Повелитель

Ильин читал свое новое стихотворение.

Ася тоже взяла одно из последних стихотворений:

Дерево

Надя же выбрала посвященное бабушке.

Вечер, хоть и затянулся по времени, но прошел быстро, словно спектакль, в антракте которого зритель расстраивается из-за того, что нужно отрываться от действия и выходить из зала. Когда после завершения вечера выступающие и слушатели рассыпались по аудитории, Андрей Мстиславович, проходя мимо Нади, сказал: «Поднимайтесь потом на кафедру, отметим». Наде понадобилась вся ее сила воли, чтобы спрятать отчаянное ликование. Улыбаясь, она спустилась «к Сартру», где на окне обнаружила пьяных в дым Виноградова и Ларичева.

– О! Наша Надежда! – обрадовался Антон. – Хороший стих прочитала. У тебя вообще классные стихи. Хочешь коньяка?

– Давай! Что вы тут рассказываете?

– Пытаемся восстановить события прошлых выходных. Я вспоминал, как Виноградов бродил по электричке в поисках туалета, но безуспешно.

– А что ты делал в электричке? – спросила Надя.

– Не знаю. Последнее, что помню, как перелезал через ограду Ваганьковского кладбища. А потом я где-то потерял перчатки и сломал очки.

– Прекрасно! До дома-то хоть добрался?

– До какого-то добрался…

– А вот скажи нам, Надя, как твоим старшим товарищам, – разулыбавшись после очередного коньячного глотка, сказал Антон. – А правда, что ты любишь Лялина?

– А что, нельзя? – с вызовом спросила Надя. – И вообще вы почему такое спрашиваете?

– А ты еще не знаешь? – захихикал Ларичев. – Анохина с Ветровым помирились!

– Что? Вот болтушка!

Надя больше делала вид, что злится, чем сердилась на самом деле. Ни о ком сейчас ей не хотелось поговорить так, как о Лялине. Когда она произносила его имя или рассказывала какие-то моменты о недавних встречах, казалось, это снова происходит с ней, во всяком случае, чувства во время рассказа были почти такими же, как и в реальной жизни. А что может быть слаще, чем пережить еще раз желанную встречу. Поэтому Надя была рада, что есть с кем поговорить об Андрее Мстиславовиче, кроме Марины.

– Блин, это же тайна! – вспомнил Виноградов. – Ну слушай, мы все напились…

– Да вы все время «напились»! – буркнула Надя.

В это время из-за двери мужского туалета молча вышел мрачный Барсуков.

– Ладно, я тут с вами сейчас все проболтаю, – опомнилась она. – Вы наверх идете?

– Конечно, идем! Вот сейчас допьем и поднимемся.

– Тогда встретимся там.

Когда Надя поднялась на кафедру мастерства, там царила обычная суматоха, которая бывает в начале всех подобных празднеств, будь то Новый год, чей-нибудь день рождения или защита дипломов. «А мне никто не налил», «передайте бутылку», «капните коньячку», «кто-нибудь откроет шампанское», «у всех налито», – эти фразы наполняли комнату, отделяясь от общего шума, словно веселые птицы. Стихия праздника находилась в самом разгаре, шумное веселье плескалось в разные стороны, словно пена от только что разлитого шампанского. Надя не заметила, как опьянела, она беспечно и с удовольствием поднимала свою рюмку на каждом тосте. Казалось, и студенты, и преподаватели находятся в каком-то удивительном общем кружении, кто-то приходил, кто-то выходил поболтать или покурить и потом возвращался, ребята бегали за добавочной порцией спиртного, и все это казалось Наде похожим на невероятный совместный танец. Люди и вещи вертелись вокруг нее, она плыла в ласковых волнах этого водоворота, и только Барсуков угрюмо сидел в углу и накидывал стопку за стопкой. Когда Надя в очередной раз проходила мимо, Толик внезапно встал и, покачнувшись, преградил ей дорогу. «Толь, тебе, по-моему, хватит», – заметила она, пытаясь обойти внезапное препятствие. «Нет, – сквозь зубы сказал он и схватил ее за руку. – Нет, не надо», – снова повторил он, просяще заглядывая ей в лицо. «Отстань!» – разозлилась она, выдергивая руку. И тут же рядом с ней появился Лялин. «Молодой человек…» – начал он, но Барсуков, тут же отпустив Надю, крикнул: «Нет! Не надо!» – и выскочил за дверь. «Напился», – развела руками Надя. Ей даже стало жаль Толика, но лишь на несколько секунд. Вокруг продолжали звучать тосты, Андрей Мстиславович рассказывал ей о своей первой книге, и темнота Литинститутского дворика, глядящая в окна, улыбалась, наблюдая за ними.

Утром Надя открыла глаза и, повернувшись на бок, увидела, что рядом никого нет. «Куда он ушел так рано?» – мысли после вчерашнего выпитого тяжело вращались в голове, словно давно не используемый механизм. Она снова закрыла глаза. Надя была безнадежно счастлива, и даже похмельное изнеможение не могло этому помешать.

13. С новым словом

И все же прошлую ночь Надя провела одна. Вчерашний вечер совершенно вскружил ей голову. Она подолгу говорила с Лялиным, мастер сам подходил к ней, и каждый раз разговор становился длиннее. Они как будто перестали замечать других людей. Надя почти не помнила, как возвращалась домой, и потому утром проснулась в полной уверенности, что и ночь они провели вместе. Разве могут разлучаться влюбленные? Вчерашний вечер должен был завершиться именно так. И лишь из-за досадной оплошности зазевавшейся вселенной прошлую ночь Надя и Лялин провели раздельно. Ведь об этом говорили кончики пальцев, успевающие погладить друг друга, передавая стаканчик, или взгляды, выдающие жажду взаимного обладания, встречающиеся случайно, но чаще намеренно.