Страница 2 из 13
В 1553 году Казань покорена была.
Потом Астрахань.
Потом в Ливонии царь воевал…
Потом совсем уж дивные появились слухи. Будто бы, осерчав на москвичей, забрал семью государь и переехал в Александровскую слободу. Началась на Руси опричнина.
Опричники казнили на Москве без суда, убивали людей прямо на улицах. Не пощадили даже святителя, митрополита Филиппа. Выволокли из Успенского собора и увезли в Тверской Отроч монастырь. Там Малюта Скуратов и задушил Исповедника правды.
А потом грозный царь уже не людей казнил – целые города.
Когда казнили Новгород, монахов забивали палками, а простых новгородцев привязывали к саням и сбрасывали в Волхов.
Об этих казнях в Верколе услышали от прибежавшего из Новгорода монаха. Рассказывал инок, что и в Пскове не принял Иоанн Грозный хлеба-соли от горожан…
И тогда подошел к нему псковский юродивый Никола и сказал:
– Покушай, Иванушка, хлеба-соли. Одной человеческой кровью сыт не будешь…
Крестился Агафоник, дьячок церкви Николая Чудотворца, вспоминая рассказы монаха… Сегодня пошел в лес по ягоды, а все одно – страхи московские из головы не идут. Снова и снова осенял себя крестным знамением.
И вот перекрестился еще раз и узрел свет посреди сосновой чащи!
Сморгнул дьячок, но не пропало сияние.
Ближе подошел Агафоник…
Под вековыми соснами покосилась прогнившая обрубка, а за нею – над кучей лесного мусора свет сияет. Стоит над землей и никуда не уходит.
Помолился Агафоник и только тогда вступил за полусгнившую оградку. Разрыл ветки, приподнял потемневшую бересту и увидел, что на земле отрок лежит, будто только заснул…
И еще раз осенил себя Агафоник крестным знамением, узнавая в отроке сверстника своего Артемия, убитого грозою тридцать с лишним лет назад. Только состарился за эти годы Агафоник – морщинистым лицо стало, выпали зубы, волосы на висках побелели от седины, а Артемий таким же юным, как тогда, тридцать два года назад, остался…
Весть о находке дьячка взволновала все село. Отправились веркольские мужики в лес.
Бородатые, степенные, стояли они над нетленным телом. Многие из мужиков моложе Артемия были. Только от родителей и слышали, как молния убила на пашне мальчика.
– Не будешь слушаться, – пугали родители, – будешь грешить, Бог и накажет тебя, как Артемия! Бог все видит…
И вот уже не из этих детских страхов, а въяве явился Артемий перед ними. Нетронутый ни дикими зверями, ни беспощадным тлением, лежал на беломошнике, такой же чистый и светлый, каким и был.
Долго спорили мужики, что делать с телом. Одни предлагали здесь закопать в землю, другие говорили, что надобно перевезти тело в церковь.
На том и порешили.
Отвезли Артемия в веркольскую церковь святителя Николая Чудотворца, положили в гробу на паперти, прикрыв сверху берестою, которая и в лесу покрывала нетленное тело.
Было это в 1577 году.
И никому из веркольских мужиков и в голову тогда не пришло, что не грешника они отыскали в лесу, а праведного чудотворца…
Опять не разглядели веркольцы Артемия…
Ну, а состарившейся Аполлинарии, матери праведного отрока, было в ту ночь видение.
Под утро предстали перед нею два дивных юноши. Один в дорогой одежде, в алом плаще, в узорчатых сапогах… Другой же – босой, в простой холщовой косоворотке.
Были это первохристианский мученик, римский воин Уар и… ее сын Артемий!
Небесный свет исходил от них[1].
А следующим годом отмечают наши летописи вспышки эпидемии на новгородской земле. Попущением Божиим распространилась на двинской земле страшная лихорадка – трясовица.
Многие умирали.
Особенно часто – женщины и дети…
Пришла болезнь и в семью веркольского крестьянина Каллиника. Заболел сынишка. На глазах таял…
Всю ночь молился отец об исцелении сына. И уже под утро вспомнил вдруг Каллиник об Артемии, которого знал еще по детским годам, нетленное тело которого в прошлом году перевозил из леса в церковь.
Не стал медлить отец – совсем худо становилось сыну…
Пошел в церковь Николая-Чудотворца, припал на паперти к гробу, а потом, отломав кусочек бересты, прикрывавшей нетленные мощи, привязал к нательному кресту больного сынишки.
