Страница 5 из 23
– А теперь открою я…
Инквизитор точно так же повернул ручку и потянул, дверь снова открылась – но лестницы за ней уже не было. Просторная прихожая, вешалки, стойка для обуви, высокое ведро для зонтов. И еще одна дверь, тоже деревянная, но потемнее.
– Проходите, – пригласил он меня.
Мы вошли.
– Эта дверь открывается ключом.
Он показал мне связку массивных ключей – стержень со сложной бородкой, круглая бронзовая головка. Ключи просто висят на вешалке у входа.
– Сейчас она должна быть не заперта… Да, так и есть. Давайте войдем.
Мы прошли в полутемный холл какого-то дома. Я уже догадался, что отнюдь не того, который виден с улицы. К этим фокусам с пространством постепенно привыкаешь. Тут просторно, немного затхло, немного пыльно. Пахнет старой бумагой и мастикой для паркета.
– Как вам? – спросил он.
– Пока не очень понятно. А где мы?
– Вот здесь.
Он решительно отодвинул широкую штору. Это был опрометчивый поступок, за который пришлось расплатиться чиханием и стряхиванием с себя пыли, но зато помещение осветилось лучами яркого солнца через большое окно. За окном тот же город – но совершенно пустой. За годы блужданий по вымирающему Мультиверсуму я привык это определять с первого взгляда. Тут давно никого не было. Несколько лет, как минимум.
– И где это «здесь»?
– Неизвестно, – пожал плечами инквизитор. – Многие дома в этом секторе Центра изначально «двойные». В Коммуне любили так строить, это экономит пространство. Два города в одном. К сожалению, право входа в такие двери почти везде утрачено. Это, возможно, последняя, которую есть, кому открыть. Мы не знаем, как восстановить доступ к остальным и возможно ли это в принципе. Он передается от человека к человеку. Подойдите сюда.
Я вернулся в прихожую.
– Положите руку сюда.
В декоре стены возле двери выделяется темная каменная плитка, если бы мне не показали, я бы и не заметил. Приложил растопыренную ладонь, инквизитор припечатал поверх своей сухой кистью с длинными тонкими пальцами. Рука не то музыканта, не то взломщика. В ладонь почти неощутимо кольнуло, как электричеством.
– Все, дверь вас запомнила. Теперь вы сможете открывать ее двумя способами – туда и сюда. Это требует небольшого ментального усилия, но вы глойти, для вас это не составит труда. Такой локальный и специфический кросс-локус, если угодно.
– Очень любопытно, – вежливо сказал я, – но вы говорили о каком-то предложении?
– Это оно и есть. Я предлагаю вам с семьей переселиться сюда. Сохранив все удобства проживания в Центре, вы будете недоступны для поиска. Вас не смогут, например, найти и похитить. Вас и, разумеется, ваших детей.
– Скажите, – внезапно решился я, – а вы тоже считается, что один из них, ну…
– Искупитель?
– Да.
– Ну почему же «один»? – рассмеялся представитель Конгрегации. – Почему не трое разом? Это вполне может оказаться коллективным феноменом…
– Вы серьезно?
– Я не скажу вам ни «да» ни «нет». Не потому, что хочу вас помучить, а потому, что мы не исключаем никаких вариантов. Генезис Искупителей никому не известен, они, как вы наверняка догадываетесь, появляются не настолько часто, чтобы вести статистику. Честно скажу – нас бы вполне устроило, если бы это оказались ваши дети. Один, два, все трое – неважно. Просто для определенности. Но если это и не так, то их судьба в любом случае с ним связана. Вас не оставят в покое.
– Не самая приятная перспектива.
– Понимаю.
– Вряд ли. Не вам придется остаток жизни прятаться самому и прятать детей. Сидеть в вымершем городе как мышь под метлой, бегать, озираясь, за продуктами… Кстати, на что нам жить?
