Страница 27 из 72
— Для всех будет лучше, если девчонка умрёт! — отрывисто бросалась словами Гемма, выказывая свою злость. — Как ты этого не понимаешь? Слепец!
Если бы не защитные силовые поля во дворце — вокруг бы уже бушевала буря, гремел гром и сверкали молнии, сметая всё на своём пути. Столько чувств и эмоций — давно Альферац не видел таких страстей. Пожалуй, мне это нравилось. Обиталище сапфиров перестало быть склепом.
— Только подойди к ней, и я с тобой ещё разберусь, сестричка! — продолжал ругаться Каус, а затем повернулся ко мне, чтобы грубо бросить мне в лицо. — Ты!
— Виски будешь? — сохраняя спокойствие, я кивнул ему на бутылку.
Мой примиряющий жест остался без внимания. Он подошёл ко мне, намереваясь поднять меня с кресла пинком или как щенка за шкирку так, что мне пришлось поставить свой стакан и встать, чтобы встретиться с ним лицом к лицу. Ещё не хватало валяться вместе с креслом на полу от его ярости.
— Ещё раз… Увижу… Узнаю… Услышу… Ра-ас… — Сильно же он взбеленился, прожигая меня гневным взглядом. — Не напрашивайся!
— Обороты сбавь! — рассердился я.
В конце концов, что он себе позволяет? Нашёлся самый умный и сильный? Герой-любовник. Похвальная забота о собственности. Только вот с чего этот самодовольный сапфир решил, что Евгения принадлежит ему?
— Каус! Совсем голову потерял! — воскликнула Гемма, до конца не понимая почему мы ссоримся. — Разберись сначала прежде чем ругаться!
— Пошла вон! И лучше не появляйся у меня на глазах! — ярость Кауса не имела пределов.
Собственно, он ещё с ней мягок. Я бы за подобное запер бы её в каком-нибудь измерении. Чёрные звёзды вспыхнули в глазах Геммы, но она удержалась.
— Я всегда желала тебе добра, Каус, — её голос срывался от обиды. Гемма повернулась. — И тебе, Рас. Нашей семье. И буду делать всё, чтобы вы помирились. И буду надеяться, что когда-нибудь вы оставите позади прошлое!
А потом Гемма расправила плечи и гордо вышла из залы. Я преисполнился уважения к сапфирке, достойной императорской власти. Но тут же оказался схваченным за рубашку взбесившимся братцем. Ну вот порвёт же… Придётся новую одевать…
— Ещё раз… увижу от тебя… хоть одно движение в её сторону…
— Так она не выбросила цветы? — моей радости не было предела.
Это ведь о чём-то да говорит! Я отодрал от себя его руки, чтобы вновь вернуться к недосказанному:
— Евгения… Не твоя… Собственность, — я специально чеканил слова, чтобы они дошли до Кауса. — Сейчас мы на равных. Плевать я хотел на твои чувства. Она мне не сказала, что любит тебя. А значит, не уверена. И до тех пор, пока не определится с выбором, я сделаю всё, чтобы она осталась со мной.
— Мстишь, Рас? — глухо произнёс брат.
Конечно, Каус имеет право так думать. Со стороны это выглядит именно как стремление отомстить. Но он упустил одну мелочь. Мелочь, которая согрела меня и заставила понять, там на Растабане, что я сделаю всё для того, чтобы завоевать эту женщину. И неважно, что явилось причиной для исчезновения моего равнодушия.
— Месть? — Моя спокойная и добродушная улыбка вызвала недоумение на его лице. Его право думать всё, что угодно. — Чем там сегодня Енечка занимается? Я смотрю ты здесь прохлаждаешься? В каких-то делах и заботах, пока она скучает? Пожалуй, пойду навещу её.
— Я предупредил тебя! — рявкнул Каус.
Ха! Какой сердитый. В глазах тьма, аура вся чёрная. Лучшее настроение для общения с любимой женщиной.
— Давай, брат… Ревнуй, злись сильнее, — уже в открытую насмехался над ним. — Чем больше сделаешь ошибок, тем легче мне будет ей доказать, что я лучше.
