После

— Нет… нет… — только бормотал в ответ Стратоник, тщетно прокручивая в сознании образы, которые его сознание было неспособно переварить.

В эти минуты, он видел, как вернулся к торжеству ужас, который он сам не считал возможным до той степени, что его отсутствие понимал, как одну из опор современного ему мироздания. Но теперь ужас был здесь, и можно было прочувствовать его обжигающее дыхание.

Оглядываясь, Стратоник видел, как серокожие доедали остатки гниющих трупов, сновали как гиены, вытаскивая ещё дышащие тела из-под обломков.

Раздавленная душа из раздавленных осколков вдруг гневом растопленных слилась из руды отчаяния в расплавленный клинок ненависти, и разум охладил его, закалив форму для борьбы. Теперь Стратоник сосредоточился.

"Нет, гнев сжигает страх! Насколько бы не было великим это существо, оно будет уничтожено! Бог отец, клянусь тебе в этом!"

Человек смотрел на солнце, слепящее глаза, но наслаждался этим светом, в котором чувствовал руку высоких сил, ратующих за его тяжелую праведную победу, которая ознаменует истину.

Руку на плечо положил ему Люций.

— Теперь идем к домам, где ещё живут людей. Я проведу тебя по ним. Ты увидишь их перерождение, которое уже свершилось. Мы истребляем лишь треть живущих, остальные попадут в новый мир!

— Для твоего пропитания… — устало произнес Стратоник.

— Людей я не ем, префект, только благородных оленей.

— Что же ты делаешь с людьми?

Но ничего не ответил Люций, а лишь сжал в руках ткань плаща и потянул за собой Стратоника.

Демон, человек и свита стали пробираться дальше, среди рядов разрушенных колон, груд кирпичей, остатков стен, прочего мусора, покрытого снегом.

Бело-серо-черный пейзаж стонал в растягивающемся разрушении. Все здесь кричали о гибели.

Ветер усилился.

Делегация подошла к массивному трёхэтажному корпусу, прямому в плане, украшенному полуколоннами и высокими окнами, тянущимися сквозь этажи цветными витражами. Чудом уцелевшее здание было необычным для этих кварталов. Над входом висела таблица с красным глазом, веко которого чуть опускалось. Такие же глаза были краской выведены на окнах, и во многих местах на стенах.

"Видимо, так они помечают постройки, которые не следует трогать."

У подножия стен валялись замерзшие трупы тех, кому не позволено было найти здесь приют, торчали копья с насаженными на них заледенелыми головами.

Закричали команду.

У края дома мимо пронесся отряд серокожей пехоты.

Тяжелые деревянные двери раскрылись, впуская человека и демона в объятия теплоты. Свита наполнила помещение, смешиваясь со здешними прислужниками. Пятеро жрецов сошли по ажурной лестнице мраморных ступеней, и по полу из гранитных бордовых плит прошлись, стуча посохами, к гостям.

Носивший самую длинную белоснежную бороду дряхлый старец визгливым старческим голосом приветствовал:

— Мы счастливы видеть вас, господин, в одном из последних уцелевших домов этого города!

— Жрецы! Вы зовете демона своим господином!? — с пренебрежением закричал Стратоник.

Старцы ничего не ответили.

Тогда Стратоник достал кинжал и, кинувшись к говорившему, нанес ему удар, оставив оружие по рукоять в груди, старец открыл рот не в силах издать звука или вздохнуть, пал, содрогаясь перед ускоряющейся смертью. Оставшиеся столпились вокруг него, силясь поднять и унести прочь.

— Стратоник! — запоздало Люций одернул того за плечо, и снисходительно добавляет, — обуздай свой гнев, это больше не твои люди.

— Нет! — кричит Стратоник, но затем выдыхает и пытается, как только может охладить свой разум. Руки его и голова опускаются, тяжелое дыхание выравнивается.

Тогда они прошли вдвоем далее, растягивая за собой свиту, переходя из одного зала в другой, где везде были гранитные полы и полотнища, завешивающие стены, серебряные светильники на высоких ножках слегка развеивали мрак просторных комнат. Везде здесь ютились людей, завернутые в множество одежд, чтобы согреться от крепчающих морозов, они жгли печи и жаровни, толпились вокруг них, ели свои скудные пайки. Их глаза смотрели в никуда, взгляды не соприкасались, чей бы Стратоник не хотел поймать, нигде не получалось. Никто из них не говорил, все только ели или сидели в углах, стараясь не издавать звуков.

