На стальном ветру

- Я не могу, - сказала она, но на этот раз мягче.

- Вы не можете... или не будете? - спросил Мекуфи. - Присматривать за ней, учить ее, как жить, - на это не уйдет каждый час каждого дня. У вас еще будет время для других развлечений. И это могло бы быть вознаграждением - вернуть ей прежнюю жизнь. Думайте о ней как о подарке из прошлого. Это чудо, что она вообще здесь. Разве она не заслуживает шанса пойти гораздо дальше?

- Конечно, она заслуживает. Это просто...

- Трудно?

Она с трудом сглотнула. - Да.

- Очень немногие стоящие вещи в некотором роде несложны, - провозгласил Мекуфи. - Но разве это не правда, что вы всегда чувствовали, что в вашей жизни не хватает каких-то грандиозных амбиций? Другие рисковали, а вы оставались дома. Это была не ваша вина, это было не из-за недостатка храбрости... но все же. Вы никогда не чувствовали, что равняетесь на других. Но это ваш шанс! И это не какое-то тщеславие, не какой-то поступок, который сделает ваше имя вечным. Это доброта, поступок, совершенный по отношению к другому человеческому существу без какой-либо иной причины, кроме сострадания. Частный, достойный акт элементарной человеческой порядочности, о котором история, будучи такой сволочью, какой она есть, вероятно, забудет упомянуть. Вы можете это сделать, Чику - это внутри вас. Более того, вы в долгу перед самой собой.

Она закрыла глаза. Он был прав, черт бы его побрал - последние двадцать лет она чувствовала себя лишенной руля. Лишенная руля, испуганная и пристыженная тем, что позволила себе дойти до такого состояния.

Но она не чувствовала себя ни сильной, ни ответственной, ни достаточно мудрой, чтобы помочь этой женщине, этой другой версии самой себя. Со стороны Мекуфи было совершенно невыносимо ставить ее в такое положение.

Но если она не справится с вызовом, то кто это сделает?

- Вы не возражаете, - сказала она, посмотрев сначала на медбрата, а затем на жителя моря, - если мы немного побудем одни? Вскоре вы получите мой ответ.

- Конечно, - сказал Мекуфи. - Берите столько, сколько захотите.

Итак, они оставили ее наедине с Чику Ред, и долгое время они просто держались за руки через стол. Все было совсем не так, как они представляли себе, все трое, когда преломляли хлеб под деревом теплым днем в Африке. Так много возможностей при составлении цветных лотов. Амбиции и слава, достаточно обширная жизнь, чтобы оправдать имя Экинья.

Они оставили место для стольких ошибок.

- Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе, - наконец сказала Чику. - Мы могли бы жить вместе в Лиссабоне. Возможно, здесь ты в большей безопасности, но это не мой выбор. Ты хочешь вернуться со мной?

Помолчав, Чику Ред ответила: - Да.

- Я не могу обещать тебе роскошь - прошло много времени с тех пор, как имя Экинья пользовалось такой популярностью, - но думаю, мы можем чувствовать себя комфортно. Это прекрасный город. Есть так много вещей, которые я могла бы тебе показать.

- Да.

Чику Йеллоу крепче сжала руки Чику Ред.

- Странно, что до этого дошло. Но, по крайней мере, мы вместе. Иногда я беспокоюсь о Чику Грин. Интересно, что она там делает? Я надеюсь, она счастлива.

- Да.

Чику понятия не имела, было ли "да" автоматическим ответом на какой-либо вопрос или признаком того, что Чику Ред разделяет ее опасения. Возможно, что-то из того и другого. В предстоящие дни ей придется много раз учиться справляться с подобными двусмысленностями. Возможно, со временем это стало бы легче.

Вскоре она заметила, что в сад вернулся человек моря.

Она обернулась, ожидая увидеть Мекуфи, но вместо этого увидела более изящного и высокого морского жителя, который шел без помощи экзо. Она уставилась на него с каким-то не удивленным узнаванием, наполовину понимая, что этот момент был неизбежен.

- Кану.

Кану кивнул. Она окинула взглядом его удивительно широкие плечи и шею, похожую на крутые склоны вулкана. Его лицо было красивым и странным и, несомненно, принадлежало ее сыну.

