Мемуары цифровых изгоев

Глава 5

Я резко открыл глаза, не совсем понимая: кто я и откуда, как будто бухал всю ночь и на меня неожиданно упал пол. Кровать качало, словно плот среди бушующей реки, хотя больше всего это было похоже на состояние «вертолет» после неумеренного употребления алкоголя.

Перед глазами мельтешили белые мушки среди тьмы. Они не давали мне сосредоточиться на главном — что произошло?

Взгляд постепенно прояснялся, но тьма всего лишь преобразилась в густые сумерки. Уши будто ватой заложили и втрамбовали поглубже шомполом. Какие-то звуки мог разобрать, но едва-едва, словно сквозь пухлую подушку.

Внимание! Произошел экстренный вывод из сна игрока — Грациано Ветреный. Причина — угроза жизни.

Оповещение, мягко говоря, совсем меня не обрадовало. Я вскочил на ноги и тут же упал. Корабль бросало из стороны в сторону. Палуба уходила из-под ног. Это было похоже на то, как я в пьяном угаре после выпускного шел домой. Добавлю, что до дома я не добрался, а проснулся на пляже в обнимку с шаловливой одноклассницей. Ничего удивительного в этой истории не было: ее поведение слыло таким вызывающим, что даже проститутки называли ее проституткой, а пляж… да кому это интересно.

В один момент до конца прояснилось зрение. Сверкнула молния, разрезая ночное небо, и на мгновение раскрасила мир в черно-белые цвета, отразившись в моих испуганных глазах. Я начал неосознанно считать: раз, два, три, четыре… Оглушительно грянул гром, снова заложив уши.

В голове всплыли какие-то обрывочные знания о том, что если умножить время, прошедшее между молнией и громом на 330 — скорость звука в м/с, то можно высчитать примерное расстояние, на котором произошло это ослепительное явление. Еще мозг подбросил информацию о том, что в эпоху деревянных кораблей, обладающих большим удельным сопротивлением корпуса, удар молнии практически всегда заканчивался трагически: корабль либо сгорал, либо разрушался. Зная любовь создателей Утопии к реализму… Я поежился с минуты на минуту, ожидая полета в город джиннов.

Гребанный капитан Джеймс клялся-божился, что в этих широтах не бывает штормов. Я безнадежно схватился за голову. Что делать? Когда система практически принудительно отправила меня в сон, команда уже пела пьяные матросские песни. Я пытался их образумить, но два фактора помешали мне сделать это: все тот же гребанный сон и будоражащее кровь НПС вино. Реализм, мать его, реализм. Неписи уже забыли, что я большой и страшный серый изгой. Тогда-то Джеймс и уверял меня, что немного вина не повредит победителям, а места здесь тихие и спокойные, хватит всего пары-тройки матросов, чтобы справиться с кораблем.

Я попытался встать на ноги: так просто это не получилось. Вот теперь физика игры, очень напоминала реальный мир. Судно накренялось то влево, то вправо. Я практически выполз на палубу, открыв дверь каюты головой: не специально, просто «Сладкая Месть» так неудачно взбрыкнула на волнах, что я почувствовал себя шаром для боулинга, въезжающим в кегли.

— Тьфу, — сплюнул я, почувствовав боль в районе лба, потом добавил: — Мрази.

Если плевок относился к инциденту с дверями, то оскорблял я пиратов. О пленниках никто не позаботился. Со связанными руками и ногами они беспомощно скользили по палубе: то в одну сторону, то в другую. Часть из них уже смыло за борт. Будь я букмекером, то можно было бы организовать ставки на то, кто из них погибнет последним.

Я схватился за канат, протянутый вдоль борта, и побрел к пленным. Среди них с удивлением увидел Филю. Он снова был связан, хотя я хорошо помнил, как освобождал его.

Парень сумел зацепиться за мачту и чувствовал себя в относительной безопасности, если так можно выразиться о человеке, пленённом пиратами, связанном по рукам и ногам и оказавшимся в жестокий шторм на утлом суденышке. Несмотря на это, если была бы ставка на то, что кто-то из команды погибшей «Черепахи» выживет, то я бы рискнул поставить на Филю пару ломаных грошей.

Так, отвлекаться на идиотские мысли больше некогда. Первого же попавшегося на пути пленного я сумел освободить рапирой. Избавил его от веревок и, превозмогая вой ветра, прокричал в заросшее волосами ухо:

— Ползи в каюту!

Он встал, ухватился за ванты, но судно так швыряло на волнах, что матрос плюнул на это дело и решил ползти, как я, собственно, и приказывал.

Вскоре мне удалось еще восемь раз проделать трюк с освобождением. Матросов отправил вслед за первым из них. Последним же был Филя. У него на лице сиял громадный синяк. Я освободил его, и мы вместе двинулись к каюте. Он полз впереди. Вопросов было множество, но я их отложил до покоев капитана. Наконец мы оказались внутри них. Матросы тут же посмотрели на нас.

— Так! — громко произнес я, привлекая внимание, хотя все взгляды и так перекрестились на мне. — Вы ненавидите меня, а мне плевать на вас, но сейчас только совместная работа может нас спасти.

Они хмуро смотрели на меня. Страха в глазах, почему-то было меньше, чем когда я расспрашивал их о башне. Сейчас выяснится, кого они боятся больше: меня или шторм. Их десять — я один. Они безоружные — я маг, но на мне проклятие провидец.

— Кто из вас старший офицер? — спросил я, сумрачно глядя на их рожи.

— Ну я, — неохотно ответил один из них в разорванной одежде и в синяках. — Квартирмейстер.

— Не презентабельно ты выглядишь, квартирмейстер, — попенял я ему. — Принимай на себя обязанности временного капитана и специалиста по решению чрезвычайных ситуаций. Чего застыли? Быстро на палубу! Если выживем, вот вам крест, всех отпущу и еще денег в дорогу дам.

Я кинул группу, назначив лидером квартирмейстера. Матросы со смешанными чувствами покинули мнимо безопасную каюту. Удалось-таки установить контакт, несмотря на «ненависть».

— Филя, стой, — попросил я парня. — Откуда синяк? Где команда корабля и что, млять, вообще происходит?

— Они упились практически до скотского состояния, а тут штор начал приближаться. Я к капитану, а он сказал не мешать. Я не отставал. Он меня по морде, а потом связал. Команда, та ее часть, что на ногах могла еще стоять, перебралась в кубрик и там продолжила пьянствовать… оставили только кого-то одного за штурвалом. Так он вместо того, чтобы править кораблем, к бочке присосался и уже не смог подняться… а потом, потом, наших волна… за…за… — Филя начал заикаться, а на глазах появились слезы.