Лазарус

Это было, по сути, все, о чем сообщил мне Эдисон, сказав, что Ло, Джейни и Алекс задержались на внедорожнике, чтобы следовать за нами домой. И мы могли выдвигаться.

Мы вышли на холод, пересекли стоянку и вышли на улицу, где женщины ждали снаружи машины — одно, казалось бы, безобидное подразделение, о котором знали лишь несколько избранных инсайдеров, на самом деле были одними из самых свирепых женщин в штате.

Лицо Ло слегка посуровело, когда она увидела повреждения на лице Бетани. Глаза Алекс вспыхнули. Но всегда можно было рассчитывать, что Джейни заговорит первой.

— Я собираюсь прибрать тебя к рукам, — сообщила она ей, забирая коробку у нее из рук, — и я собираюсь убедиться, что ты достаточно натренирована, чтобы убедиться, что никто никогда больше не сможет так с тобой поступить.

Она это сделает.

Это был женский клуб.

Не имело значения, что Бетани была новенькой, абсолютной незнакомкой.

Не имело значения, что они не знали подробностей ситуации.

Они просто были рядом с ней.

И поскольку все они в тот или иной момент попадали в плохие ситуации, они будут поднимать ее настроение, будут укреплять ее уверенность во всем, начиная с Крав-мага до стрельбы и, даже черт возьми, в отстаивании своей позиции.

Раньше я никогда особо об этом не задумывался, просто думал, что они отличная группа крутых женщин, которые делали моих братьев счастливыми, но, наблюдая, как Ло, Джейни и Алекс рассказывают ей о том, как они привели Пенни в форму за считанные недели, я был безмерно благодарен, что они были частью моей жизни и могли бы, в более широком смысле, стать частью ее.

Она была так одинока в этом мире, у нее не было никого, кто мог бы помочь ей с тех пор, как умерла ее мать. И независимо от того, призналась бы она мне вслух или нет, это что-то с ней сделало, это позволило ей поверить, что она недостойна того, чтобы ей помогали.

Клуб девочек воспринял эту безумную идею и полностью стер ее с лица земли способом, в котором я не был уверен, что даже я смог бы добиться успеха, как бы я ни старался.

В конце концов, когда достаточное количество людей начнет говорить вам, что вы достаточно хороши, вы в конце концов сами начнете в это верить.

Она собиралась стать уверенной в себе «крутой сукой» в кратчайшие гребаные сроки, если бы они помогли ей. Что они и сделают. Потому что они были такими.

— Хорошо, — сказала Ло, захлопывая дверцу багажника. — Мы встретимся с вами на территории комплекса, чтобы отвезти это барахло и забрать наших мужчин с собой домой.

С этими словами они сели в машину и поехали, оставив нас идти к моему байку.

— Это странно, что эта крошечная женщина пугает меня больше, чем ее мужчина? — спросила она, перекидывая ногу через байк, заставив меня одобрительно рассмеяться.

— Я думаю, что так и должно быть, — сказал я, разворачивая мотоцикл и отъезжая.

Я не беспокоился о Рейне. Нет, наш клуб не был демократическим, но это не означало, что у нас не было свободы воли. Из историй, которые я слышал, в те времена, когда они все влюблялись друг в друга, Кэш и Волк уходили без предупреждения и разрешения, чтобы справиться с некоторыми большими проблемами. Возможно ли, что Рейн будет рад этому решению? Нет. Но примет ли он необходимость этого? Конечно.

Конечно, Кэш и Волк были его братом и старым другом, а я всего лишь скромный проспект, но я почти уверен, что будут применяться те же правила.

Или, может быть, я окажусь в заднице.

В любом случае.

Девочки уже были внутри, когда мы добрались туда, оставив меня, чтобы взять за руку Бетани, сжимая ее, чувствуя нерешительность в каждом ее шаге, как будто, возможно, она замечала тот факт, что я тоже был не совсем в своей тарелке.

Мы вошли в здание клуба. Рейн, Кэш, Волк, Дюк, Репо и Ренни все были у бара, напивались, выглядели уставшими с дороги и готовыми отправиться домой и провести ночь со своими женщинами.

Эдисон, Паган, Сайрус и Рив все были в гостиной, тоже пили пиво, разговаривая. Я слышал, как женщины на кухне, Алекс и Джейни, настаивали на том, что Ло варила кофе «слишком слабым», а Ло раздраженным тоном настаивала на том, что не всем «нравится, когда их кофе имеет консистенцию токсичного осадка».