И выздоровел сын.
Обрадованный отец рассказал о чуде односельчанам – и словно спала пелена с глаз. Ясно увидели они то, что не могли разглядеть ни при земной жизни отрока Артемия, ни при обретении нетленных мощей.
Толпами собирались теперь веркольцы у гроба отрока Артемия, пели молебны праведнику. И умилосердился Господь – отступила от Верколы злая болезнь.
С этого дня начала расти слава праведного Артемия, веркольского чудотворца.
Уже не только веркольцы шли к гробу праведного отрока.
Толпы скорбящих притекли в Верколу из соседних сел.
Шли за помощью к праведному Артемию поморы с берегов Белого моря, шли рыбаки с Мезени, мчались на оленьих упряжках зыряне и самоеды…
Все новые и новые исцеления совершались у чудотворцева гроба. Начали совершаться исцеления и вдалеке от Верколы, по молитве к праведному отроку Артемию.
И все еще царствовал грозный царь Иоанн IV Васильевич.
В 1578 году военное счастье отвернулось от его армии. Начались неудачи в Ливонской войне, а тут еще и Стефан Баторий объявил войну России, взял Полоцк, Великие Луки, осадил Псков…
Иван Грозный предлагал возвратить ливонские города, но Баторий требовал в придачу и Псков.
В седьмой, и уже последний, раз женился Иоанн Грозный. В жены взял Марфу Нагую. Еще – убил в припадке гнева своего старшего сына Ивана, требовавшего помочь осажденному Пскову.
Псков – слава Богу – поляки не взяли.
В 1581 году в деревне Киверова Гора было заключено перемирие с поляками на десять лет. Иоанну Грозному пришлось уступить полякам всю Ливонию.
В 1583 году заключили мир и со шведами, отдав им Иван-город, Ям и Копорье…
А на следующий год, собравшись поиграть в шашки, умер царь Иоанн IV Васильевич Грозный…
В том году, и устроили веркольцы при церкви Николая Чудотворца особый придел, куда – тело на ощупь было мягким и теплым! – перенесли мощи праведного отрока Артемия, положив их в новый гроб.
Повторим еще раз, что события, происходящие в пинежском селе Веркола, очень мало были связаны с событиями, происходившими в Москве, точно так же, как события жизни царя Иоанна Грозного никак не связаны с событиями жизни крестьянского отрока Артемия.
И если мы рассматривали одновременно жизнь русского царя и крестьянского мальчика, то только потому, что у Господа нашего нет больших и малых людей, нет сословия благородного и подлого.
Все равны перед Богом.
И чистая молитва крестьянского мальчика порою слышнее Господу, чем пышные молебны…
Все в руце Господа.
В Его воле из ничего сотворить все, а из всего – ничто. Величие превратить в ничтожество, а ничтожество – в величие…
В Евангелии от Матфея сказано: «Тогда приведены были к Нему дети, чтобы Он возложил на них руки и помолился, ученики же возбранили им.
Но Иисус Христос сказал: пустите детей и не препятствуйте им приходить ко Мне, ибо таковых есть Царство Небесное».
Подобно этим детям пришел ко Господу праведный отрок Артемий. Пришел с чистой молитвою и светлой душою, с сердцем, наполненным кротостью и послушанием.
И Господь взял его к Себе, в Свои небесные обители, чтобы был Артемий молитвенником и ходатаем перед Престолом Божиим за всех страждущих и угнетенных, за своих земляков-веркольцев и за всех православных христиан.
Великие чудеса происходили четыре столетия подряд и продолжают происходить и сейчас по молитвам к праведному отроку.
Монастырь же в Верколе возник так.
В 1635 году ехал в Мезень воевода Афанасий Пашков, которому суждено будет стать героем великой русской книги «Житие протопопа Аввакума».
1
Народное предание, а следом за ним и «Архангельский патерик» архимандрита Никодима утверждает, что праведная Параскева Пиринемская, скончавшаяся отроковицей и погребенная в селе Пиринемь в девяноста верстах от Пинеги, была сестрой праведного отрока Артемия. Однако, вероятно, речь в предании идет о родстве во Христе, а не по крови. Иначе трудно объяснить, почему оставался неосмысленным столь необыкновенный факт в житии праведного Артемия Веркольского. Непонятно и то, почему увезли отроковицу Параскеву хоронить так далеко от Верколы.