Страница 5 из 12
– А вы... вы и на самом деле очень красивы, – пробормотал он задумчиво, завершая паузу таким вот озадачивающим комплиментом.
– Почему на самом деле? – не растерялась я, продолжив натиск на прожорливого мента. – Где-то числюсь или значусь таковой?
– Да нет. Просто кое-кто... – Он хотел что-то сказать, но потом передумал.
Ох, как я потом жалела, что не заставила его закончить фразу! Насколько меньше было бы потом загадок! Но вместо этого я с нажимом потребовала от него конкретизировать цель визита. Он и ответил, заставив моментально «примерзнуть» к стульям.
– Что вы сказали?! – выдохнули мы одновременно, сцепившись руками под длинной скатертью.
– Ваш сосед найден с простреленной головой в своей квартире. И голова его покоится на бумагах, в которых с постоянной периодичностью повторяется ваше, Александра Васильевна, имя. Так, собственно, мы на вас и вышли. – Сеня улыбался теперь уже не так елейно, никаких намеков на признательность за потребленные продукты и в помине не было в его белозубом оскале. – Вот ведь загадка какая... Столько лет Гошка занимался дурацкой благотворительностью, делая это за чисто символическую плату. Столько людей было ему за это благодарно, никогда и ни у кого не было к нему никаких претензий. Ни у нас, ни у представителей криминальных структур. И тут вдруг такое...
– Что такое?! – закричала на него не своим голосом тетя Соня. – Ты куда это, Сеня, клонить изволишь?!
– А я никуда не клоню, – он беспечно дернул широченными плечами, заставив складки дорогой рубашки пойти легкими волнами. – Просто озадачен донельзя. Надо же было так подорваться бедному Гошке! Причем на ваших сделках подорваться!
– Подтасовка! – внешне оставаясь спокойной, парировала я, хотя коленки мои под скатертью буквально заходили ходуном. – Его простреленная голова могла лежать на чем угодно! На моих документах. На ваших. Еще бог знает на чьих! Его смерть вообще могла быть случайной! Или не каждому было известно о том, что свои дела он творит за мизерную плату, и убили его с целью наживы...
– Следов взлома нет. Ничего не взяли. Деньги на месте, – перебил меня Арсений. – И документы... Все ваши документы на месте... А вы ухитрились оформить сделку. Чудно!
– У него были ксерокопии моих документов. Подлинники оставались в Регистрационной палате. За ускорение процесса оформления мне пришлось выложить в их кассе кругленькую сумму. Так что если вам не терпится спихнуть безнадежное убийство на приезжего человека, это по меньшей мере непрофессионально. – Я решительно поднялась из-за стола, давая понять, что разговор можно считать законченным. – Надеюсь, больше у вас ко мне нет никаких претензий, кроме тех, что голова здешнего жильца решила упокоиться на бумагах с моим именем?
Арсений поднялся и очутился вдруг очень близко от того места, где стояла я. Оказалось, что мы с ним почти одного роста. Мужчина мог бы быть и чуть повыше. Хотя внешность вполне могла компенсировать его средний рост. С такими-то глазами... Они у него были более чем выразительными и смотрели сейчас на меня в упор с таким подтекстом, что понятие «многозначительность» явно блекло. Нет, в них был вполне конкретный намек. Точно, намек! Но вот на что?..
– Я не хотел вас обидеть, Александра Васильевна, а уж тем более оскорбить или обвинить в чем-то, – сладко пропел он мне почти в самое ухо, обдавая запахом дорогого одеколона.
– Так чего же вы хотели от меня? – Я хотела было отпрянуть, но передумала – а ну как спугну важность момента, и Арсений замолчит.
– От вас – ничего, скорее для вас... – почти на интимной волне прошелестел он и подошел еще ближе. – Будьте осторожнее.
– С какой стати? – я почти опешила, но вида не подала.
– Я боюсь за вас, Александра Васильевна. – Арсений отошел от меня и, вновь галантно склонившись к руке тети Сони, начал прощаться.
Когда он ушел, мы больше ни о чем не могли говорить, только о новости, которую он нам сообщил. Перебирали все мыслимые и немыслимые мотивы, но так ни к чему и не пришли.
