Планемо

— В каталогах по этим координатам изначально ничего не значилось, — сказал Бен. — Кроме пылевого облака. Ни в наших каталогах, ни в викторианских. Самое скоростное образование планеты занимает сотню тысяч лет, так что этот сектор у нас никто не мониторил. А когда стали определять направление экспансии, то обнаружили тут объект планетарной массы. Планемо, если говорить в правильных терминах.

— Объект планетарной массы? — переспросил Катлер, нутром чувствуя какой-то подвох. — Не планету?

— Сейчас она ведет себя как обычная планета, связанная гравитацией со здешней звездой.

— Но ты ее обычной не считаешь?

— Из ничего не берется планета, Джон. Даже если она — призрак, изгой, странник, или как там любят их называть в твоих фантастических фильмах, она должна была откуда-то появиться, пройти путь от точки А до точки Б и попасть на наши радары.

— Может, просто ошибка наблюдения? Бывает так, что планета постоянно скрыта то одним, то другим массивным небесным телом, а потом внезапно обнаруживается там, где не ждали.

— Ее вычислили бы.

— А такое задание кому-нибудь давали? — подключил свой полицейский опыт Катлер. — Раз ты говоришь, что сюда никто не смотрел особенно?

— Не давали, — вынужденно признал Бен. — Можно, конечно, предположить дурацкое стечение обстоятельств. Никто за сектором постоянно не наблюдал, а стоило отвернуться, сюда занесло эту планету-сироту, и два здешних гиганта — Галеон и Геркулес — усыновили ее, посадив на орбиту своей гравитацией. Как тебе версия?

— А есть возможность посмотреть на нее? — Едва сказав, Катлер спохватился, что опять сморозил чушь. — Извини, ты сказал «версия», я по привычке.

Но Бен жестом предложил ему отставить тарелку и подняться. Катлер подчинился, предполагая, что они пойдут смотреть снимки на проекторе генеральского стола, однако тот остановился у обзорного окна и положил ладонь на стекло.

Прошло несколько секунд, и из-под его руки восходящим серпом вывернулась и начала прирастать в масштабе сюрреалистическая беззвучная картина — желтый рельефный шар, висящий в черноте космоса. Скоро он занял весь обзор, поверхность за стеклом была почти осязаема в боковом свете здешней звезды: полярные шапки на полюсах, трещина на огромном плато, цепи горных хребтов, все желто-черное, резко контрастное.

— Это что такое?

— Наша сиротка, — усмехнулся Бен. — Шелезия.

2. Черная метка

С Зефом Ульриком было что-то не то. Брайан понял это, когда передавал ему в мессенджере приказ генерала о подготовке нового транша оборудования для отбора проб с поверхности Шелезии. Раньше они с Зефом довольно дружески общались напрямую и понимали друг друга с полуслова, но сегодня вежливый Ульрик прямо по громкой связи твердо заявил:

— Зондов больше не дам.

— То есть? — обомлел Брайан, поспешно хватая наушники и подключая гарнитуру с подавителем звука, хотя в кабинете никого не было. — Ты что, с ума сошел?

— А хоть бы и так. Не дам. Можешь считать, что я уверовал в то, что у машин есть душа, и не хочу губить их понапрасну. Или сам придумай что хочешь.

— Зеф, ты сейчас шутишь? — взмолился Брайан. — Нашел время!

— Я абсолютно серьезен, — ответил тот и отключился.

Брайан несколько секунд смотрел на погасший контакт в корабельном мессенджере, соображая, как к этому отнестись.

Можно, конечно, пожаловаться на странный разговор непосредственному начальнику Зефа, мистеру Стивенсу, пусть разбирается со своим подчиненным, но что-то в глубине души противилось такому формальному решению — Зеф Брайану всегда нравился. Почти великан ростом, с машинами он разговаривал так ласково, словно они были живыми, а пару раз Брайан видел, как тот перед спуском поглаживает модули по обшивке. Наверное, бедолага с утра просто надышался каким-нибудь растворителем, вот и весь секрет. Через пару часов пройдет. А Стивенс вникать не станет, уволит моментально, лишь бы до Шепарда не дошло, хотя ведь такого технаря, как Зеф, еще поискать.

