Страница 176 из 200
Не зная о столь своеобразной реакции Сталина, видимо, не поверившего в существование заговора, Ягода с чувством исполненного долга 5 июля сообщил Ежову — секретарю ЦК, курировавшему работу и НКВД, и Прокуратуры СССР, и Верховного суда СССР:
«После того, как Мрачковский, Дрейцер, Эстерман, Гольдман (в партии с 1903 года, после революции всегда работал в системе внешторга — Ю. Ж. ) и Ма-торин (до ареста директор Института антропологии и этнографии АН СССР — Ю. Ж. ) признались в получении ими прямых указаний, устных и письменных, от Л. Троцкого, Г. Зиновьева и Л. Каменева об организации террора над руководством ВКП(б), считаю полностью доказанным
1) прямое личное руководство Л. Троцким подготовкой террористических актов в отношении руководства ВКП(б),
2) личное участие Г. Зиновьева и Л. Каменева в организации убийства Кирова»734.
Так наступил черед Григория Евсеевича снова отвечать на вопросы. Теперь порожденные результатами, достигнутыми следствием.
3.
Для начала Зиновьеву, срочно доставленному из Верхнеуральска в Москву, устроили очную ставку с Н. А. Каревым, которую провели Г. А. Молчанов, Г. С. Люшков и М. А. Каган 23, 24 и 25 июля.
Два с половиной дня Григорий Евсеевич мужественно держался. На все вопросы следователей, порожденные как ответами Карева, так и цитированием показаний других, проходивших по тому же делу, давал краткие отрицательные либо уклончивые ответы:
«Не помню... Допускаю... Нет... Вполне возможно... Ничего не помню... Вероятно... Смирнов говорил не то, что было... Мрачковский тоже показывает неправду... И Бакаев показывает неправду... Ничего добавить не могу». Самый пространный ответ Зиновьева прозвучал так: «Отрицая факт существования объединенного троцкистско-зиновьевского центра, я исходил только из того, что троцкистско-зиновьевского центра не существовало».
Лишь к концу 25 июля Зиновьев внезапно, если судить по протоколу очной ставки, сдался. Без какой-либо видимой причины капитулировал. Вот как это зафиксировано.
«Вопрос Кареву: Поручение о насильственном устранении товарищей Сталина и Кирова Зиновьев всем давал с глазу на глаз или в чьем-либо присутствии?
Ответ: Это было в присутствии Каменева и Бакаева.
Вопрос Зиновьеву: Арестованный Бакаев эти показания Карева подтвердил. Продолжаете ли вы это отрицать?
Ответ: Я должен повторить, что это жуткий вымысел.
Вопрос Зиновьеву: Вы зря продолжаете запираться. Террорист Бакаев показал следующее: “Признаю, что именно Зиновьев поручил организовать убийство Сталина в Москве, а Кареву — убийство Кирова в Ленинграде”.
Ответ: Я это отрицаю. Бакаев нагло лжет.
Вопрос Зиновьеву: О вашем поручении подготовить убийство Сталина в Москве показывают арестованные террористы Рейнгольд, Пикель и другие.
Ответ: Они тоже лгут.
Вопрос Зиновьеву: Предлагаем прекратить запирательство и дать откровенные показания.
Ответ: Перед лицом фактов и улик следствия (? ) я должен признать, что Карев говорит правду.
Я действительно являюсь членом объединенного троцкистско-зиновьевского центра, организованного в 1932 году. Троцкистско-зиновьевский центр ставил главной своей задачей убийство руководителей ВКП(б) и в первую очередь убийство Сталина и Кирова. Через членов центра И. Н. Смирнова и Мрачковского центр был связан с Троцким, от которого Смирновым были получены прямые указания по подготовке убийства Сталина.
Я также признаю, что участникам организации Бакаеву и Кареву от имени объединенного центра мною была поручена организация террористических актов над Сталиным в Москве и Кировым в Ленинграде. Это поручение мною было дано в Ильинском осенью 1932 года.
Я прошу прекратить очную ставку, так как буду давать следствию откровенные показания о контрреволюционной деятельности как своей, так и связанных со мною лиц»1.
