Любовь сапфиров

Рас прижал её ещё крепче. Я видел, как она пыталась оттолкнуть его обеими руками, но её сил не хватало. От осознания своей беспомощности мне стало больнее вдвойне.

— Давай расскажем ему, Енечка, как ты стонала во время нашей любви. Там на кухне. И в спальне… Расскажи ему, как тебе нравились мои объятия и ласки. Скажи ему, я же хорошо тебя имел, да?

Рас делал всё для того, чтобы вывести меня из себя. Но я наливался ледяным спокойствием. Я вдруг всё понял. Информация от Евгении текла ко мне потоком. Это была смесь страха к Расу, любви ко мне, вины за произошедшее. Я видел ложь брата и смирение моей любимой от безысходности обстоятельств. Картинки всех событий шли чётко. Я видел всё. Только сказать не мог. Ответить. Я молчал и думал, что могу сделать для того, чтобы освободить любимую из цепких лап, не принимающего своё поражение брата.

— Отпусти её. Давай разберёмся по-мужски. Как должны. По-настоящему. До смерти.

Я предлагал ему сделку. Я предлагал победителю свою женщину и власть, зная, что буду стоять до конца. До победы. Ставил на кон самое ценное, готовясь к беспроигрышной схватке и с радостью отметил, что у меня удалось на него повлиять, когда увидел, как младший брат откидывает её в сторону. Сердце тут же дрогнуло, пропустив удар, и сжалось, когда услышал, как она застонала, упав на пол. Видимо, сильно ударилась. Ответом на моё движение к ней было предупредительное чуть ли не рычание Раса. Он не давал к ней подойти.

Это наполнило моё сердце злостью за неё, и я кинулся на Рас Фарда. Мы сцепились как два диких пса, два голодных волка, два тигра… Зная, что останется жить только один. Сил, на то, чтобы бороться с использованием энергий, как на Растабане, не было ни у кого из нас. Потому приходилось выяснять отношения по-человечески, нанося удары друг другу, вспоминая обязательные уроки борьбы и военного мастерства.

Евгения.

Война богов всегда несёт разрушения тем, кто слабее. Кто бы мог подумать, что миры подвергнутся полному уничтожению из-за меня, маленькой человечки. Молоденькой девушки Евгении со Ляриной. Из-за меня. Той, которая не терпит насилия в никакой форме. Той, которая уважает свободу выбора и свободу личности любого живого существа.

И я, как ценный приз, как вещь без возможности и права решать должна ждать, когда будет разыграна партия. Партия жестокой и безжалостной войны двух братьев, которые после разрешения прошлых проблем не сумели вовремя остановиться.

Великие сапфиры, вцепившиеся друг в друга, как злые звери, обессиленные взаимной ненавистью. Сапфиры, играющие в живые миры, как в бильярд, потому что не видят ничего кроме себя и своих желаний.

И никто из них не потрудился узнать, чего хочу я.

Рас решивший, что сможет заставить меня полюбить. Может быть, при других обстоятельствах, в другом месте, в другое время могло бы получиться что-то. А может и нет. Мне не дано было это узнать.

Каус. Мой любимый. Единственный. Тот, с кем мне так хотелось быть. Но он никогда меня не простит. Я видела его лицо. Закрытое и холодное, когда он слушал гадости, которые говорил ему Рас Фард о нашей связи. Я пыталась объясниться, но ОН меня не слышал…

Я вспоминала все минуты, проведённые на Хамале и не видела своей вины. Мне хотелось плакать. Я беззвучно плакала, но не могла возразить Рас Фарду и защитить себя.

Роковая связь, оказалась камнем для наших отношений с Каусом, утопившим нашу любовь на дно. Уничтожившая её просто потому, что Рас решил, что я смогу и должна его полюбить…

Я поднялась с мраморного пола, морщась от дикой боли. Кажется, Рас мне что-то сломал. Дышать было тяжело. Каждый вдох причинял боль, но боль в душе была сильнее. Она резала меня острыми ножами, не оставляя ничего живого.

