Страница 17 из 98
— Но я не могу… — залепетал тот, однако неразборчивое блеянье прервал новый мучительный стон.
— Помогите моей жене, сделайте что-нибудь! — взмолился муж, хватая меня за руки. — Я не могу смотреть на то, как она мучается!
Я хотела активировать магическое зрение и быстро провести диагностику, но женщина с неожиданной силой оттолкнула мои руки и отшатнулась, как от чумной.
— Не трогайте! Не трогайте меня, боли-ит… — Диди заохала и привалилась к стене. —…последних четверых своих сорванцов рожала почти без боли, а здесь… ох-охо!.. Ненавижу тебя, Оллен! В следующий раз сам рожать будешь!
— Конечно-конечно, любимая. Всё будет, как ты захочешь, — заворковал Оллен, пытаясь погладить жену по голове, но та отпихнула и его.
— Дорогая, послушайте, — терпеливо начала я и шагнула вперёд, — сейчас нам надо покинуть коридор и произвести осмотр. Сколько, говорите, живот болит? Можете рассказать, что это за боль?
Диди раздражённо махнула рукой и схватилась за поясницу.
— Да боль как боль… Только не совсем такая, как в прошлые разы.
— Кровотечений не было?
— То было, то не было…
Отличный ответ, но на большее, учитывая состояние пациентки, я бы не рассчитывала. Какое-то время мы с перепуганным Олленом пытались уговорить Диди сдаться на милость медицины, и потом она всё-таки смирилась. Пошла за нами с явной неохотой, сверкая покрасневшими глазами из-под растрёпанной чёлки.
Мне категорически не нравилось то, что рожали, а потом и находились с младенцами все в одном большом зале. Получался какой-то проходной двор и рассадник инфекции, но выбора не было. Оставив немолодого папашу снаружи на попечении какого-то практиканта, я провела Диди в зал и попросила лечь на свободную койку.
В тот момент, когда женщина, кряхтя, исполнила моё указание, двери распахнулись. Внутрь с хозяйским видом пожаловал Ойзенберг. Глаза его полыхнули от злости, когда он увидел меня, стоящую в ногах роженицы.
Показалось, что в этот момент звуки исчезли, будто кто-то свыше нажал на кнопку, а все взгляды уставились на нас. Напряжение между нами было почти осязаемым — вот-вот закоротит.
Полностью меня игнорируя, лекарь приблизился к койке.
— Рожать собираетесь? Вы с родственниками?
Бедная Диди уже побелела от боли, ей было не до разговоров. Ойзенберг повернулся ко мне и процедил:
— Надеюсь, вы ей сказали, что в кассу госпиталя надо будет внести…
И тут женщина заорала:
— Да сделайте вы уже что-нибу-удь! Достаньте из меня это!
На шум начали подтягиваться практиканты, чуя если не интересный клинический случай, то знатную перепалку, которую ещё долго можно будет обсуждать по углам. Заглянул и любитель инструментов — нейт Брайтен.
Ойзенберг потянулся клешнями к животу Диди, но та извернулась и треснула его по руке.
— Не трогайте меня! Я не дамся постороннему мужчине, никто не может меня касаться, кроме моего мужа. Пусть лучше она, — взгляд в мою сторону, — принимает роды!
— Да что вы себе позволяете, милочка⁈ — лекарь побагровел, на щеках обозначились желваки. — Вы находитесь в госпитале, а не на рынке.
— Хватит. Сейчас мы просто теряем драгоценное время, — непреклонно произнесла я, становясь между ним и пациенткой. Ух, лишь бы не нагрубить, когда на нас смотрит столько пар глаз! Пособачиться можно и наедине. — Роженице лишние потрясения не нужны, это плохо влияет на процесс. Если нужно, я оплачу пребывание этой женщины в госпитале из своего кармана. Теперь давайте за дело.
Диди продолжала причитать, что не даст себя тронуть и пальцем никому, кроме целительницы. И что она праведная женщина и не хочет познать гнев небес. Негоже показывать срам кому ни попадя.
— Надо уважить желание роженицы, — поддержал меня Брайтен гулким басом. — Практикантам тоже нужно на ком-то тренироваться, — и подмигнул мне. Наверное, хотел поддержать, но своими словами лишь вызвал у бедной Диди новый приступ паники.
Я чувствовала, что Ойзенберг хочет сказать в мой адрес пару ласковых, но присутствие свидетелей не позволяет опуститься до перепалки. Это не песочница, где дети отбирают друг у друга лопатки. Может, не будь здесь внушающего страх Брайтена, он бы велел практикантам приструнить и меня, и роженицу.
— Так и быть. Вы будете вести роды у этой женщины. Вот только если не справитесь, я лично буду просить нейта Лейна выгнать вас с самым низким баллом, — заметил он мстительно.
Раздался неодобрительный шёпот, кто-то выкрикнул: «Давай, Эллен, не подведи!». Но лекарь метнул в сторону группки практикантов уничижительный взгляд.
Уверена, это только ко мне такое «доброе» отношение, я ведь враг номер один. Они будут испытывать и испытывать меня либо пока не надоест, либо пока я не докажу свои профессиональные качества. Ну и пускай подавятся.
Закатав рукава до локтей, я помогла женщине обнажить живот и встала так, чтобы хоть немного загородить её от любопытствующих. В глаза сразу бросилась странная форма. Где-то я такое видела…
Мне не понадобилось даже активировать магическое зрение, хватило нескольких секунд старой доброй пальпации.
Я отпрянула, чувствуя, как от волнения вспотели ладони.
— Ты не беременна, Диди, — и обернулась к лекарям, — мне срочно нужна операционная.
— Как не беременна? Какая ещё операционная? — посыпались вопросы.
Моё заявление вызвало настоящую бурю. Ойзенберг саркастически кривил рот, Диди охала и ахала, едва не прощаясь с жизнью, а практиканты, кажется, делали ставки. Первым опомнился нейт Брайтен, он хотел ощупать живот пациентки, но та опять не дала мужским рукам себя коснуться. Очень принципиальная женщина, надо сказать.
— Просто поверьте мне на слово, прошу, — попросила я лекаря. Потом наклонилась к нему ближе и негромко проговорила: — У неё опухоль матки. За несколько месяцев она выросла, поэтому все приняли её за беременность. А сейчас нарушилось кровоснабжение — это вызвало боли. Женщина подумала, что начались роды. Надо срочно спасать, пока не начался некроз, и она не умерла от заражения крови.