Далеко не сразу, только 28 июля — через два дня, ушедших, видимо, на обдумывание очередного покаяния, — Зиновьев начал сообщать столь ожидаемое от него следователями. Все теми же Молчановым, Люшковым и Каганом. Правда, Григорий Евсеевич не поведал чего-либо нового, неожиданного, сенсационного. Просто повторил, отвечая на наводящие вопросы сказанное другими. Но все же подкрепил известное своим былым авторитетом да ролью лидера «центра».
Вот что было внесено в протокол допросов 28 и 29 июля:
О связи с Троцким
«Несмотря на формальное заявление о разрыве в свое время с Троцким, фактически до дня нашего ареста никакого разрыва с троцкизмом не было. От троцкистских идей ни я, ни Каменев, ни Бакаев, ни другие наши единомышленники никогда не отказывались...
После высылки Троцкого за границу между нами с ним произошло, если так можно выразиться, разделение труда... Троцкий за границей открыто выступал против советской власти и, главным образом, против Сталина как матерый белогвардеец. Я же с нашими единомышленниками вели эту гнусную подрывную работу против советской власти и Сталина в Советском Союзе подпольно... Мы вплоть до нашего ареста работали на него — Троцкого».
О подпольном центре
«Руководимая мною контрреволюционная организация была с 1932 года, до моего ареста в 1932 году (по делу Рютина — Ю. Ж. ), непосредственно связана со Смирновым, Мрачковским и Тер-Ваганяном... Объединенный центр был создан летом 1932 года. В основу центра, по договоренности со Смирновым и Мрачковским, вошли от троцкистов Смирнов и Мрачковский с заменой на случай провала Тер-Ваганяном и Сафроновой (бывшая жена Смирнова — Ю. Ж. ). От зиновьевцев — я и Каменев с заменой нас на случай провала Евдокимовым и Бакаевым».
О причине создания центра
«К началу 1932 года я и мои единомышленники исходили из того, что в Советском Союзе наступает кризис, обострение противоречий и неизбежная борьба. Во всяком случае, так мы расценивали отдельные хозяйственные трудности. Это обстоятельство активизировало ряды не только моих сторонников, но и троцкистов, “правых”, леваков, бывших участников Рабочей оппозиции и так называемых индивидуалов... К концу лета или, вернее, к началу осени для нас стало очевидным, что наши надежды не оправдались и трудности были партией преодолены».
О терроре
«Основой создания объединенного троцкистско-зиновьевского центра явилось, главным образом, общее утверждение троцкистов и зиновьевцев о том, что со Сталиным можно бороться только путем террора... Тогда же, в 1932 году, на моей даче в Ильинском в присутствии Каменева, Бакаева, Евдокимова и Карева мною было поручено Бакаеву подготовить террористический акт над Сталиным, а Кареву — над Кировым... К участию в подготовке и совершению террористического акта Бакаева над Сталиным были тогда же, в 1932 году, привлечены Рейнгольд, Богдан (зиновьевец, покончил с собой в 1933 году — Ю. Ж. ), Файвилович и Пикель... Я готовил убийство Кирова параллельно с группой Румянцева — Котолынова.
Я должен признать, что организация, руководимая с 1932 года объединенным троцкистско-зиновьевским центром, являлась террористической организацией строго законспирированного типа... Объединенный троцкистско-зиновьевский центр с 1932 года являлся в Советском Союзе “заместителем” и эсеров, и меньшевиков, и открытых белогвардейцев. Теперь мы подняли знамя террора против Сталина».
О заговоре
«Политической целью заговора было свержение ЦК ВКП(б) и советского правительства и создание своего ЦК и своего правительства, которые состояли бы из троцкистов, зиновьевцев и “правых”... Мы считали, что убийство Сталина, а также и других руководителей партии и правительства вызовет замешательство в рядах руководства ВКП(б). Мы предполагали, что Каменев, Зиновьев, И. Н. Смирнов, Рыков, Сокольников, Томский, Евдокимов, Смилга, Мрачковский и другие вернутся при таком повороте событий на руководящие партийные и правительственные посты.
Троцкий, я и Каменев должны были по этому плану сосредоточить в своих руках все руководство партией и правительством. Одна из первейших задач, входивших в план заговора, была задача открыть дорогу Троцкому для возможно более триумфального возвращения в СССР».