему еще раз.

— Он ушел, — мгновенно сказал Морис. — И вы его не найдете.

Южноафриканец ощерился на старика.

— Я найду его. Найду и убью. Репутация Серого Человека — это всего лишь раздутый пузырь.

Морис рассмеялся и сразу же закашлялся.

— Знаешь, сколько людей, которые говорили то же самое, теперь гниют в гробах?

— Со мной так не выйдет, приятель.

Морис одобрительно кивнул.

— Должен признать, здесь ты прав. От тебя останется слишком мало для целого гроба. Но не беспокойся: я слышал, что похоронная служба в Женеве работает как часы. Если повезет, они успеют соскрести достаточно твоих останков, чтобы наполовину заполнить урну на каминной полке твоей матери.

Южноафриканец склонил голову набок.

— О чем ты толкуешь, старый придурок?

— Просто говорю, что твое будущее выглядит мрачно, но есть и хорошие новости.

Южноафриканец посмотрел на своих людей. Он явно имел дело со спятившим безумцем.

— Ладно, босс, я подыграю тебе. А какие хорошие новости?

— Твое мрачное будущее будет коротким.

Морис улыбнулся и тихим голосом завел молитву об отпущении грехов.

В рациях прорезался голос Техника. Шестеро бойцов поднесли руки к наушникам, чтобы лучше слышать.

— Наблюдатель сорок три сообщает, что объект только что вышел из маникюрного салона на другой стороне улицы от дома. Он идет пешком, направляется на запад.

Командир южноафриканцев кивнул и снова обратил внимание на Мориса.

— Есть еще хорошие новости, дедуля. Нам не придется пытать тебя, чтобы узнать, куда он делся.

Морис продолжал молиться с закрытыми глазами. Командир южноафриканской группы пожал плечами, прицелился ему в грудь и выстрелил с одной руки.

Когда пуля вылетела из ствола в огненной вспышке, южноафриканец взлетел в воздух, и ударная волна вынесла его на кухню. Он сломал шею, кожа на его руках и лице моментально сгорела. Остальные пятеро разделили его участь, хотя в гостиной было меньше места, и никто не успел взлететь.