Страница 38 из 98
Пришлось быстро возвращаться в отделение. Рожали здесь же, в общем зале, и роженицу отгораживали от остальных женщин лишь хлипкой ширмочкой. На койке уже лежала прибывшая — молодая женщина со светлыми волосами и недоверием в глазах. Увидев меня, она приподнялась на локтях:
— А это вы, да? Мне про вас говорили, муж настоял, чтобы я поехала в госпиталь рожать к вам. Мне сказали, что вы магичка и всех спасаете!
— Тише, милая, тише. Я целительница, нейра Эллен. Как тебя зовут?
— Мари… — процедила она и согнулась от болезненной схватки, сковавшей живот.
Я быстро задала стандартные вопросы, пощупала пульс и попросила оголить живот. Роженица была очень нервной, дёргалась от каждого прикосновения и постоянно спрашивала, не умрёт ли она.
— И пусть он уйдёт, пожалуйста! — сказала она, увидев нейта Кертиса. Тот со скорбным видом выглядывал из-за ширмы. — Лучше бы муж раскошелился и позвал вас к нам домой!
— Здесь будем только мы. Представь, что ты дома.
Я исполнила просьбу женщины, попросив Кертиса удалиться. Ни к чему было ещё больше её нервировать.
— У-у-у… — Мари взвыла и перекатилась на бок.
Я сразу поняла, что у неё, и правда, два ребёнка. Но второй плод лежал сзади и я не могла точно определить его положение.
— Мы справимся, и у тебя будет двое прекрасных деток… — приговаривала я, активируя магическое зрение.
Так, две разные плаценты, значит, это двойняшки или разнояйцевые близнецы. Но то, что я увидела дальше, заставило напрячься. Мари сразу уловила изменения на моём лице. Надо было лучше следить за эмоциями, но сегодня я слишком вымоталась и забылась на пару секунд.
— Эл, чего там? — спросил мой верный фамильяр.
— Двойня, но они лежат неудачно. Будет сложно.
В прошлой своей жизни я чаще предпочитала делать кесарево, чем пускать таких женщин в естественные роды. Всё-таки риск осложнений выше при многоплодной беременности, чем при одноплодной. Поэтому врачебное сообщество называло многоплодные беременности патологическими независимо от их течения, хотя я была с этим не совсем согласна.
Самым благоприятным предлежанием считалось положение первого близнеца вниз головой, а второго — вниз попой. У моей роженицы как раз наоборот. Ребёнок Мари, который должен появиться на свет первым, был в тазовом предлежании. Тот, что пойдёт за ним следом — вниз головой. При этом есть риск очень опасного и редкого осложнения — коллизии близнецов.
При нём голова второго ребёнка преждевременно опускается в малый таз, вклиниваясь между телом и головкой первого. Плоды сцепляются подбородками, роды останавливаются, и завершить их естественным путём невозможно. Если промедлить и не сделать кесарево при первых признаках, исход печален.
Слава Богу, я с этим никогда не сталкивалась, но заведующая кафедрой рассказывала о таком случае. Криворукий врач понадеялся на авось, в итоге первый близнец погиб, а второго и мать едва удалось спасти. Я запомнила этот пример на всю жизнь как один из самых страшных.
— Дорогая моя, — начала так, чтобы не напугать Мари ещё сильнее, — твои малыши лежат не совсем правильно. Чтобы помочь тебе их родить, будет лучше провести операцию. Это не страшно, я использую магию, и ты ничего не почувствуешь.
Глаза Мари расширились, и она подозрительно спросила:
— А операция — это что? Вы хотите разрезать мне живот?
Я кивнула.
— Нет… — она побелела лицом. — Нет-нет! Мне сказали, что вы можете магией… не надо меня разрезать! Я не дам!
— Это для твоего же блага…
Я попыталась её уговорить, но Мари пронзительно закричала:
— Я думала, что вы можете магией, что вы волшебница, а вы ничего не можете, только резать! Не трогайте меня, я иду домой! — несмотря на огромный живот, она резво вскочила с постели, оттолкнув меня.
От неожиданности я не успела даже увернуться, благо, на помощь подоспел дежуривший за ширмой нейт Кертис. Остальные женщины зашумели, загомонили, и родовое сразу превратилось в базар. Мари плакала и ругалась, мы с Кертисом еле уговорили её вернуться на койку, и то после моего обещания операцию не делать.
Я понимала страх этой женщины, он был естественен. Диди тоже боялась, зато вчера я отправила её домой, уж очень она просила. К тому же уверенно шла на поправку, и её жизни больше ничто не угрожало. Но в этом мире чревосечение у женщин всё ещё очень часто заканчивалось смертью, и Мари была об этом наслышана.
— Только не режьте меня… — всхлипнула роженица. — Я не хочу… я боюсь! Лучше сразу убейте, чем так мучить. Лучше бы я осталась дома!
И тогда я решила, что пока пусть всё идёт естественным путём, буду наблюдать. В случае, если головка второго ребёнка начнёт опускаться раньше времени, сделаю кесарево вне зависимости от согласия Мари.
Это были одни из самых тяжёлых и нервных часов в моей жизни. Мне оставалось только ждать и следить за естественным течением родового процесса, надеясь, что всё обойдётся, и экстренные меры будут не нужны.
Мари после получаса уговоров всё-таки выпила лекарство, чтобы приглушить боль. Она с подозрением относилась ко всему, даже к поданной воде, всё ещё опасаясь, что я усыплю её и разрежу живот. От одной только мысли об этом женщину начинало трясти, пульс подскакивал, она начинала задыхаться.
Муж ей наболтал, что магичка из госпиталя может решить любую проблему, только взмахнув волшебной палочкой. Вот только родить — это не в туалет сходить. Если бы всё было так просто! К сожалению, и в двадцать первом веке люди верили в волшебные пилюли, призванные излечить от всех недугов, поэтому несли последние деньги шарлатанам всех мастей, что уж говорить про мой нынешний мир.
— Ну что там, нейра? Всё хорошо? — Мари бросила на меня умоляющий взгляд, когда я завершила очередной осмотр.
Всё шло нормально, процесс не останавливался, схватки были сильными и продолжительными. Я то и дело выслушивала сердцебиение малыша, что лежал спинкой ко мне, акушерским стетоскопом. Второй ребёнок был недосягаем для обычных методов, но моё новое зрение не выявило ничего странного.