Меня не покидало желание избавить их от вражды, и себя от муки наблюдать за яростной битвой. Я видела, с каким ожесточением они наносят удары друг другу, позабыв обо мне. Я хотела всё прекратить и наделась, что поступаю правильно…

И шла к краю террасы, чтобы закончить начатое…

Каус Фациес.

Лёгкий тонкий шлейф последнего выдоха, как последний коварный поцелуй, коснулся меня в ту секунду, когда я понял, что в нашей битве с братом никто не победит. Смерть любимой поцеловала меня в губы нежным и холодным прикосновением, заставив меня расцепить руки и закинуть голову к небу, чтобы ещё раз и ещё понять, что случилось нечто ужасное.

Поцелуй смерти коснулся и Раса, потому что я увидел страх осознания и нарастающую боль в его глазах. Он отстранился. Его плечи подались вперёд и вниз, словно на них ему положили непомерный груз.

Мы стояли друг напротив друга и понимали, что больше делить нам нечего. Боль нарастала с каждой секундой, которую выбивало время после трагедии. Она умерла. И это случилось, пока мы выясняли отношения. Мы вдвоём, два великих сапфира, оказались неспособны её защитить.

Рас замер, чтобы потом спрыгнуть с террасы камнем вниз. Мой брат исчез в пропасти, а я последовал за ним.

И остановился, не веря своим глазам… не чувствуя, как цепенеет сердце в моей груди, как тело наливается предательской холодностью, вымораживая душу. Я смотрел на хрупкое тельце в белом платьице, лежащее на чёрных и мокрых камнях. В нелепой, неестественной для жизни человека позе.

Картинка сливалась от слёз, накативших от понимания, что случилось непоправимое.

Рас подлетел к ней быстрее, чем я. Он упал на колени, схватил её на руки и прижал к себе. Он что-то делал, чтобы оживить её. Рас пытался закачать в неё своей энергии и целовал её. Гладил по волосам и что-то шептал. Уговаривал, выпрашивал, просил прощения.

Но я осознавал, что всё бесполезно. Моя девочка приняла решение. Моя Енечка сделала свой выбор. Роковой. Глупый. Неправильный. Но свой. Свой выбор.

Рас бережно отпустил тело Евгении с рук. Медленно, с трудом, поднялся. Выпрямился и расправил плечи. Он стоял напротив меня и столько неподдельного горя в его глазах я никогда не видел. Казалось, от боли его выворачивало наизнанку. Его голос срывался, но он говорил, или кричал мне в порывах бури. А я молча слушал:

— Каус! Деймос тебя дери, император! Я знаю, что ты можешь это сделать! Древние дали тебе власть над сектором. Ты можешь вмешаться в ход событий и изменить историю. Пусть она живёт! Я прошу не за себя. Я прошу тебя за неё. Пусть. Она. ЖИВЁТ! Я навсегда уйду в сторону. Но пусть она живёт! Ты слышишь меня? Брат?

Он стоял напротив меня, сжав кулаки, пронзая меня сапфировым взглядом. Вихревые потоки закручивались вокруг нас, но не они сбивали нас с ног. Мы качались от неподдельного горя, от нашей общей утраты, которая раздирала нас в кровь.

— Зачем тебе это? — мой собственный голос казался мне чужим и незнакомым. Сердце рвалось поддержать его начинания. Предназначение Императора запрещало мне это.

— Потому что я люблю её… Возьми моей энергии, если не хватит своей. Но верни ей будущее… Которое мы украли у неё.

Я молчал. Мне приходилось принимать решение. Мне нужно было выбирать. Выбирать между любовью и долгом.

А он добавил немного тише, со всей страстностью на которую был способен:

— Ты же можешь! Сделай всё для того, чтобы она была счастлива!

Я кивнул ему, потому что знал, что хочу того же. Моё сердце сделало выбор. Этот выбор был в пользу жизни. Я хотел, чтобы она жила. Со мной или без меня.