Страница 8 из 20
Интерлюдия I. Амбер
– Амбер…
Голова Амера была в тумане. Теперь постоянно все было как в тумане. Все, кроме кошмаров. Они оставались до безобразия четкими.
– Амбер…
Рядом раздается хихиканье и бульканье. Как будто кто-то перерезал горло нерадивому часовому. Тут же перед глазами Амера пронеслись десятки таких случаев. Нож в его руке. Такой тяжелый. Рукоять влажная и слегка скользит в руке. Он застонал.
– Амбер прекрасен, – это уже не голос Амера. Это кто-то другой. – Тир на Ног'т, Лабиринт. Люблю Амбер. – Снова бульканье.
Амер начинает дергаться. Это он любил Амбер! Любит… Всегда будет любить? Мысли путались, сталкивались, разбивались на части и терялись на полпути. Но Амер повернулся к говорившему. Им оказался грязный бродяга. Он, как ребенка, баюкал в руках бутылку.
– Я назову тебя Амбер, дорогая. Это хорошее имя! – говорил он, обращаясь к бутылке. Потом отпил из нее и захихикал снова. – Может, стоило назвать себя Обероном? Нет. Он был глуп. А я… Я не был?
Сумасшедший бродяга начал что-то быстро бормотать, время от времени то хихикая, то скуля. Амер потянулся к нему. Он хотел задушить его.
«Амбер моя! Моя жена! Я ее любил! Люблю… Буду всегда любить?» – хотел сказать Амер, но раздались лишь сдавленные хрипы. Во рту было сухо, мысли опять путались. Захотелось выпить. С удивлением Амер понял, что в его левой руке зажато горлышко бутылки. Такой же, как у бродяги. Он сделал несколько глотков и закашлялся. Это была не вода.
– Амбер… – прошептали его губы между приступами кашля.
– Амбер, – откликнулся бродяга неожиданно серьезным тоном. Его серые глаза были затуманены выпитым или безумием. А может быть, и тем и тем. Волосы настолько грязные, что их цвета не разобрать. Он весь от грязи и отчаяния был какой-то серый. – Амбер обязан был мне показать, какими могут быть боги, оставшиеся людьми. Я должен был подумать об этом раньше. Подумать о многом. Но я глуп и самоуверен… Я… Слепой пророк. Пророк Амбера.
Бродяга начал хихикать.
– Боги должны умереть! – прорычал кто-то другой губами Амера. Или это был он?
Бродяга, сидящий рядом, серьезно кивнул.
– Боги смертны. Не для времени, но смертны. – Его взгляд устремился в небо, а бутылка устремилась к его губам. После третьего глотка он закашлялся. Но кашель то и дело сменялся приступами хохота. Когда все это закончилось, бродяга был весь красный от кашля и пролитого на себя вина.
– Я бы хотел убить бога, – мрачно каркнул Амер. – Богов…
– Это просто. – Бродяга рядом хихикнул, потом начал говорить бесстрастным, лишенным эмоций голосом. Даже его затуманенные глаза, казалось бы, прояснились. – Убить бога несложно. Возьми кристалл Семени Хаоса и добавь в расплавленный металл. Структура кристалла не будет нарушена, она сольется со структурой кристаллической решетки стали. Образуется металл, что насыщен Семенем настолько, что Семя не сможет на него влиять без значительного перенасыщения энергией. Создай из полученного сплава стрелы, ножи, пули. – Глаза снова помутнели. – Это будут почти что ружья Авалона! Амбер! – Смех. – Амбер… – Хихиканье. – Люблю Амбер. – Стон, переходящий в скулеж.
Амер хотел было задушить беднягу за последние слова, но тот не был богом. А Амер должен убивать только богов! Да и к тому же Амер был настолько пьян, что не мог поднять рук…
Спустя полутора суток Амер пришел в себя со страшным похмельем в садике церкви Одина в Каллимаре. Голова болела, во рту была болезненная сухость. А в сознании Амера билась лишь одна мысль: нужно добавить Семя Хаоса в металл и выковать метательные ножи. Он убьет Тремора, Владыку Небес!
