Орккрафт. Последняя битва

Веки некромантки были полузакрыты. Шакнар положил ладонь на ее руку и вздрогнул — она была горячей, как огонь. Внутри ее тела шла неведомая, но очень тяжкая борьба.

— Мирра, ты слышишь меня? — тихо спросил орк.

Она открыла глаза.

— Шакнар?

— Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо. Я словно сплю наяву. Вокруг все такое невесомое. Но боли нет.

— Мы выдвигаемся в рейд сегодня. Не знаю, когда я увижу тебя в следующий раз.

— Возвращайтесь с победой, — без всяких эмоций пожелала она.

— За тобой хорошо ухаживают?

— Да. Моглор, — ее ресницы радостно дрогнули. — Он такой… старательный.

Белая занавесь лечебной палаты колыхнулась, пропуская внутрь кровавого эльфа.

— Привет, Шакнар, — сказал он. — А я слышал, что вы уже в походе.

«Жизнь в сапогах» плавно снялся с табурета, на котором сидел.

— Прощай, Мирра, — бросил он и обратился к Моглору. — Хочу сказать тебе несколько слов на свежем воздухе.

Выйдя из лазарета, орк вплотную придвинулся к эльфу и так стиснул его предплечье своими стальными пальцами, что тот поморщился.

— Что с тобой? Тебе опять не здоровится? — спросил Моглор, вырывая руку.

— Послушай меня, пылкий возлюбленный. Я знаю, что мое слово в армии весит уже не так много, как прежде, но кое-что оно все еще весит. И если мне станет известно, что ты использовал какие-нибудь свои магические штуки, чтобы подавить ее волю, сделать послушной игрушкой в твоих руках, клянусь Матерью орков, я достану тебя даже из Фаркрайна. Я сделаю так, что твое тельце, чернокнижник, порежут на тысячу мелких кусков и каждый кусок при этом еще долго будет вопить от боли. От моей руки не спасет ни волшебная мантия, ни самые сильные заклинания. Я все сказал.

На бесстрастном лице Моглора не дрогнул ни один мускул.

— Ты бросаешь мне вызов, Жизнь в сапогах?

— Нет. Просто честно предупреждаю о своих намерениях.

— Ты никогда не показывал врагу спину, Шакнар. Надеюсь, что можешь сказать обо мне то же самое. Поэтому тебе не удастся меня запугать.

— Просто вспомни мои слова, когда соберешься в следующий раз накладывать на Мирру исцеляющие заклятья.

— Хорошо. Обещаю, что не забуду наш разговор.

— Я рассчитываю именно на это. Удачи тебе на пути Разрушения, кровавый эльф.

— И тебе всего хорошего, Жизнь в сапогах.

Обменявшись с Моглором прощанием, в котором могло быть и побольше теплоты, Шакнар вернулся к калимдорцам, построил их в колонну по три и скомандовал:

— За мной! Ма-а-арш!!!

Вернувшись к себе, Моглор уселся за изящный резной столик из вишневого дерева, который, несмотря на насмешки сослуживцев, упорно таскал за собой в обозной телеге, и несколько минут бесцельно перекладывал разбросанные по нему бумаги. Потом понял, что вместо порядка создает еще больший хаос, и нервно разгладил ладонью первый попавшийся свиток. «Пылкий возлюбленный», — съязвил Шакнар. Смешно и обидно. Как можно полюбить женщину, самая нежная улыбка которой все равно будет предназначена зеркалу?

Моглор сделал над собой усилие и попытался вчитаться в смысл циркуляра. «Наличие пораженческих настроений в армии». Одной рукой он откупорил чернильницу, а второй воткнул в нее стило из индюшачьего пера. Нургайский клан. Один балл из шести возможных. Можно было поставить ноль, но в столице, куда он регулярно отсылал заполненные отчеты, нервно реагировали на высшие оценки боевого духа, поэтому Моглор нарисовал единицу. Калимдорский клан. Полтора. Подразделения нежити. Два из шести. Холодным, как и всегда, наплевать, кого рубить. Латные тролли… К чему вся эта бессмыслица? Когда власть не уверена в том, что она делает, на подмогу приходит аппарат репрессий. Кровавый эльф вновь переворошил свитки на своем столе. Вот, нашел. «Вера солдат в конечную победу оружия Шенка». Разве не дублирует сей циркуляр тот, который он сейчас заполняет? Или здесь уже проверяют его, Моглора, сличают данные двух отчетов, чтобы сделать выводы о лояльности собственного шпиона. «Разговоры среди командиров» — проставить крестики на наличие предложенных тем, «Количество дезертиров на сотню», «Случаи умышленной порчи армейского имущества», «Членовредительство» — число происшествий на тысячу солдат по каждому воинскому формированию. Это и есть настоящий путь Разрушения. Разрушения изнутри себя и всего, что тебя окружает.

Мысли эльфа крови вернулись к Мирре. Они сошлись, когда Моглор заикнулся некромантке о своих экспериментах с биоматериалами. Роман был головокружительным по накалу страстей. Тогда они были по-настоящему влюблены, строили планы на будущее. А потом ей стали известны направления его исследований и первые результаты. Реакция Мирры оказалась обескураживающей.

— Почему ты до сих пор на нашей стороне?

Все еще плавая в розовых облаках романтики, Моглор ответил, что для него есть только одна сторона и эта сторона находится там, где сейчас топает ножкой его прекрасная возлюбленная. А эти опыты… так — увлечение, не более того. Мирра была неумолима:

— По своему потенциалу, способностям ты бы мог создавать по-настоящему устрашающих чудовищ. А производишь на свет каких-то никчемных тварей. Смешных и бесполезных.

— Я мечтаю произвести на свет геральдических зверей. Для каждой расы. А в будущем, возможно, что и для каждого клана.

— Жалкий глупец! Кому нужны ожившие гербы и флаги?

Тогда они первый раз поссорились. Но девушка не оставила попыток вернуть Моглора на путь, который казался ей истинным.

— Ты бездарно расходуешь свой талант. А он стоит практически рядом с возможностями некромантов, даже в чем-то превосходит их. Подумай, какую грозную пару мы могли бы с тобой составить!

— Действительно, наши народы недалеко ушли друг от друга. Я не перестаю удивляться — сколько в тебе от эльфийки! Красота и грация…

Наконец, наступил день, когда мотивы и мысли Мирры открылись для Моглора с ужасающей ясностью. Они возлежали обнаженными на походной постели эльфа и их разгоряченные тела отходили от любовного пыла. Мирра вновь громоздила планы будущих военных свершений, а Моглор подтрунивал над ней, не понимая, что изо всех сил дует на тлеющий костер. Неожиданно, от возможностей, спор резко повернул в сторону политики.

— Историю делают полководцы. Они — кумиры толпы и объект поклонения. Вот к чему стоит стремиться.

— Уж, не на Шакнара ли место ты прицелилась?