Страница 17 из 21
УИК принял решении о мобилизации отложить до съезда, а тем временем из Архангельска выехала в Шенкурск комиссия по мобилизации. Шестой съезд большинством голосов мобилизацию не поддержал. Не помогли даже уговоры и давление со стороны архангельской мобилизационной комиссии. Ее председатель – губернский комиссар Новов попросту приказал арестовать лидеров шенкурской оппозиции. Шесть человек были арестованы и под конвоем латышских стрелков отведены в Архангельскую тюрьму. Меньше чем через три месяца их расстреляют по постановлению Архгубчека. Большинство несогласных с мобилизацией делегатов, а их было более ста человек, покинули съезд, но большевиков это уже не смущало. Три десятка оставшихся проголосовали за мобилизацию.
Девятнадцатого июля кончился съезд, и в этот же день Коллегия военных комиссаров по обороне Архангельского порта и Северного края объявила Шенкурский уезд на военном положении. Митинги и любые собрания запрещались. Еще через два дня в селе Спасском Шенкурского уезда, на мельнице, собралось на совещание руководство комитета мобилизованных24, состоявшее из бывших офицеров. Кстати, эти офицеры были в основном учителями, офицерами их сделала Первая мировая война. На митинг прибыли архангельские комиссары из мобилизационной комиссии, которых немедленно посадили под арест. Комитет отправил парламентеров в Шенкурск, поскольку рассчитывал на мирное разрешение конфликта. Переговоры с УИКом кончились тем, что здание казарм, где заседал УИК, было окружено вошедшими в город отрядами восставших. Тем временем комитет мобилизованных выпустил воззвание к населению Шенкурска и уезда, в котором говорилось: «Власть, назвавшая себя рабочей и крестьянской, нагло обманула народ. Вместо хлеба, мира и воли она дала измученному народу голод, братоубийственную бойню и вконец растоптала все свободы. В довершение всех насилий эта власть объявила новую мобилизацию… Насильники арестованы и находятся в надежном месте. Арестован их руководитель и тиран уезда Иванов».
Засевшие в казарме насильники во главе с тираном отстреливались четыре дня. В уезде началась Гражданская война. Для начала убили случайно проходившего мимо подростка по имени Никифор Лукошков. Помните чугунную пушку, которая была отлита на пушечно-литейном заводе в середине семнадцатого века? Из нее стреляли во время ледохода. Повстанцы зарядили ее и установили в доме напротив казармы. Так она и не выстрелила. Видимо потому, что это был далеко не последний акт пьесы.
Из Архангельска в Шенкурск отправили чрезвычайного комиссара Попова с самыми неограниченными полномочиями. Попов должен был уладить конфликт между властями и населением. Ему дали мотоциклет с водителем, и он поехал, но до Шенкурска добраться не смог – его арестовали восставшие аккурат у шенкурского перевоза через Вагу. Сопровождавший его небольшой отряд латышских стрелков разоружили. Попов под строгим присмотром председателя комитета мобилизованных прапорщика Ракитина смог уговорить засевших в казарме сдаться. Все они, после того как сдали оружие, были препровождены в городскую тюрьму. Им гарантировали личную безопасность. При Ревекке Пластининой был десятилетний сын, и ей предложили его оставить у какой-нибудь семьи в городе, но она отказалась, взяла сына в камеру и немедля объявила голодовку.
Комиссар Попов по телеграфу очень просил Архангельск не присылать войска в Шенкурск, обещая все уладить миром. Само собой, под присмотром прапорщика Ракитина. В Архангельске не поверили и отправили в Шенкурск карательную экспедицию из балтийских матросов и латышских стрелков. Посчитали, что сорока штыков, одной пушки, нескольких пулеметов и десяти тысяч рублей на мелкие расходы хватит, чтобы утихомирить мятежный Шенкурск и уезд. Вместе с заместителем председателя Архангельского губисполкома Виноградовым в Шенкурск отправился и Никандр Пластинин – он к тому времени уже был секретарем губкома. Из Архангельска поплыли они по Северной Двине на барже, которую тащил буксир, а потом по Ваге на пароходе. По мере приближения отряда Виноградова к Шенкурску обстановка в городе менялась. Крестьяне близлежащих волостей решили держать нейтралитет. Крестьяне любят и умеют в нужный момент держать нейтралитет. Они, понятное дело, были бы и рады помочь повстанцам, но где взять оружие… Повстанцы решили город не оборонять, а отступить в верхние волости уезда и туда же забрать с собой арестованных, чтобы отдать под суд. Народный, то есть крестьянский. С архангельских комиссаров просто взяли честное слово и отправили на станцию Няндома безо всякого конвоя. Еще и накормили. Еще и дали лошадей. Комиссары пообещали поговорить с шенкурским УИКом, чтобы он оставил в покое… Короче говоря, обещали переговорить. Через год или даже через полгода комиссаров расстреляли бы на месте, а пока Гражданская война только начиналась. Арестованных забрали не всех, а из тех, что забрали, один по дороге ухитрился сбежать. Вернее, одна. Этой одной была Ревекка Пластинина.