Глава 4. Рыцари Драконы
Косария с интересом следила за мальчишками, которые развлекались, играя в рыцарей. Сорванные тут же ветки деревьев заменяли им мечи, они атаковали друг друга, носились по кругу и громко галдели. Это не очень походило на настоящих рыцарей. Недавно около их городка разместили когорту легиона. Косария последние две недели тратила немало времени, сбегая от работ, которые ей назначали родители, и наблюдала за тренировками кулака рыцарей. Как они устраивают карусель, как тренируются в пешем бою с мечом и щитом или же с тяжелыми двуручниками.
В движениях рыцарей всегда были определенная грация и расчет, в том, как они принимали и меняли стойки, кружа, наносили точные и выверенные удары. Мальчишки же перед ней просто били друг друга со всей мочи, не думая об общем рисунке боя. Косария нахмурилась. Она была совершенно точно уверена, что, если бы взяла палку, смогла бы победить любого из них! В свои тринадцать лет она была выше даже многих шестнадцатилетних парней. А уж ровесников чаще всего превосходила ростом на голову!
Один из мальчиков постарше бросил свой импровизированный меч на землю и пошел в сторону кустов, где пряталась Косария, на ходу развязывая портки. Поняв, что сейчас будет, она тут же выскочила из кустов, заливаясь румянцем, странно гармонирующим с ее рыжими волосами.
– Если ты хотела посмотреть на меня, – мальчик схватил себя за пах, показывая, что, по его мнению, хотела увидеть Косария, – нужно было подождать еще немного!
Все на поляне обидно рассмеялись. Косария покраснела еще сильнее и, сжав кулаки, пошла в сторону деревни.
– Тебе, Тим, вряд ли ее удивить! Она каждый день шпионит за рыцарями! А у них причиндалы-то побольше твоего будут!
От обиды у Косарии на глазах навернулись слезы. Она подхватила палку, брошенную мальчиком, и встала в оборонительную позу, которую видела у рыцарей.
– Попробуй победить меня, засранец!
Раздалось еще больше смеха. Говоривший о рыцарях мальчик усмехнулся и махнул своей палкой, видимо решив, что девчонка испугается. Вот только Косария на полусогнутых ногах легко повернула корпус, приняла палку на свою по касательной, сделала полуповорот в другую сторону и ударила мальчика по пальцам. Тот выронил палку под улюлюканье окружающих. Косария победно улыбнулась, видя, как тот заливается краской стыда и гнева. Ведь его победила девчонка!
– Бить по рукам нечестно! – взвился он.
– А куда честно? Давай повторим еще раз. Я не против. – Чувствуя превосходство над ним, Косария немного успокоилась.
– Не по рукам… – буркнул мальчик и снова поднял свою палку.
В этот раз он махал ей осмотрительнее, но Косарии удавалось очень легко отбивать все его нехитрые атаки. Она только подумала о том, как лучше перехватить инициативу. Привстала на цыпочки, немного перенесла вес вперед и… Чуть не споткнулась, когда палка другого мальчика ударила ее чуть пониже спины. От неожиданности и боли Косария взвизгнула.
Все засмеялись.
– Так и надо с девками! Чуть что – и по заднице! Мой батяня всегда так и говорил! – крикнул ударивший ее мальчик.
Кровь ударила в голову Косарии. Пришла в себя она только дома, где мама выговаривала ей за то, что она выбила по паре зубов двум мальчикам и сломала ребро третьему, пока ее не оттащили остальные. Сама Косария отделалась кровоподтеком на скуле. Мама еще долго говорила ей о том, как должны вести себя девочки, но Косария ее толком не слушала. Ее грела мысль, что она победила!
Через полтора года Косария поняла, что больше не может оставаться в деревне. Она не могла жить тут и работать. Ее влекли битвы и сражения. Каждый раз, когда в их городок заходили менестрели, поющие песни о великих подвигах первых лет расширения Империи, или отставные солдаты легиона, рассказывающие о своих стычках с дикими племенами Кочевников или северянами, она приходила в таверны, где они останавливались, и слушала их до самого вечера. За это ей регулярно влетало от родителей, но Косария ни о чем не жалела.
Она знала, что жизнь тут – это не ее. И рано или поздно она сбежит. Случай вскоре представился. После того, как по всем городам пролетела весть о смерти Одина и разрушении столицы, в Империи стало неспокойно, а значит, кроме привычных легионов образовалось огромное множество шаек наемников. И они часто были готовы принимать в свои ряды кого угодно. Даже отчаянных девушек.