– Хватит, Сашок, голову ломать, – широко зевнула в начале двенадцатого ночи тетя Соня. – Знаю я эту ментовскую братию, им бы только людей покоя лишать. У Гошки этого вечно темные личности паслись. Зинка Почепаева, что этажом ниже живет, не раз жаловалась на шум, крики. Покоя, говорит, вечно нет. И что Гошка меценатом был, тоже не верь. Водились, еще как водились за ним темные делишки! За то его и пришили. Завтра поедем, дачу покупателям покажем. А там, глядишь, и на дом желающие найдутся. Все с тобой обстряпаем в два счета, и поедешь с чистой душой к Славке своему, деньги транжирить.Чего хоть купить-то решили?..
Вот и все – и понеслось, и поехало! Куда там мне было вспоминать о предостережениях, нашептанных доброжелательным Арсением? Я о них забыла уже к утру следующего дня, и это было моей третьей ошибкой. Но кто же мог подсказать мне тогда, что я взялась совершать их одну за другой безостановочно! Тогда мне так не казалось. Первостатейным и наиглавнейшим делом было – все быстрее продать, получить деньги и вернуться домой. Отпуск не резиновый, а продлевать его мне Виктор не станет из вредности. Потому и пробегала всю следующую неделю в хлопотах и заботах, не оглядываясь себе за спину. А ведь стоило бы, ох как стоило...
Глава 3
Деревня Голощихино когда-то давно, до Великой Октябрьской революции, была имением графа Голощихина. Неказистая, конечно, фамилия для графа, но что поделаешь...
Имение было богатым, насчитывало десятка два дворов, включая хозяйский особняк. Оно было окружено смешанным лиственным лесом, рекой с живописными деревянными мостками и обсаженными ивой берегами. Заливные луга, плодоносные земли, зверье лесное... Казалось бы, все условия соблюдены для того, чтобы народ жил обеспеченно и счастливо. Он, собственно, так и жил и никого ни о чем не просил, что, в свою очередь, не могло порадовать «господ» большевиков, которые нагрянули в те места с продразверстками, раскулачиванием и прочими революционными репрессиями. Результат не заставил себя долго ждать. Население деревни начало потихоньку исчезать с лица земли. Кто сгинул в ссылках. Кто умер с голода. Кого расстреляли. Часть домов была сожжена, часть была разрушена временем. Уцелел лишь графский особняк. Видимо, приглянулся кому-то из больших начальников, которые потом на протяжении многих десятилетий из рук в руки передавали его в качестве ведомственной дачи. Последним таким большим начальником оказался покойный муж моей тетки Таисии, которому удалось попасть в струю времени и приватизировать графский домик, а затем оставить в наследство оставшейся после его смерти супруге. Кстати, большая квартира в областном городе, гараж, дача – тоже его заслуга. Непутевая Таисия, которой некогда было заниматься мужем и рано осиротевшей племянницей, все больше моталась по заграницам и курортам. В одной из последних поездок, уже будучи вдовой, она и познакомилась со своим теперешним мужем...
Странное она все-таки создание. Сколько думаю о ней, столько раздражаюсь и восхищаюсь одновременно. Бабе за шестьдесят, впору о душе подумать, а она расстраивается, если пропустила визит к косметологу! Может быть, так и нужно жить: не оглядываясь и не горюя, кто знает? Но я бы точно так не смогла. К тому же у меня был Славка. Обречь его на одинокое детство и броситься в устройство личной жизни, как в омут с головой, я не могла. Он был для меня всем...
– Потому и едем сейчас с тобой одни в такую глушь, спаси господи! – огрызнулась тетя Соня, прерывая мою тираду, которой я разразилась еще в электричке. – Вырастила эгоиста, пожинай теперь плоды! Пехом топать часа три. Потом в доме ночь проводить. А там наверняка электричества нет. Насколько бы веселее было бы сейчас с ним-то...
Возмущаться я не стала. Во-первых, все молодые люди – без исключения – эгоисты. Во-вторых, тетя Соня была права. Место, куда мы сейчас держали путь и где нам назначили встречу мои последние покупатели, обросло таким количеством легенд, что отправляться туда на ночь глядя, не вооружившись до зубов, было делом неосмотрительным. Да, Славкино присутствие было бы как нельзя кстати. Но что задумано, то сделано. У него какие-то неотложные дела в институте. У меня финальная сделка, которая обещала быть очень прибыльной. Вот и приходилось нам идти сейчас густым лесом до деревни Голощихино, то и дело оглядываясь и прислушиваясь к звукам извне. А звуков, скажу я вам, было более чем достаточно. Что-то постоянно вспархивало, хлопало, ухало и пересмеивалось в густых зарослях леса.