Страница 24 из 40
В облике Приама сохранилось кое-что от прежнего бытования образа в другом круге представлений. Так, его постоянный эпитет «копьеносец» не может быть объяснен из «Илиады» и вообще из песен Троянского цикла: во всей эпопее Приам — немощный старец. Приам вошел в эпопею, уже обладая этим эпитетом. Он обзавелся им раньше. Это значит, что в тех песнях, откуда он взят в эпопею, он не был ни миролюбивым, ни дряхлым. Эти качества он приобрел именно в Троянском цикле потому, что пост военного командующего был уже прочно занят и надо было мотивировать, почему царь и глава коалиции не может его занять.
По многим особенностям Приам в «Илиаде» параллелен скорее не Агамемнону, а старцу Нестору и еще больше — воспитателю Ахилла престарелому Фениксу. С Нестором, царем Пилоса, старого царя Приама роднит, кроме возраста, словоохотливость и слабое участие в перипетиях сюжета, а с Фениксом — полная непригодность к ратному делу, примирительная роль в поэме и связь с идеей милосердия. На этих образах стариков лежит отпечаток изготовления в одной творческой мастерской, они — одной руки. Между тем поздний возраст образа Нестора в «Илиаде» уже давно предполагался видными аналитиками, и есть немало доказательств того, что Феникс вошел в текст поэмы очень поздно: он участвует только в сценах, происходящих в стане Ахилла (мельком — еще в нескольких, связанных с Ахиллом же), и даже в них плохо вписывается в текст, — с точки зрения элементарной грамматики, текст был составлен без него.
Исследуя происхождение образа, естественно обратиться к имени Приам. Имя это сами древние греки объясняли с помощью греческого глагола приамай — «покупать», «жертвовать». Это, конечно, «народная этимология» — наивное объяснение непонятных чуждых слов с помощью знакомых слов своего языка, пусть и не очень подходящих по смыслу. Для мотивировки пришлось придумать притчу. Согласно этой поздней притче, после гибели отца Приам и его сестра Гесиона попали в плен к Гераклу. Тот выдал Гесиону за своего друга Теламона, а она воспользовалась этим, чтобы выкупить из плена своего брата. Точнее, попросить, чтобы вместо брачных даров жених добился его освобождения. С тех пор его-де и назвали «купленный» — Приамос. А до того он якобы назывался Подарк — «быстроногий». Этого эпитета нет среди постоянных эпитетов Приама в «Илиаде». Видимо, рассказ о Гесионе и Подарке был попросту приклеен к образу Приама при мотивировке его имени.
На деле имя Приам не греческое, а малоазийское, из хетто-лувийского ареала. Суффикс — ам- языковеды отмечают в целом ряде имен из Малой Азии: Пирам, Перам, Тентам, Лигдам, Пергама. Ориенталист Э. Ларош предположил, что Приам — это греческая передача лувийского имени Парийа-мувас. Учитывая, что слабое «в» (близкое к «у») между гласными в греческом выпадало, а слог — па- в клинописи вполне мог передавать звук «п», из Парийа-мувас могло выйти Прийамуас — по-гречески Приамос.
Но более близким к имени Приам мне представляется древнее имя в надписях из Ликии — Прийам (эту идею предложил В. В. Шеворошкин). Ликия — тоже из области лувийской речи, и ликийский язык выделился из нее же. Надписи, давшие имя Прийам, датируются V–IV веками до н. э. и представляют диалект ликийского языка, к этому времени уже мертвый и использовавшийся только в ритуале. Те, кто пользовался этим диалектом, называли это изъясняться «труели», то есть «по-троянски»! Именно поэтому имя из Ликии очень интересно для сопоставления с именем гомеровского царя троянцев.