– Разумеется, Церковь не оставит вас без помощи, – обнадежил инквизитор. – Мы же Церковь Искупителя и странно было бы не позаботиться о том, кто им, возможно, станет. Мы увеличим пособие, которое получает ваша семья, и ваши лекции, Артём, тоже будут востребованы. Это не подачка, ни в коем случае! – поспешил он сказать, заметив мою реакцию, – Вы действительно хороший лектор, детям нравится. Ваши рассказы о Мультиверсуме звучат как приключенческий роман. Это их мотивирует. Завтра утром ждем вас в Школе. Зайдите к ректору, он поставит вас в учебный план. И да – этот дом отныне ваш, я дал вам приоритет. Вы можете дать право прохода всем, кому хотите и даже отозвать моё. А теперь пора вернуться в больницу, думаю, ваше семейство готово к воссоединению с мужем и отцом…
Остаток дня прошел суетно – я забрал своих женщин и детей, пытаясь привыкнуть к тому, что их так много. В коттеджике сразу стало тесно, особенно с учетом Насти и Эли. Настя – отдельный разговор. Девочке сильно досталось, но, насколько я знаю, для корректоров это история типичная. В Школе умеют работать с подростками, ставшими Немезидами Мироздания. Только на то и надеюсь. Итого у меня теперь четверо детей и Эли. Эли, впрочем, прилипла к Меланте и никого, кроме нее, не замечает вовсе. Когда вечером Зеленый зашел узнать, не нужно ли чего, она ненадолго на него отвлеклась. Подбежала, торопливо, как бы извиняясь, обняла, и убежала обратно к кровати Меланты, возле которой дежурила, улавливая малейшие пожелания рыжей кайлитки. Горянка уже скакала по дому, как их знаменитые козы, и не скажешь, что рожала вчера. Алистелия тоже отправилась на кухню, отмахнувшись от моего «не надо, я сам», а Меланта продолжала лениво валяться, иногда кормя дочь веснушчатой грудью. Пеленки и то Эли меняла.
– Надо же, – удивился Зеленый, глядя как Эли мухой летит на кухню, чтобы заварить чаю, качает кроватку ребенка, поправляет подушки и так далее, – а мне за все время воды стакан не подала.
– Эли – кайлитский эмосимбионт, – внезапно ответила ему Меланта. – Они созданы для нас. Для веселья, любви и помощи. Для секса. Для игр. Для полноты семьи. Не обижайся на нее. С людьми ей тяжело, как с вам с глухонемыми.
Да, Сева, вроде бы, что-то такое говорил. Причем и про Меланту тоже. Если им вдвоем легче переносить меня – то почему нет?
– Когда-то их производили для нас в биолабораториях среза Эрзал, там же, где создали Алистелию, – Меланта без всякого стеснения ткнула в ее сторону пальцем. – но это было давно. Я уже не застала.
Блондинка как будто сжалась и снова уставилась в пол фиалковыми глазами. Кажется, ей было неприятно это напоминание.
– Эрзал долго был домом для кайлитов, многие из нас погибли с ним. Оставшиеся… Ладно, что об этом вспоминать? Жизнь продолжается, правда?
Меланта весело улыбнулась, и всем сразу захотелось улыбаться ей в ответ.
– Как назвали-то? – спроси Зеленый, прощаясь в прихожей.
– Никак, – развел руками я.– Все три считают, что должен назвать отец. А у меня полнейший ступор.
– Сочувствую, – покивал Зеленый, – мы младшему девять месяцев придумывали, все перебрали. А тут сразу три. Голову сломаешь. Настя как?
– Не очень. Завтра отведу ее в Школу, там ей помогут, я надеюсь.
– Я так понимаю, на дирижабле тебя пока не ждать?
– Так и вы, вроде, никуда не собираетесь?
– Как знать… Ну да по ходу разберемся. Отдыхайте. Завтра с переездом поможем. Святцы тебе на ноутбуке поискать? Ткнешь мышкой не глядя, будут у тебя Капитолина, Амнеподиста и Акакий…
– Иди к черту, не смешно!
– Привет, пап.
Настя сидит на кухне, смотрит синими глазами в чашку давно остывшего чая.
– Как-то глупо все вышло, да? – она не поворачивается ко мне, как будто стесняется. – Не так я себе все представляла тогда, в Коммуне. Ты прости меня. Зря я все устроила.
– Мне не за что тебя прощать.
– Есть. Это ведь я…
– Хватит, – я положил ей руку на худое острое плечо. – Если есть – то я тебя простил. И ты меня прости, если есть за что. И на этом закончили счеты. Давай не будем меряться глубиной совершенных ошибок, ладно? Я все равно выиграю, у меня большая фора по возрасту.
– Ладно, – сказала она неуверенно, – просто я чувствую себя таким говном…