Страница 49 из 200
Как решить столь огромную задачу, Зиновьев и изложил последовательно в трех докладах.
Выступая 23 июля со своим первым докладом, он подробно разобрал проблему необходимости сохранения национальных пролетарских партий, что отвергали в Великобритании и Франции. Подчеркнул — такое отношение свидетельствует о кризисе, поразившем рабочее движение. Объяснял: «Часто говорят, что во время войны потерпела крах сама идея партийности. В противовес этому мы говорим:... коммунистический интернационал непоколебимо убежден в том, что крах старых “социалистических” партий II Интернационала ни в коем случае нельзя изображать как крах пролетарской партийности вообще. Эпоха непосредственной борьбы за диктатуру пролетариата родит новую партию пролетариата — коммунистическую».
Тут же поспешил пояснить — какой она должна быть. «Такие люди, как Каутский, — сказал Григорий Евсеевич, — говорят нам: у вас в России не диктатура рабочего класса, а диктатура партии. Думает упрекнуть нас в этом. Ничего подобного. У нас существует диктатура рабочего класса и именно поэтому и диктатура коммунистической партии. Диктатура коммунистической партии есть лишь функция, лишь признак и выражение диктатуры рабочего класса»174.
Во втором своем докладе Зиновьев говорил уже не столько от себя самого, сколько от комиссии, предварительно обсудившей предложенные им 21 условие приема в Коминтерн. И тут Григорий Евсеевич упорно бил в одну точку. Ту самую, о которой речь шла в решении ПБ от 1 июня, о которой первоначально должен был говорить Бухарин — об опасности, проистекавшей от центристов, то есть реформистов.
«Каждая организация (то есть партия — Ю. Ж. ), желающая принадлежать к Коминтерну, обязана планомерно и систематически, — потребовал Зиновьев, — удалять со сколько-нибудь ответственных постов в рабочем движении (партийная организация, редакция, профсоюз, парламентская фракция, кооператив, муниципалитет и т. п. ) реформистов и сторонников “центра”, и ставить вместо них преданных коммунистов»175.
А чтобы всем было ясно, кого он имеет в виду, Зиновьев назвал наиболее известных центристов: Ф. Турати, Д. Модильяни из Итальянской социалистической партии, К. Каутский, Р. Гильфердинг из Социал-демократической партии Германии, Ж. Лонге из Французской социалистической партии, Р. Макдональд из Лейбористской партии Великобритании. Только затем перешел к не менее важной проблеме, весьма своеобразно объяснив суть реформизма.
«Нередко изображают дело так, — говорил Зиновьев, — будто бы существует известная противоположность между “Востоком” и “Западом”. Пытаются вдолбить в голову рабочим, будто III Интернационал есть организация рабочего класса Востока, а Запад стоит в стороне... Этой противоположности между “Востоком” и “Западом” вовсе не существует в действительности. Зато существует другая противоположность — противоположность между коммунизмом и реформизмом, между коммунизмом и социал-шовинизмом...
Мы видим одинаковое деление (рабочего) движения на три части во всех странах: 1) ясно выраженное оппортунистическое правое крыло;.. 2) более или менее ярко выраженное среднее течение, болото, центр;.. 3) левое, более или менее коммунистическое или склоняющееся к коммунизму крыло».
Посчитав, что еще недостаточно разъяснил вопрос, Зиновьев повторил причину необходимости чистки партийных рядов. «Мы должны, — пояснял он, — бороться за коммунизм, который не может быть создан в один месяц, а должен быть завоеван после многих боев при помощи возможно более централизованной организации и ясной, определенной тактики. Перед такими господами, которые думают отделаться от нас почтовыми карточками (ранее Зиновьев сказал о Модильяни, якобы говорившем: “Почему не вступить в III Интернационал? Это ведь нас ни к чему не обязывает. Достаточно послать раз в две недели почтовую карточку в Исполнительный комитет. Больше ничего. Почему бы нам этого не сделать? ”176 — Ю. Ж. ), мы захлопнем дверь прежде, чем они успеют войти к нам»177.
