На стальном ветру

- Рано или поздно, - сказал Ной, - они начнут восстанавливать Каппу, и кто-нибудь другой найдет эту шахту.

- Юнис это знает. Но она также знает, что сейчас неподходящее время для полного раскрытия информации.

- Ты можешь ей доверять? Учитывая то, что ты рассказала мне о ее памяти, она полностью в своем уме?

- Не знаю. Я собираюсь посмотреть, что смогу узнать, по крайней мере, об Арахне. Однако, помимо этого, мне совершенно ясно одно. Я установила, что мы можем входить и выходить из камеры в относительной безопасности - по крайней мере, на данный момент. - Она замолчала, снова и снова переплетая пальцы. - Когда я вернусь туда, ты должен пойти со мной, Ной. Тебе тоже нужно это увидеть.

- Для меня это все еще звучит слишком рискованно - что будет с детьми, если нам причинят вред?

- Теперь я знаю, чего ожидать, и не думаю, что нам что-либо угрожает в этой камере. Но у нас мало времени - как только начнутся восстановительные работы, мы потеряем доступ.

- Я мог бы пойти один, - сказал Ной.

- Транзитная капсула тебя не повезет. Но даже если бы это произошло, я пообещала вернуться. Я доверяю ей, Ной. Она тоже Экинья. Может, она и не из плоти и крови, но мы создали ее. Это превращает ее в семейную проблему.

- Прошлое твоей семьи имеет раздражающую привычку вторгаться в настоящее, - сказал Ной.

- Ты не единственный, кто хочет, чтобы это прекратилось, - сказала Чику.

Утром ее вызвали в здание Ассамблеи на личную встречу с председателем Утоми. Они пили кофе в кабинете Утоми, пока председатель вел беспокоящую светскую беседу. Это составляло тревожный контраст с его обычной прямотой. Для Чику было совершенно очевидно, что он готовится к чему-то такому, что вряд ли покажется ей приятным.

- Вы выглядите усталой, - заметил он, как будто это должно было улучшить ее настроение. - Все в порядке?

- Ну, если не считать этой истории с Травертином, несчастного случая, который легко мог бы убить нас всех, не говоря уже о политических разногласиях, которых мы можем ожидать от остальной части местного каравана, а затем поднимающей голову проблемы замедления, ... нет, все в порядке.

- Сарказм убьет вас, - сказал Утоми, глядя на нее поверх края своей кофейной чашки с совиным вниманием. В его крепких пальцах чашка выглядела как что-то сделанное для куклы. - Но ваша точка зрения хорошо сформулирована. Настали трудные времена, и этот беспорядок с Травертином ничего не улучшил. Итак, не хотите ли для разнообразия хорошие новости?

Она задавалась вопросом, насколько хорошо ей удается скрывать свои подозрения. - Нам всем не помешало бы, председатель.

- Две вещи. Несколько дней назад я упоминал о вероятности благоприятного исхода в связи с вашей недавней просьбой о долгом сне. Официально ничего не оформлено, но я могу сказать вам сейчас, что признаки очень, очень позитивные. Вы были ценным членом Ассамблеи, Чику, и у меня такое чувство, что было бы стыдно не воспользоваться вашим здравым смыслом при окончательном подходе к Крусиблу.

- Тогда я надеюсь остаться в живых, что бы ни случилось, председатель.

- Верно, и мы также надеемся, что вы останетесь. Но пока вы на ногах, всегда есть вероятность несчастного случая или чего-то похуже. В спячке мы можем обезопасить вас от любых неприятностей - во всяком случае, предсказуемых.

- Понимаю. Когда я могу ожидать официального объявления?

- Надеюсь, скоро, что подводит меня ко второй хорошей новости. Местный караван действительно не хочет неприятностей, Чику - у нас и без того достаточно забот, чтобы вводить чрезвычайное положение на "Занзибаре". Конечно, ничего из этого вы не услышите в публичных заявлениях - Совет Миров должен, по крайней мере, создавать впечатление, что он твердо придерживается своих угроз и обещаний, - но всегда есть обходные пути. Даже Тесленко не хочет, чтобы дело дошло до военного положения. Все, чего все ищут, - это способ покончить с этим прискорбным маленьким делом и продолжить нашу жизнь. Мы хотим завершения, четкого заключения, которое послужит примером для соучастников.