Все это происходило в последние дни июля. Первого августа в город вошел отряд Виноградова. Второго августа он объявил Шенкурск на осадном положении и приказал освобожденному из тюрьмы УИКу немедленно организовать ревтрибунал и арестовать представителей буржуазии и кулачества с целью подавления внутренней контрреволюции. Начались аресты. В следующем приказе было сказано, что «за каждого погибшего члена Губисполкома, Исполкома и других заложников, находящихся в руках бежавших главарей из комитета мобилизованных, будут расстреляны десять человек из числа пленных и заложников, принадлежащих к лагерю контрреволюции и буржуазии». Павлину Федоровичу Виноградову в ту пору было двадцать восемь лет. С пятнадцати лет он состоял в партии большевиков, уклонялся от призыва в царскую армию, успел побывать на каторге в Сибири, сидел в Шлиссельбурге, брал Зимний… Если бы его не убили через месяц с небольшим в бою с белыми, этот комиссар пошел бы далеко. Мог бы дожить до 1937 года.
Пока наводили революционный порядок в Шенкурске и рубили головы гидре внутренней контрреволюции, вдруг оказалось, что первого августа в Архангельске случился переворот, власть перешла к белым, а в устье Двины вошел английский крейсер и десантный транспорт. Эвакуированные советские власти Архангельска на пароходах быстро поплыли вверх по Двине. Кое-кто хотел остановиться в Шенкурске, вырыть окопы и дать бой интервентам, но… из стратегических соображений решили все же двигаться дальше вверх по Двине по направлению к Котласу. Восьмого августа белые с помощью англичан сформировали в Архангельске флотилию из четырех речных судов. Три из них пошли вверх по Северной Двине, а четвертое, «Лев Толстой», пошло вверх по Ваге к Шенкурску.
Пока белые с союзниками наступали, в Шенкурске и уезде… шла подготовка к чрезвычайному съезду Советов. Восьмого августа съезд приступил к работе. Белые и союзники уже подошли к месту впадения Ваги в Северную Двину, которое отстоит от Шенкурска на сто километров, а делегаты съезда принимали решение о немедленном аресте руководителей восстания мобилизованных и создавали ревизионную комиссию для оценки ущерба, причиненного народному хозяйству города и уезда. Посчитали все расхищенные новые гимнастерки, старые ботинки, погоны, фуражки, старые гимнастерки, шаровары, стеклянные фляги – и тут пришла телеграмма о том, что белые уже поднимаются вверх по Ваге и нужно срочно эвакуироваться. Двенадцатого августа ночью все председатели, их заместители и секретари вместе с военным отрядом погрузились на пароход «Шенкурск» и утром поплыли вверх по реке по направлению к Вельску. Через недолгое время председатель вельского УИКа телеграфировал в Вологду о прибытии тридцати двух шенкурских товарищей и отряда красноармейцев, которые «своим разнузданным поведением взбудоражили все местное население».
В середине августа в Шенкурске уже работала новая власть. Комендантом города был назначен руководитель восстания мобилизованных Максим Ракитин. Первого сентября было созвано земское собрание гласных прежнего созыва, а на следующий день в город вошли части шотландцев, приплывшие по Ваге на пароходе «Лев Толстой». Нельзя сказать, что новую власть приняли в Шенкурске и уезде с восторгом. Жители города и крестьяне уже не доверяли никакой власти. Уезд раскололся на три части. Одни держали сторону большевиков, а другие, те, кто с ними был знаком поближе и уже успел хлебнуть горя, повернулись к большевикам, мягко говоря, спиной. Третья и самая многочисленная часть выжидала. С востока к Котласу рвался Колчак, а со стороны Архангельска наступали белые и их союзники. Маленький Шенкурск оказался между молотом и наковальней.
24
Если бы события 1918 года собрать и рассыпать в прошлое Шенкурска и уезда, то наверняка хватило бы если не до покупки Едемским Шенкурского погоста у старосты Азики с братией, то уж точно до постройки крепости при Михаиле Федоровиче. Впрочем, такой бурной истории никакому городу не пожелаешь.