Затем Зиновьев охарактеризовал положение во всех коммунистических партиях с точки зрения наличия у них черт реформизма и сразу же добавил: «Возможно, у других партий найдется, что поставить на вид нам, русским. Само собой разумеется, что каждая партия, принадлежащая III Интернационалу, вправе сказать это нашей партии, если мы делаем ошибки. Это ее интернациональная обязанность.
Мы должны рассматривать Интернационал как единую международную партию, у которой имеются свои отделения во всех странах. Каждое из них имеет право “вмешательства” и высказывания своих мнений»178.
Закончил же Зиновьев этот доклад так: «Можно принять 18 тысяч условий и все-таки остаться каутскианцами. Речь идет о действиях. Мы готовили эти условия (двадцать одно — Ю. Ж. ), чтобы иметь критерий, чтобы получить возможность объективной проверки того, что хочет конгресс. Во всяком случае, я надеюсь, что конгресс создаст ясность и даст нам точку опоры, чтобы каждому рабочему было понятно, что хочет III Интернационал»179.
Наконец, в третьем докладе, зачитанном накануне закрытия конгресса, 5 августа, Зиновьев обратился к практическому вопросу. Перечислил условия, при которых возможно создание советов рабочих и солдатских депутатов, то есть на завершающей стадии захвата власти. Подчеркнул: их формирование должно происходить только в определенной ситуации.
«Советы, — объяснял он, — только тогда имеют значение, когда они не являются обычными, повседневными классовыми организациями, как профессиональные союзы, а когда превращаются в государственную организацию, в форму диктатуры пролетариата... Создавая их искусственно, мы сыграли бы только на руку противникам этой идеи. Нас поднимут на смех, как это уже случилось в некоторых странах, и великая идея будет скомпрометирована».
Но в самом выступлении так и не сказал, когда же именно возможно создание советов, так как все это было изложено в проекте подготовленной им резолюции, и указавшей три непременных условия:
«а) массовый революционный подъем среди самых широких кругов рабочих и работниц, солдат и трудящегося населения вообще; б) обострение экономического и политического кризиса в такой мере, что власть начинает ускользать из рук прежнего правительства; в) когда в рядах значительных слоев рабочих и прежде всего в рядах коммунистической партии созрела решимость начать решительную, систематическую и планомерную борьбу за власть»180.
Все изложенное Зиновьевым в трех докладах сразу же приобрело для мирового коммунистического движения силу законов, так как было утверждено в виде резолюций конгресса. Тем самым Григорий Евсеевич сумел сделать то, на что, несомненно, рассчитывал Ленин. Особенно — создавая вышедшую в июле книгу «Детская болезнь левизны в коммунизме». Настаивая в ней на решительном отказе не только от малейшего влияния реформизма, но и левого радикализма.
Зиновьев превратил Коминтерн из по сути федерации национальных компартий в одну, мировую коммунистическую партию. Подлинно большевистскую. Такую же, какой стала РСДРП после Пражской 1912 года конференции, окончательно освободившись от меньшевиков. Стала единой идеологически, связанной железной дисциплиной боевой организацией.
4.
Второй конгресс Коминтерна завершил работу 5 августа, а три недели спустя Зиновьев уже находился в Баку. Там, в ночь с 31 августа на 1 сентября открылся Первый (он же, как оказалось, и последний) съезд народов Востока. Собравший тех, кого Москва посчитала достойными представлять трудящихся: советских Азербайджана, Туркестана, Хивы, Северного Кавказа; соседних Грузии и Армении; Турции и Ирана, Бухары и Афганистана, Китая; далеких Британской Индии и Кореи.
Всего на съезде присутствовал 1 891 посланец, но только 455 из них были иностранцами181.
Открывая работу необычного собрания, Зиновьев, избранный его председателем, да еще с чисто восточной подобострастностью названный «вождем мирового коммунизма», начал с высокой его оценки. Напомнив о значении второго конгресса Коминтерна, пафосно произнес: «И вот теперь в Баку мы делаем второй шаг... Мы хотим покончить с властью капитала во всем мире. А это станет возможным лишь тогда, когда не только в Европе и Америке, но и во всем мире мы зажжем пожар революции и когда за нами пойдет все трудящееся человечество, населяющее Азию и Африку»182.