Я рассмеялся от морального удовлетворения, когда отметил, что Каус разобрался в ходе моих мыслей и тут же ретировался, так легко и быстро проиграв эту схватку.
Измерение Солнца. Квартира Евгении.
Я сидела за столом и пила чай, когда на кухню зашёл Фациес. Хмурый, точно грозовая туча. Спокойный и чем-то озадаченный. Явно случились неприятности, и это меня обеспокоило. Неужели встречался с Расом? Наши взгляды встретились, и улыбка озарила его лицо.
— Ты очень красивая, Енечка, — произнёс он и наклонился ко мне, чтобы захватить мои губы в плен.
Долгий, страстный поцелуй вызвал жаркую волну быстро разлившуюся по всему моему телу. Каус целовал меня с непреодолимой жадностью, заново исследуя когда-то уже захваченную им территорию. Мягко и нежно прикусил мою верхнюю губу, заставив приоткрыть рот, и проник глубже. Руками заскользил по моему телу, ловя губами хриплый стон. Так, что когда оторвался от меня, я потянулась следом за ним. Каус улыбнулся и с лёгкостью подхватил меня на руки.
— Ты готова отправиться в путешествие? — прошептал мне на ухо, дыханием обжигая кожу. И сотни невидимок-многоножек устроили гонки на моей спине, и разбежались к кончикам пальцев на руках и ногах.
— Ще-е-е-екотно-о-о, — я взвыла от смеха, обхватив руками его шею. — Ку-да-а-а-а?
— На Бетельгейзе…
— Стеклянный дом? — вспомнила это чудо на воде.
— В ресторан… Составишь мне компанию?
— Нашёл о чём спросить! — возмутилась я. — Конечно и с удовольствием, — чуть не завизжала от радости.
Он крепче прижал меня к себе и попросил, глядя в глаза:
— Подари мне поцелуй, девочка.
С радостью отозвавшись на его просьбу, уже через минуту я понимаю, что ресторан откладывается. Я погружаюсь в сладость наших поцелуев и наслаждаюсь ими… Дольше… Целуй меня как можно дольше… Мой страстный, горячий сапфир всё понимает, и через секунду я оказываюсь лежащей на кровати, глядя в его горящие сапфировым желанием глаза.
— Чего ты хочешь, милая? — он ласкает меня за ушком так, что я готова мурлыкать кошкой. Мартовской кошкой… Время от времени прерывается, чтобы уделить внимание мочке и шепчет нежности. — Сейчас ты расскажешь мне сама, какие ласки тебе наиболее приятны…
— Мммм…. - что же тут можно рассказать? Когда мне нравится всё-всё! — Продо-о-олжай… Пожалуйста… Ещё-ё-ё…
— А так моей девочке нравится? — и его губы отправляются в экспедицию вниз по моей шее, задерживаются в беззащитной ямке.
Чувствительная точка отзывается на нежный поцелуй так, что меня захлёстывает от наслаждения. Ооох… так стало тепло-о-о… Нет… Горячо уже…
— Продолжа-а-ай… — из моего горла вырывается стон, но кожей я чувствую его улыбку.
— Как скажешь, — мягко шепчет Каус, продолжая меня целовать. — Нежная моя…
И новая волна наполняет всё в теле сладостным томлением от обжигающих ласк. Его пальцы касаются пуговиц моей блузки, высвобождая их из петель. Как же медленно он это делает… Я прихожу ему на помощь, но Каус захватывает мои запястья и отводит руки в стороны.
— Я сам, Енечка… Сам…
Мой недовольный стон заставляет его хрипло рассмеяться. Пуговичка — поцелуй, вторая — ещё один, третья приоткрывает грудь. Пальцы скользят по спине, расстёгивают замочек бюстгальтера. Нижнее бельё, ничем не закреплённое съезжает в сторону, а губы тут же находят сосок и нежно захватывают его. Ааах… Что он делает… Каус нежно посасывает его, оттягивая, а затем слегка отпускает, пока розовая бусинка не становится твёрдой как лёд. А потом… Потом он начинает дразнить второй. Низ живота давно скрутило единой судорогой, которой не было ни конца, ни края. Как я хочу продолжения!
— Ка-а-аус, — из моего горла рвётся стон. — Не мо-огу-у больше…