Время было обеденным, Брайан отметился, как положено, но есть не пошел, а запрыгнул в скоростной лифт и слетел вниз на техническую палубу.

Где находится рабочее место Зефа, он знал, нужно было пройти до конца длинной стены с воротами и повернуть налево. Однако дверь туда была заперта, причем изнутри. Он постучал кулаком в полипластовое окно проходной, потом вызвал Зефа через пад.

Звонок был принят, но Зеф не ответил, правда, через минуту подошел к стеклу и кивнул, больше вопросительно, чем приветственно. Фоном в его динамике орал какой-то джаз, а сам Зеф невозмутимо хлебал суп из стакана, держа пад другой рукой.

— Что происходит? — спросил Брайан, радуясь, что все выглядит вполне благополучно. — Что за ерунду ты несешь, да еще по громкой связи? Хорошо, что никто не слышал.

— А я и сейчас могу повторить все, что сказал.

С этими словами Зеф яростно втянул в себя шмат кудрявой лапши быстрого приготовления, оставшейся на секунду свисать у него с подбородка, как борода библейского пророка на гравюрах Доре. Комбинезон на нем был белый, это добавляло сходства. Брайан усилием воли отогнал глупые аналогии. У технической службы комбинезоны всех расцветок потому, что машины в ангаре тоже самых разных цветов, персонал должен как-то выделяться на их фоне.

— Чем ты так расстроен? — спросил он. — Довел кто-то?

— Кто-то? — Зеф кивком указал себе за спину и развернул пад так, чтобы Брайан увидел в широкий проем второй двери то, что находится внутри ангара. — Склад видишь? То же видишь, что и я?

Брайан не рискнул дальнейшими расспросами провоцировать у Зефа новый нервный срыв. В том, что это именно нервный срыв, он уже не сомневался, понять бы еще причину.

— Пустовато, — подобрал он нейтральное слово. — Но потери оборудования на незнакомой планете — вещь нормальная для полевых условий.

— Нормальная! — Зеф сказал это как-то чересчур язвительно. — Я что, первый год в профессии? Всякое бывает, не спорю — не так стабильность рельефа определили, не туда бур завели, не на той высоте снижение начали. Учитываем опыт, исправляем ошибки, делаем как положено, флаеры забираем, восстанавливаем, ремонтируем. Процентов десять и вправду всегда теряется, куда денешься. А здесь что?

— Что? — Брайан вздохнул — видимо, пока Зеф не выговорится, не успокоится.

— А то! — Зеф уставился на него немигающим взглядом. — Я, грешным делом, много планет повидал и много раз спускал технику, но такого техногеноцида еще не видел. Эта каменюка гробит каждый флаер. Каждый вообще! Как Сатурн своих детей жрал — отрывает головы и в пасть. Что упало, то пропало!

Загадка стала немного проясняться.

— Мы пока не так хорошо знаем планету, — терпеливо напомнил Брайан. — Возможно, не слишком удачно выбираем места для спуска, но мы же не для развлечения их туда посылаем, так положено исследовать по протоколу — параллельно с радиолокацией запускать поверхностное зондирование для отбора проб. Да и стоят флаеры дешево.

Зеф молча взялся за суп и запрокинул голову, чтобы вытрясти остатки лапши в рот. Еда подействовала на него несколько умиротворяюще, взгляд, направленный на Брайана, смягчился.

— Может, я чего не понимаю, — буркнул он. — На кой черт нам сдались эти пробы?

— Да это же основа основ, — Брайан постарался, чтобы слова не прозвучали снисходительно. — По отобранным пробам устанавливается многое из того, что не позволяет установить радиолокация, например возраст планеты.

— Ась? — Зеф демонстративно приложил ладонь к уху, точно не расслышал ответ. — Хочешь сказать, что мы угробили кучу техники для того, чтобы узнать, сколько этой каменюке лет?

— Возраст планеты не главное, — поправился Брайан. — Важнее определить происхождение, элементный состав и пригодность к терраформированию.

— Ну и как?

От глупого разговора начинала болеть голова. Брайан и так целый день общается с людьми, а тут еще приходится усилия прикладывать, чтобы тебя услышали через стекло.