Осажденный город троянцев имел в «Илиаде» два названия, употреблявшихся безразлично и вперемежку: Илион и Троя. С первым названием был тесно связан образ Александра — Алаксандуса хеттских источников, действительного царя города Вилусы-(В)илиоса-Илиона. Возникает предположение, что имя Приам связано со вторым названием осажденного города — с топонимом Троя. Это предположение подтверждается анализом оснащенности всех этих имен постоянными эпитетами в «Илиаде». В то время как Александр и Илион сопровождаются постоянными эпитетами в 47 процентах от числа всех упоминаний каждого из этих имен, имена Приам и Троя сопровождаются постоянными эпитетами тоже одинаково — в 32 процентах всех упоминаний. Это не только подтверждает идею о связи Приама с Троей, но и говорит о том, что оба эти образа — царя и принадлежащего ему города, очевидно, не совпадавшего первоначально с Илионом, — вошли в Троянский эпос позже, чем Александр и Илион.
Правда, в «Илиаде» Троя и Илион — одно и то же (оба названия города употребляются безразлично), но вывод о прежнем несовпадении Илиона с Троей получен мною и по другим, независимым основаниям (различие систем эпитетов у каждого из обоих топонимов, различие локализации этих топонимов в хеттских источниках и т. п.). Кстати, и по другим основаниям термин Троя появляется в эпосе позже термина Илион: в поэмах разного возраста термин Илион все больше вытесняется термином Троя. Есть и другие доказательства, но здесь и приведенных достаточно.
О времени вхождения этих терминов в эпос может дать некоторое представление еще одно обстоятельство. Гомеровская речь — искусственная смесь разных диалектов греческого языка, но преобладает в ней ионийский диалект (Иония — южная часть греческой Малой Азии и острова Эгейского моря). Лесбийские поэты VII века до н. э., сочинявшие на разновидности эолийского диалекта, в своих стихах употребляли другую форму имени — Перам или Перрам. Эта традиция была достаточно древней, чтобы оставить следы и в некоторых местах «Илиады»: иногда гомеровские певцы, умещая слово «Приам» в гекзаметр, трактовали первый слог как долгий, хотя обычно он краткий. Можно предположить, что так они поступали в этих случаях потому, что образцом здесь считали имя Перрам (в нем первый слог закрытый, а значит, по греческим правилам, долгий). Из этих фактов М. Уэст сделал вывод, что эолийцы Малой Азии длительное время говорили о Приаме-Перраме независимо от ионийцев, соответственно — ионийцы независимо от эолийцев. А уж отсюда можно заключить, что имя Приам вошло в эпос на ионийской стадии развития эпоса. Эолийцы использовали для царя другое имя.
Каким образом с легендами Троады оказались связаны имена из Ликии — области на юге Малой Азии? В эпосе Ликия связана с Троадой и другими деталями: происхождением видных героев Сарпедона, Главка и Пандара (культы их и правда были в Ликии). Однако возможно, что связи Ликии с Троадой восходят к более давним временам и что объясняются они общим пребыванием в обеих областях древнего народа туршатирас-тирсенов (реконструируемый корень этнонима — «трус»), а от названия народа происходят и термин труели, и топоним Троя.
По «Илиаде», царь Приам наследовал Лаомедонту, тот — Илу, Ил — Трою (Тросу) и т. д. В реальной истории эпоса проступает другая последовательность: сперва царем Илиона считался Александр, затем, видимо, Гектор и, наконец, Приам.
10. НЕСТОР
Мудрый старец Нестор, царь Пилоса, — это, можно сказать, душа ахейского войска. Все относятся к нему с любовью и благоговением, и сам певец любуется его речами и поступками. Но подлинно действующим лицом старик не является — он лишь стимулирует других лиц к действиям. В обыденном-то смысле он действует — ходит, ездит, жестикулирует, даже подмигивает, угощает и очень много разговаривает, но все его действия не имеют решающих последствий, а если имеют, то непрямые. То есть если этот персонаж убрать, то действия все равно состоятся, только уже не по его инициативе. Он все время дает советы, воспринимаемые как важные. Однако эти советы либо не исполняются, и тогда наступают скверные последствия — ясно, что они наступили бы и без его вмешательства; либо его советы исполняются — конечно, на благо тех, кому они даны; но, хотя Нестора непомерно благодарят и восхваляют за эти советы, обычно они очень банальны. Облагодетельствованные этими советами герои вполне могли бы и без совета Нестора поступить точно так же. Нестор оказывается в положении старого короля из «Маленького принца» Сент-Экзюпери: вечером тот повелевал солнцу зайти, как будто оно не зашло бы без его приказа.