Страница 48 из 111
Корнелюка со свиной харей и синдромом Бога… Явно что-то наметившего в своей черепной коробке. Чтобы сорвать наилучший куш.
Бабку с манией величия, не признающей кого-то ниже по статусу. Выпившей немало чужой крови…
Отца, которого устраивал такой расклад, и он не стремился ничего менять, а даже наоборот — и самого Руслана прогнуть под них, уподобить…
Рому, которого иногда просто ненавидел за то, что тот сумел вырваться и пойти против системы…
Всю свою семью за черствость, холодность, неспособность на нормальные человеческие эмоции, чувства… Сострадание. Которое было когда-то так нужно… Содействие, участие, внимание к умирающей…
Вспышка цепи мучительных воспоминаний отдалась болезненной вибрацией, неким землетрясением, от которого все внутри трескалось, перекрывая звуки извне своим чудовищным похрустыванием…
Бл*дская жизнь, гребаный ад.
Тяжело дыша и непривычно сотрясаясь от внезапно накатившей лихорадки, Руслан остановился и медленно отложил арбалет, с которым будто сроднился и сплелся, осторожно разминая затекшие мышцы. Повернулся и с изумлением заметил, что Ева и инструктор застыли, буквально разинув рот и смотря на него.
— Впечатляет, — прогундосил мужчина, указывая на попавшие в цель арбалетные дротики.
А вот девушка была напугана, даже слегка побледнела. Он мысленно застонал, сокрушаясь, что настолько забылся. Наверняка со стороны выглядел зверем, выпущенным на свободу. И явно не такого эффекта от похода в тир хотел достичь.
— Вы закончили? — поинтересовался у инструктора.
— У вас еще минут десять есть, можете продолжить.
— Ева? — обратился к ней.
Но она лишь покачала головой, и было такое ощущение, что с трудом сдерживается, чтобы не сбежать прямо сейчас.
Руслан пожал руку мужчине, поблагодарил того и направился к выходу, пропуская девушку вперед. Его до сих пор не отпустил накал, и он механически сцеплял челюсть, хмуро глядя вперед.
— У тебя что-то случилось? — тихо спросила Ева уже в машине.
— Хочется надеяться, что нет. Проголодалась? Перекусим где-нибудь?
— Может, лучше домой? Сама что-нибудь приготовлю.
— Для меня?
— В том числе, — уклончиво.
Зараза. Будет до последнего гнуть свою линию.
— Извини, я увлекся и совсем забыл спросить, как впечатления от стрельбы?
Девушка немного помолчала, и в салоне в ожидании ее ответа в тишине попеременно сменяли друг друга звуки ударяющихся о стекла окон крупных капель дождя и шуршания дворников по поверхности лобового. Руслан всматривался в размытые алые огни стоп-сигналов, и почему-то русло, принятое его мыслями, удивило. Он размышлял о трудоголиках, спешащих сейчас домой, потому что им не терпится обнять кого-то, отведать специально приготовленный с учетом их предпочтений поздний ужин, а еще, может, поцеловать детей. Что там обычно делают в нормальных среднестатистических семьях, где нет возможности и желания пользоваться услугами наемных работников?..
— Это было интересно, — заговорила Ева, вернув его в реальность, — не думала, что такое может мне понравиться. Я больше за мирное времяпрепровождение.
— Хотя бы немного ты спустила пар? Представляла тех, кто тебя обидел?
— Не так, как ты. Я не настолько кровожадна.
— Или ты настолько трусиха? — невесело улыбнулся, тронувшись на зажегшийся зеленый.
Когда он повернул к ней голову, был готов увидеть поджатые губы и недобро сверкающий взгляд с прищуром, направленный куда-то на улицу. Но Ева удивляла. Ее глаза были широко распахнуты и смотрели на него прямо, не мигая, а сочившаяся из них медовая патока наполнена светлой грустью. Все той же вязкой, обволакивающей, в которой с радостью тонешь, умирая с улыбкой на лице.
— А ты, значит, всегда смелый?
— Пытаюсь. Люблю сложности, это всегда приносит удовлетворение. Сейчас, например, борюсь с собой, занимаясь тем, что всегда считал бесполезным.
— Чем?
— Примеряю роль клерка. Настоящего такого русского чиновника.
— И зачем заниматься тем, что не нравится?