- Примером, - повторила она.

- Я знаю, что вы с Травертином друзья или были ими раньше - с этим ничего не поделаешь, и никто вас за это не винит. Когда-то он был другом многих из нас. Но Травертин совершил серьезное преступление, и, независимо от привязанности, которая сопутствует дружбе, преступление такого масштаба не может остаться безнаказанным, не так ли?

- Не думаю, что кто-нибудь с этим не согласится, председатель.

- Не буду притворяться, что ваш голос изменит ситуацию в ту или иную сторону, Чику. Судьба Травертина уже практически решена. Но демонстрация единодушия... решительное заявление о том, что мы не потерпим такого рода вмешательства... которое могло бы во многом помочь держать наших врагов на расстоянии. Взамен нам будет позволено продолжать пользоваться открытым и демократическим правлением, которым мы пользуемся в настоящее время. Я также считаю, что такое проявление единодушия на самом деле отвечало бы наилучшим интересам Травертина.

- Не уверена, что вполне понимаю это.

- Если Совет почувствует хоть малейший намек на разобщенность, они будут настаивать на казни. Но если мы сделаем этот жест, проявим некоторую солидарность, тогда они, возможно, согласятся на меньшее наказание - отказ в продлении срока жизни. - Он натянуто улыбнулся. - Честно говоря, мы бы оказали Травертину услугу.

- Тогда мы все будем спокойно спать в своих постелях.

- Это касается всего сообщества, Чику. Это больше, чем одно человеческое существование. Больше, чем жизнь. Нечто большее, чем личная привязанность. И я не прошу вас вонзать в себя кинжал, просто отбросьте личные чувства и признайте, что Травертин совершил преступление, заслуживающее сурового наказания.

- А если я решу не идти с большинством?

- Вы были ценным приобретением для этого сообщества. Зачем сейчас пачкать свою тетрадь одним необдуманным поступком?

- Понимаю.

- Я не говорю, что ваш голос за или против Травертина окажет хоть малейшее влияние на ваши шансы получить разрешение на сон.

- Нет, конечно. Вы никак не можете так сказать.

- Вот именно. - Утоми вздохнул, мягко улыбаясь. - Я думаю, здесь мы можем прийти к единому мнению, Чику.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Она ждала в разрушенном здании, такая же неподвижная, как и куски зазубренного щебня вокруг нее. Казалось, здесь никого не было со времени ее последнего визита. Она дала Ною четкие указания, но он опоздал. Их соглашение было ясным: если Ной ввяжется во что-то, из-за чего ему будет трудно прийти к ней одному, он должен отказаться от встречи. Чику навестит Юнис одна.

Но потом она увидела его, костюм Ноя превращал его в неоновый скелет, приближающийся по одной из расчищенных магистралей. На некотором расстоянии пара желтых машин трудилась над разрушением одного из самых больших куполов. Пара поссорилась из-за большого куска разрушенного здания, разорвав его на части между собой.

Ной приглушил маркировку своего костюма, когда вошел в разрушенный купол, где его ждала Чику.

Он сказал по частному каналу. - Я подумал, не затянется ли твоя встреча с Утоми слишком надолго, чтобы ты смогла прибыть сюда вовремя.

- Нет, мне удалось сбежать. Однако это не очень хорошая новость. Он более или менее сказал, что если я не проголосую против Травертина, мы можем забыть о спячке.

- Это шантаж!

- Назовем это целенаправленным убеждением. Однако все это неофициально и совершенно необъяснимо. Но я ни за что не поступлюсь своими принципами из-за этого. У нас есть законное право на сон, независимо от того, соглашусь я с вердиктом большинства или нет.

- Я полагаю. - Ной пробирался по обломкам. - Есть какие-нибудь признаки того, что кто-то рылся здесь с тех пор, как ты была здесь в последний раз?

- Выглядит так, как я его оставила, но скоро прибудут машины для уборки. Есть шанс, что они найдут шахту, но я думаю, гораздо более вероятно, что они просто закроют ее, и никто этого не заметит.