"Нет… это конченные поломанные люди. Они ждут только смерти."

— Нет, Люций, я не вижу в этих людях способности жить дальше. Ты собрал сюда живых мертвецов. Ты переломал судьбы этих людей. Когда-то это был мой народ. Сейчас вижу я скорбь и внутреннюю гибель в каждом взгляде.

— Сейчас они в переходном периоде. В будущем ты увидишь их становление. Эти люди только готовятся войти в новый мир. Ты ещё увидишь, как они воспрянут.

— Увижу, — громче отвечал человек, — когда мы выгоним вашу серую сволочь из нашего города.

Словно блёклыми куклами были набиты залы.

— Встань, — сказал Люций одному из мальчишек, сидевшему в углу, тот затрясся и поднял голову, — подойди ко мне.

— Не надо, — тихо добавил Стратоник.

Но Люций обернувшись лишь по-доброму ухмыльнулся ему:

— Подойти ко мне, не бойся.

Подошедшему медленно ребёнку, завернутому в несколько покрывал, демон протянул, поданную слугой, большую долю сыра. Ребёнок схватил её и, сделав один мощный укус, стал быстро, будто в страхе, отламывать куски и бросать разным детям, вылезающим из-за спин взрослых, а те ловко ловили, делили ещё в своих кругах и жадно ели уже совсем обмельчавшие крохи.

— Благодарю, господин, — ребёнок бросился на колени и прижал голову к полу.

— Встань, дитя, и скажи мне, чего ты ждешь?

— Я… — не поднимая головы, — жду конца освобождения, господин.

— Что же, по-твоему, будет после освобождения?

"Освобождения? Какого освобождения?" — Стратоник нахмурился.

— Мир, господин.

— Какой мир?

— Прекрасный, как в сказаниях, господин.

— Что же это за сказания?

Ребёнок замялся, но потом ответил, все также выпаливая фразы:

— Про нового бога, господин! Эти сказки нам читают жрецы каждый вечер, когда мы ложимся спать, господин!

— Прекрасно, прекрасно, — покровительственно оценивал Люций, — держи ещё, — слуга подал мальчишке ещё одну долю сыра, — беги к своим.

— Благодарю, господин! — радостно крикнул ребёнок и, схватив кусок, побежал, чтобы затеряться среди греющихся людей.

— Префект, что скажешь?

— Ничего не скажу.

— Возможно, ты ещё не готов к увиденному.

— Не было во мне ожидания от тебя истинно глубинных изменений в людях, ты просто калечишь то, что смог заполучить в свои лапы.

— Префект, ты воспринимаешь эти изменения так только из-за своего страха.

— Во мне нет страха.

— О, нет, это уже пустая фраза. Я видел, как ты смотрел явление господина. Страхом ты пронизан.

"Разговор перетёк в невыгодное русло, пора отрезать эту тему действительно серьёзным ответом!"

— Лишь мои действия в бою покажут, остался ли во мне ещё страх.

— Быть по сему, — также серьёзно ответил Люций.

Делегация направилась далее по залам.

Во всем доме была одинаковая картина. Это был один большой муравейник в спячке, покинутый надеждой и полный уныния, ожидания конца, но никакой новой жизни, так и не смог увидеть в этих людях Стратоник, даже когда искренне, хоть и неявно, попытался разглядеть это. Он также подходил к разным страдальцам, некоторые из которых узнавали его и тихо произносили звание, приветствуя взгляды, в которых смешивались терпеливый гнев, разочарование и затухающая признательность, ведь среди них попались ему бывшие солдаты, сложившие оружие уже в окружении.

Затем делегация покинула корпус.

Бродя среди гигантских груд камней, они обозревали новейшие достопримечательности захватываемого города: аллеи из распятых жителей, лабиринты полуразрушенных стен, озера заледеневшей крови, места жертвоприношений и пожираний человеческих останков, сборища серокожих, распевающих гимны неизведанным черным существам, которых почитали своими богами.