- Надеюсь, ты не возражаешь, что я тебя прерываю, мама - я не мог позволить тебе прийти и уйти, не повидавшись с тобой.

- Конечно, не возражаю.

Его движения производили впечатление огромной сдерживаемой силы. Он оделся для их встречи в узорчатый халат и такие же брюки до колен. Его предплечья и голени были обнажены, как и перепончатые ступни и кисти рук. Он оставлял мокрые следы на полу, когда шел к ней. Его волосы, длинные и черные, были откинуты со лба мокрыми прядями.

Чику отпустила руки Чику Ред и поднялась со стула навстречу сыну. Они обнялись. Он поцеловал ее в щеку, а затем наклонился, чтобы поцеловать Чику Ред.

- Я так и не поблагодарила тебя за то, что ты спас меня.

Когда он улыбнулся, выражение его лица изменилось не совсем так, как она ожидала. - Эту оплошность можно простить - это был сложный день. И это было очень давно. Я был рад, что у нас хотя бы была возможность поговорить. Как у тебя дела?

- Вверх и вниз. Жива, благодаря тебе и твоему кракену.

- Это был хороший кракен. Мы хорошо поработали вместе. Мне было грустно, когда он умер - они живут не так долго, как хотелось бы, даже с помощью генной инженерии.

- Спасибо, что пришел навестить меня.

- Я не мог не заметить, что ты здесь. Кстати, я очень сожалею о бабушке Санди. Но я слышал, что ты была ближе к ней к концу.

- Мы провели время вместе в Лиссабоне, с Санди, Джитендра и я. Мы были бы рады, если бы ты присоединился к нам.

- Знаю, и мне жаль, что меня там не было. Но работа, которую мы здесь выполняем... - Он взмахнул перед собой перепончатой рукой. - Сейчас есть срочность, ощущение, что у нас нет такой роскоши, как неограниченное время. Я рад участвовать в подготовке, но это не оставляет много места ни для чего другого.

- Приготовления к чему, Кану?

- Конец чего-то - или, возможно, начало. Теперь это кажется неизбежным. Рано или поздно до нас дойдут новости из Крусибла.

- Значит, ты знаешь обо всем этом.

- Только то, что мне рассказал Мекуфи. Когда придут новости, как они это воспримут?

- Кто? - спросила она.

- Ты, - уточнил Кану. - Жители суши. Все остальное человечество.

- Мы все в этом замешаны, - сказала Чику.

Молчание Кану сказало ей, что у него нет ответа на ее заявление, который удовлетворил бы их обоих.

В конце концов, он сказал: - Когда вы здесь закончите, я хотел бы отвезти вас обоих обратно в Лиссабон. Это было бы нормально?

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Ей потребовалось немало времени, чтобы осознать, на что она смотрит. Это напоминало какую-то абстрактную скульптуру, искусственное создание из смятых поверхностей, похожих на фольгу, как будто листы тонкой металлической фольги были скомканы в гигантском кулаке, а затем утрамбованы в землю. Стальной ангел, подумала она, низвергнутый с небес.

Ее вторая мысль была гораздо менее поэтичной.

"Сессна". Самолет вонзился в землю, крылья вырваны из гнезд и согнуты, как руки у пугала.

"Сессна" потерпела крушение.

Она толкнула старый прокси так быстро, как только могла, раскинув руки для равновесия, имитируя крылья самолета. У нее было очень мало опыта в авиакатастрофах, по которому можно было бы оценить эту катастрофу. Конечно, она была на борту космического корабля Джун Уинг "Гулливер", когда он упал на землю в Африке, но тот корабль разбился только потому, что кто-то его сбил. Они ушли от "Гулливера", но "Сессна" не обладала ни одним из более современных средств обеспечения безопасности. Могло ли что-нибудь уцелеть в такой катастрофе - даже машина?

- А, - произнес голос откуда-то слева от нее. - Я собиралась упомянуть об этом, председатель Экинья, но оно вылетело у меня из головы. Я надеюсь, ты на меня не сердишься.

Чику остановила прокси. Конечно, она не запыхалась, но команда "Стоп" также заставила машину встать, уперев руки в бока, точно так же, как она стояла бы, чтобы отдышаться после физической нагрузки. - Вы были в нем, когда он разбился?