Страница 18 из 24
Досадуя, Красный Феникс покачал головой: он не привык, чтобы такие, как Шеата, разговаривали с ним — в прежнем мире им было дозволено лишь возносить хвалу. Но, кажется, выбирать не приходилось.
Элиар удивленно приподнял брови.
— Это Шеата, Первый иерарх храма Затмившегося Солнца, — хмуро пояснил Великий Иерофант. — Но я не могу рисковать, вновь допустив ее сюда и доверив жизнь Учителя. Как оказалось, она не в состоянии позаботиться о вас. Вы могли навредить себе…
— Ты слышал, что я сказал.
Элиар напряженно замер. Эти прохладные шелковые нотки, почти забытые повелительные интонации подействовали на него, как ушат ледяной воды вперемешку с осколками льда. Уголок рта мужчины чуть дернулся, но он вновь взял себя в руки.
— Видят небожители, Учитель, вы в полной мере сохранили свой прежний нрав, — невозмутимо заметил Черный жрец. — Спустя столько долгих лет вы снова тот, кто вы есть.
Элирий ничего не ответил, терпеливо пережидая новый приступ дурноты. Спокойное достоинство, с которым держался его маленький волчонок, подсознательно выводило из себя. Да как смеет ученик вести себя с ним так дерзко! За минувшие годы рыжеволосый совершенно отбился от рук.
— Ступай, звереныш, — ровным тоном вымолвил наконец Совершенный. — Я утомлен твоими беседами. Пришли сюда грязнокровку, она поможет мне добраться до спальной комнаты.
Ученик его на мгновение застыл, нервно сжимая кулаки. Казалось, чаша терпения Великого Иерофанта вот-вот переполнится и он силой заставит слушаться несносного мальчишку, из глупого упрямства перечащего ему во всем.
Но вместо этого Черный жрец только вздохнул и вновь преклонил колени.
— Простите меня, — мужчина остался обходителен. — Учитель сам волен решать, кто будет прислуживать ему. Я сейчас же позову Шеату. В конце концов, к ней вы уже привыкли и кто-то другой может вам не понравиться.
Элирий почти не слушал. Новое тело оказалось слишком хрупким, оно изначально не соответствовало духу прямого потомка небожителей. Красный Феникс едва сдерживал бьющие в него волны слабости, больше всего опасаясь, что может вновь потерять сознание перед своим учеником. Но слабость не хотела оставлять его, она возвращалась снова и снова, тяжелым покрывалом опускалась на грудь, сковывая члены.
Проклятье. Даже сила священной крови не преобразит это жалкое тело в достаточной мере, не сделает полностью идентичным прежнему! Элирий почувствовал поднимающееся к горлу раздражение и холодно покосился на ученика.
— Ты выбрал вместилищем духа Первородного крайне неудачный сосуд.
— Увы, прежние сосуды оказались недостаточно чисты, чтобы дух Учителя смог войти в них, — Элиар покаянно опустил голову. — А может, умений вашего ученика недоставало. Капкан смерти крепок.
Воистину, вытащивший его из самого глубокого омута достоин называться повелителем смерти. Внутри себя Красный Феникс не мог не признать это. Но если волчонок рассчитывает услышать похвалу на сей счет — нет, получить ее будет не так-то просто.
— По правде говоря, шансы были так ничтожны, что я… — кочевник на миг осекся, — я запрещал себе даже надеяться, — лишь делал, что должно. Все эти годы усердно совершенствуя мастерство, я наконец смог добиться успеха. Вы не представляете, как дорого вы мне обошлись.
Элирий неопределенно хмыкнул, гадая, что бы могли значить эти напыщенные слова. Но Черный жрец не дал ему задуматься надолго.
— Я вижу, как сильно вы утомлены, мессир. Без блестящей изоляции на острове чистая кровь потомков небожителей постепенно смешалась с кровью простых смертных, и сила Совершенных была утрачена. Но, повинуясь влиянию вашего духа, лотосная кровь вновь созреет и наберёт былой цвет. Кровь Учителя — пламя пламени, то сохранившее жар, из чего разгорается новый огонь. Через сорок дней после ритуала трансмутация будет завершена, и вы почувствуете себя намного лучше. Нужно подождать.
Прежде Красного Феникса Лианора называли светочем этого мира — за то, что он вернул народу Совершенных благословение небожителей… Да, его кровь — священный красный лотос благословения. Но какое значение имеет это теперь, когда всё, что было смыслом его жизни, утеряно? Волчонок лишь сыпет соль на открытые раны.
— Хорошо, — с трудом превозмогая слабость, коротко отозвался бывший Великий Иерофант.
— Вход в Красные покои отныне заказан всем, кроме Шеаты. Она всегда будет подле вас, как вы того пожелали. В некоторые внутренние комнаты даже она не сможет заходить без вашего позволения. Я также не буду излишне обременять мессира своим присутствием.
Он поднял на него золотые глаза и задал последний вопрос на сегодня:
— Те красные маки, цветущие в опочивальне… Учитель доволен ими?
Элирий молча кивнул.
По правде говоря, учитывая вспомнившийся неприятный эпизод из прошлого, его действительно тронул знак внимания. С другой стороны, внимание это могло быть продиктовано сугубо практичностью, не так ли? Красный цвет оказывает благотворное воздействие на его энергетику, хоть цветовое воздействие в видимом глазу спектре и самое слабое.
— Определенно, обилие вибраций красного цвета, пусть и проявленного грубо, поможет мне восстановиться быстрее, — сухо заключил Совершенный.
Этот красный цвет он будет тянуть в свои вены отовсюду, как неводом собирают и тащат из моря рыбу. Такова природа его крови.
Черный жрец удовлетворенно кивнул.
— Если Учитель будет и впредь вставать без разрешения, мне придется привязать его к кровати, — то ли в шутку, то ли всерьез бросил кочевник, проходя мимо него к дверям. — Ваша жизнь слишком дорога, чтобы рисковать ею.
Сырой металлический привкус снова наполнил рот. Элирий незаметно сглотнул кровь и холодно улыбнулся, не разжимая губ и не смотря на своего ученика. Кажется, тот поклонился и вышел прочь.
Едва дверь за ним затворилась, Красный Феникс в изнеможении прислонился к подлокотнику, медленно заваливаясь набок. По лбу предательски ползли капли пота, сознание заволокло багряным туманом.
Хвала небожителям, услужливая Шеата уже спешила к нему со снадобьями.