Однако при звуке закрывающейся двери все взгляды в общей комнате обратились на нас. Почувствовав тяжесть в их взглядах, Бетани сделала шаг назад, но была удержана на месте моей рукой.

Неудивительно, что первым двинулся Эдисон.

Каждый дюйм его тела был плотно сжат, его темные глаза были непостижимы. Любой, кто знал Эдисона, знал, что он ненавидел одну вещь в жизни — мужчин, поднимающих руки на женщин. Была ли там какая-то история, которая сделала его таким, никто из нас не знал. Но он получал удовольствие, выбивая дерьмо из сутенеров, которые грубо обращались со своими девушками, или придурков в барах, которые были слишком грубы со своими подружками.

Это был его спусковой крючок.

И палец на нем был приставлен к виску.

Рядом со мной, вероятно, почувствовав искрящуюся энергию, исходящую от внешне сдержанного мужчины, Бетани напряглась и опустила лицо, когда он встал перед нами.

Его рука протянулась, взяв ее за подбородок и приподняв его, слегка повернув в сторону, чтобы он мог лучше рассмотреть. Он отпустил ее, когда она слегка приподняла подбородок, очевидно, решив не смущаться из-за чего-то, в чем не было ее вины. Его палец провел вниз по ее носу и опустился, прежде чем его взгляд переместился на меня.

— Я в деле.

Мне не нужно было спрашивать.

Я точно знал, что он имел в виду.

И я был рад за подкрепление.

— Привет, ангел, — Сайрус был следующим, кто заговорил, потянувшись к свободной руке Бетани и слегка потянув ее. — Давай устроим тебя, и пусть эти парни ворчат друг на друга и бьют себя в грудь наедине.

Бетани перевела взгляд на меня, в глазах было немного беспокойства. Скорее всего, за меня. Но улыбка тронула ее губы, когда Сайрус заскулил «даваааай» и потащил ее в сторону зала.

Мое дыхание вырывалось через нос, отчего моя грудь почему-то казалась тяжелее, когда я повернулся к бару. Это было все равно что предстать перед расстрельной командой — все до единого нечитаемые, выдержанные в темных и уродливых тонах, непоколебимые.

Именно Паган нарушил напряженное молчание.

— Вы, ребята, так и собираетесь строить друг другу глазки всю ночь или кто-нибудь, блядь, что-нибудь скажет?

На это губы Рейна слегка дрогнули, очевидно, он был поклонником бесстрашной откровенности Пагана.

— Ты кинул меня в пробеге к поляку, с которым у нас и так шаткая почва, — его тон, как это часто бывало, был будничным.

Я смутно осознавал, что Ло, Джейни и Алекс входят с дымящимися чашками кофе в руках, наблюдая за ситуацией, как за фильмом.

— Это так, — согласился я, как ни в чем не бывало. Так оно и было.

— Мы слышали, что и Эдисон, и Паган уговаривали тебя уехать, — вмешался Кэш.

— Я понимаю здешние правила.

— А их кто-то соблюдает? — спросил Репо. По опыту я знал, что ему было труднее всего угодить из всех моих начальников. Его представления о верности и традициях были абсолютными и непреклонными. В то время как Ренни, возможно, был нажимателем на кнопки и копателем грязи, который заставлял всех остальных нервничать, мне нечего было скрывать, и мне было похуй, что он узнает обо мне. Репо был тем, кто с большей вероятностью заставил бы меня попотеть. Он был любимцем Рейна и часто отвечал за проспектов.

— Братство превыше всего.

— Я уверен, ты знаешь, что это правило нарушалось много раз, — сказал Репо, кивая, — даже мной.

Он и Мейз были запретом — приказ, отданный Рейном. Но Репо не смог выполнить его.

— Мы понимаем, что в жизни случается всякое дерьмо, — начинает Рейн. — Призраки возвращаются, чтобы преследовать настоящее, или какой-нибудь мудак наступает тебе на ботинок, или, как это чаще всего бывает в этом гребаном клубе, похоже, женщины приходят со своими особыми неприятностями. Когда это происходит, легко забыть, что это и является причиной братства. Дело не только в бизнесе. Речь идет о семье. Я не сержусь, потому что тебе нужно было вернуться сюда и проведать свою девушку. Но я не рад, что ты не понял, что тебе следовало прийти ко мне по этому поводу. Не за разрешением, а за гребаной поддержкой.