Страница 14 из 23
– Сюда греби, – указал я.
Репер уже чувствовался из-под неглубокой воды залива. Еще несколько метров… Все, дотянусь, хватит.
– Сейчас мы уйдем, сама вернешься?
– Куда уходи? – она оглянулась вокруг удивленно.
– Неважно. Мы так умеем. Вот тебе много сладкой еды, – я положил пакет с пирожными на банку, – все сразу не съедай. С сестрой поделись, это вам на двоих. Догребешь до берега?
– Я хорошо грести, – покивала она.
– Ну и прекрасно. Рад был знакомству, удачи вам и коз побольше.
– Эй, – сказала она нерешительно, – а бери меня? Без коза, так. Не смотри, что маленький, я умей коза дои, лепешки пеки, сыр умей, все делать умей! Я вырасти потом, жена тебе стать.
Ох, какая неловкая и знакомая ситуация. Но я больше не подбираю бездомных котят. Своих полон дом.
– Извини, – сказал я и потянулся к реперу.
Секундный соблазн включить девочку в группу «свои» и захватить переносом преодолел почти без труда. Сами не знаем, что нас там ждет. Вдруг уже опоздали?
Опасения не оправдались – в Центре было тихо и спокойно. И все же – то ли Зеленый так на меня повлиял своей убежденностью, то ли во мне наконец просыпается знаменитая интуиция глойти, но внутри поселилось нервное, как тикающий таймер, нетерпение. Что-то будет. Что-то случится. Что-то надвигается.
Или это просто паранойя, тоже вариант. Говорят, она заразная.
Поэтому, отдав трофейную железяку Ольге, чтобы она передала ее Ивану, отправился к семье. Убедиться, что с ними все в порядке и организовать переезд. Пусть сидят за дверью, которую чужой не откроет. Мне так спокойнее будет. Починят там мораториум, или нет – а они в домике. Эгоистично, да, но что поделать. Я теперь человек семейный, мне о детях думать надо. Даже если я к этому никак не привыкну.
В домике нашем теперь пахнет младенцами. Странный такой запах, не то чтобы неприятный, но непривычный. Кисловатый и животный, слегка больничный и чуть тревожный. Они не орут, во всяком случае громко, но их присутствие заполнило весь жилой объем доверху. Все так или иначе соразмеряют свои траектории с их существованием. Только Настя сидит в крохотной здешней гостиной, забравшись с ногами в кресло и выглядит немного потеряной.
Мне обрадовалась:
– Пап! Ты вернулся!
– Привет, синеглазка! Как ты?
– Ну… Так. Странно. Как будто давит что-то, и снится всякая дичь.
– Ничего, сейчас мораториум починят, и станет легче. Говорят, он защищает вас.
– Так вы справились, нашли… Что вы там искали? Все хорошо?
– И да, и нет. Мы справились и нашли, но наш товарищ остался там, и он, похоже, в большой беде.
– Сергей? – всплеснула худыми руками Настя.
– Да.
– Надо же его спасать!
– Мы обязательно постараемся.
– Все плохо? – уловила что-то в моем голосе девочка.
– Может быть, уже поздно. У нас был выбор – спасать Центр или его. Он сам сказал, чтобы его оставили, и мы не могли поступить иначе.
– Это ужасно!
– Ты правильно сделать, Гхарртём, – внезапно вмешалась стоявшая в дверях Таира. – Люди умирать постоянно, это жизнь. Важно – умирать не зря. Ты отомстить за друга, я знаю.
– Я же принес тебе подарок, ойко! – вспомнил я.
И только тут сообразил, какого дал маху. Черт, у меня же три жены, надо всегда три подарка! Эх, неопытный я пока многоженец и султан начинающий. Но назад сдавать поздно, и я вытащил из рюкзака завернутый в тряпочку клык.
– Зуб мымбарука! – восхитилась жена. – Ты его убивать! Ты настоящий мужчина!
Я скромно не стал упоминать, что убивали мы его толпой. В конце концов, я действительно нанес финальный удар, так что, формально, именно от моей руки он и пал. Я герой?
Похоже, что да. Таира смотрит на меня как-то по-новому. Иначе как-то. Как будто что-то для себя решила. Черт, почему меня все это пугает? Султаны не должны рефлексировать, это неправильно. Проблемы гарема султана не… В общем, там отношения в другую сторону работают.