— Есть определенные обстоятельства, — выдает обтекаемо, — но главное — наверное, мне хочется тебе соответствовать, иметь работу, о которой не стыдно говорить вслух. Чтобы когда-нибудь ты тоже с гордостью могла заявить, что твой мужчина — важный человек, целый день кровью и потом улучшает благосостояние страны… Бумажки, бл*дь, сортирует и подписывает, мать его…
Последнее прозвучало не просто иронично, а даже резко и зло. Будто опять унесло его не туда, куда надо.
— Ты не должен мне соответствовать, Руслан, — возразила спокойно и даже равнодушно, — и ты не мой мужчина. И я тебе тоже никто. И ничего между нами не будет, а тобой обязательно будет гордиться кто-то другой.
— Так, может, уже сейчас удариться в поиски этого «другого», чтобы зря не пропали старания? — выплюнул, заводясь.
— Если тебе это нужно — да, конечно.
Сказать, что он ох*ел, это выразиться весьма неправдоподобно лаконично. На самом же деле, в нем будто открылась какая-то черная воронка, разрастающаяся от каждого ее слова. И поглощала все то хорошее, что парень старался копить и дарить ей.
— То есть, ты сейчас сказала, что я могу тр*хаться направо и налево?
— Я не так сказала, — запротестовала укоризненно, — но…да. Ты свободный человек. Только будь осторожен, потому что я не хочу ничем заразиться после незащищенных половых актов с кем-то еще.
— Потрясающе…
Руслан не верил своим ушам.
Искусственная кожа руля под пальцами противно заскрипела, когда он сжал ее до побелевших костяшек. То, что Ева упряма и не сдастся рано, и так понятно. Но вот это стремление любой ценой обозначить границу, да еще и обвязать ту колючей проволокой, уже…не просто напрягает, а по-настоящему выводит из себя. Мало того, она будто еще и гранаты бросает на его территорию, с непроницаемым и безразличным выражением лица наблюдая за возникающим хаосом.
Лучше заткнуться. Просто, сука, не открывать сейчас рот. Иначе будет, как всегда. Очень-очень хреново…
— Спокойной ночи, — выдавил из себя, остановившись у ее подъезда.
— Что? Ты не будешь есть? — удивилась, взявшись за ручку двери.
— Сыт. Наелся до отвала. Спасибо.
Даже не смог взглянуть на нее — в такой ярости находился остаток пути. Она кипела в нем раскаленной лавой, побуждая делать нехорошие вещи. Например, растрясти ее, запечатать рот чем-нибудь покрепче. Связать и отлюбить так, чтобы больше не смела нести такой бред. Ну, где еще найти вторую такую, которой предлагаешь верность и чувства, а она тебя отпускает гулять на все четыре стороны, будто собаку…
— Хорошо. Спокойной ночи.
И ушла.
А он прикрыл веки и тяжело выдохнул.
Да, Зефирка, с тобой нереально архисложно…
* * *
Если Светлана Евгеньевна казалась ему самкой богомола, готовой его сожрать, то Даша, дочь Корнелюка, была вылитой дионеей. Хищной и зубастой настолько, что абсолютно бесстыдно в присутствии стольких людей — родителей, троих мужчин семьи Разумовских и парочки других гостей — пялилась на него, совершенно открыто улыбаясь и ненароком касаясь то лямки бюстгальтера под кофточкой, то облизывая губы, сформированные умелыми пальцами специалистов в аппетитные пельшемки.
До чертиков уставший от этого приторного внимания со стороны таких вот доступных и на все готовых баб, Руслан со скучающим видом переводил взгляд с отца на Рому, пока те обсуждали с другими очень важную тему строительства детского сада в одном из «свеженьких» районов города. Брат хоть и был крупным застройщиком, но такие вот благотворительные проекты брал часто, с каким-то энтузиазмом участвуя в государственных тендерах и действуя себе практически в убыток, поскольку выходил в ноль. Ну, видимо, таким образом пытался оттереть темные пятна с совести. Как там говорят — у богатых свои причуды.
— Может, погуляете по территории, молодежь? Пока старики перекинуться парой слов?
Красноречивее намека и быть не может.
И судя по тому, как встрепенулась Дарья Степановна, вечерний променад был ей по душе. Рома молча вышел из-за стола как-то синхронно с присутствующими двумя женщинами — женой Корнелюка и кого-то там подобного ему. И сразу направился на веранду, чтобы покурить. А вот Руслана будто ураганом смелó, настолько энергично тащила его наверх вцепившаяся в локоть Даша.