– Барышни, надо собираться, мы переезжаем в новый дом, – заявил я, собрав свой гарем.
– Новое место! Класс! Это весело! – оптимистично заявила Меланта.
Она без малейшего смущения сидит голая по пояс, скинув верхнюю часть мягкого халата на бедра и кормит с разом двух младенцев с двух сисек. Рыжие волнистые волосы падают на веснушчатые плечи, зеленые глаза искрятся, грудь выросла размера на два, лицо округлилось. Аллегория материнства, я прям залюбовался. Рядом свернулась клубочком Эли, положив голову ей на бедра. Они не расстаются теперь.
Младенцев я, к стыду своему, все еще не различаю. И, к еще большему стыду, они все еще безымянны. У меня просто какой-то экзистенциальный ступор на эту тему. Три имени! Разом! Это же не просто так, в этом же должен быть какой-то замысел, гармония какая-то… Им потом всю жизнь с этим жить!
Ей-богу, лучше бы каждая назвала своего на свой вкус. Я бы принял как факт и успокоился. Слишком серьезный вызов моей творческой фантазии.
Алистелия приняла идею переезда безропотно, как принимает все, исходящее от меня, а Таира сразу принялась распоряжаться. Началась хлопотная женская суета по сбору вещей, обещающая затянуться надолго, в которой я чувствую себя совершенно лишним. У меня и вещей-то почти нет, не обжился.
– Пойдем, – сказал я Насте, – мы тут только мешаться будем, а у нас еще важное дело есть.
– Школа? – понимающе вздохнула она.
– Школа, – подтвердил я, – и не вздыхай, это хорошее место.
– От одной ушла, в другую пришла… – сказала она грустно. Опять буду видеть тебя через кафедру?
– Ну-ну, тут тебе не Коммуна, все по-другому. Жить в интернате не обязательно. Привыкай, что у тебя семья. Это на всю жизнь, кстати, еще надоест.
– Да ну тебя! – фыркнула девочка, выходя за мной на улицу, – ладно, пойдем. Надоело видеть мир как переплетение нитей и пересечение арматур. Очень утомляет.
– Надень это, дитя, – ректор протянул ей очень темные круглые очки с металлическими боковушками.
– Как странно… – Настя покрутила головой, – вроде бы темно, но что-то видно даже отчётливее. Как будто не очки, а фильтр…
– Привыкнешь, – уверенно сказал ректор. – Артём, вы знаете, из-за мораториума занятия приостановлены. Защиты пала, дети расстроены и дезориентированы. Тем не менее, я бы попросил вас провести внеплановую лекцию.
– О чем? – удивился я.
– О Комспасе. Боюсь, это становится самой актуальной проблемой для них сейчас. Одной из своих целей Комспас ставит уничтожение Школы и корректоров, прекращение нашей деятельности.
– Почему?
– Вам виднее. Вы с ними встречались. И знаете что, Артем… – он смущенно отвел глаза, – ваша спутница… Ольга. Вы не могли бы пригласить ее? Я слышал, она больше других знает о Комспасе.
– Попробую, но ничего не обещаю.
– Разумеется, но все же попытайтесь. Если мы не можем защитить детей от этой угрозы, то должны хотя бы дать им максимум информации.
– Я надеюсь, мораториум заработает уже сегодня, – поделился я с ним свежей информацией.
– Да, я слышал, что вы достали деталь. Но они не могут все время сидеть в Центре, они корректоры, их работа в Мультиверсуме. Раньше проблема Комспаса не стояла так остро, но…
– Я понимаю. Сделаю, что могу. Пойдем Насть, навестим друзей и поищем транспорт для переезда.
Ивана и Ольгу нашли на площади. Рядом слонялась, задумчиво вытирая руки ветошью, дочь Ивана, Василиса. Они, вместе с руководителем Конгрегации и еще несколькими незнакомыми церковниками рассматривали мораториум. На вид он казался целым, но отчего-то не работал.
– Что-то не так? -спросил я Ивана.
– Да вот черт его знает… – ответил он, почесав в затылке, – вроде, все так. Но не тикает.
– Не та деталь? – мне стало нехорошо от мысли, что все зря.