Десять писем

– Даже не знаю, сочувствовать ему или нет.  Он ведёт себя странно.

– Он сам не свой, как ты вернулась, не я одна заметила, – тихо проговорила Трис. – Мне его даже немного жаль.

Я фыркнула.

– Охренеть. Нашла кого жалеть, как сыр в масле с пелёнок катается.

– Мне кажется, он просто разрывается между своими чувствами к Хлое и воспоминаниями о тебе. А ещё я думаю, он скучает по дружбе с Алексом. Он иногда так смотрит на него, с тоской.

Господи, дай мне сил.

– Что за сентиментальный бред, Беатрис. Ты переработала, выйди и подыши свежим воздухом, я беспокоюсь.

– Ты льдина, Вивиан. Большая холодная льдина, – не всерьёз злилась она.

– Как Нейт? – решила я сменить тему, пока Трис не выдала очередное слезливое предположение.

– Вчера вечером вернулся его отец, и теперь он ходит мрачнее самой мрачной тучи.

– Сложные отношения?

– Не то слово. Он не любит делиться, но я все вижу. Расскажу при встрече.

– Договорились.

Закончив разговор с подругой, я снова вернулась мыслями к бывшему.

На самом деле, как бы я не хорохорилась, в глубине души её слова меня тронули. Я чувствовала вину за прекращение их многолетней дружбы. Странным было то, что все вокруг надеялись на их примирение. Кажется, даже сам Уильямс. Выходит, они совсем не знали моего брата. Алекс не даёт вторых шансов и не умеет прощать. Если ты его разочаровал, его расположение не вернуть. И я – самое неопровержимое тому доказательство.

Поразмыслив, я все же разблокировала телефон и нашла контакт Джеймса.

“Привет. Давай завтра пообедаем в том итальянском ресторанчике, куда ты водил меня после выпускного?”

***

Звон столовых приборов и приглушенные голоса гостей звучали глухим фоном, пока я сосредоточенно старалась перенести свои идеи в специальную программу по графическому дизайну. Запах свежей выпечки, кофе и пряных специй витал в воздухе и вызывал непроизвольные голодные спазмы в районе желудка.

Сегодня утром я быстро расправилась с осмотром нескольких помещений и в голове уже составила приблизительный план действий на пару недель вперёд. Так как мы должны выделиться, я не хотела использовать белую цветовую гамму. Это было достаточно прозаично и наводило на мысли о больничных палатах. Хотелось добавить тёплого, живого.

Возможно, кто-то думает, что аптеке не нужна позитивная атмосфера, главное, чтобы человек купил лекарства. Но в условиях огромной конкуренции привлечь посетителя одним достойным ассортиментом недостаточно. Нужно, чтобы людям захотелось вернуться и именно поэтому имидж сети стоит формировать, начиная с эстетичного интерьера.

Перебрав в голове всю цветовую палитру, я остановилась на двух цветах, мысленно представляя их сочетание. Зелёный и коричневый. Скорее, даже цвет топлёного молочного шоколада. По моему мнению – смелое сочетание. А смелость – это именно то, что ценит Майкл. По крайней мере, я очень на это надеялась.

– Привет, – поток моих маркетинговых идей прервал хриплый, будто простуженный голос Джеймса. Он сел напротив меня, и я автоматически уставилась на огромный, насыщенного лилового оттенка фингал под его правым глазом.

– Привет, – негромко произнесла я, подмечая его бледный цвет лица и тусклый взгляд. – У тебя все нормально? – мой голос искренне сквозил беспокойством. Все его идиотские поступки ушли на второй план, стоило мне заметить его нездоровый, даже, можно сказать, болезненный вид.

– Все хорошо, – спокойно ответил он, беря в руки меню. – Как насчёт пасты с морепродуктами? Ты её очень любила.

Я согласно кивнула, и Джеймс подал знак официанту. Сделав заказ, он быстро переговорил с отцом по телефону и, выпив стакан воды, полностью обратил все своё внимание на меня.

– Выглядишь дерьмого, Джей, – сказала я, пристально рассматривая тёмные круги под глазами.

– Твой брат совсем двинулся. Параноидальные мысли сведут его с ума.

Мне совсем не понравилось то, каким пренебрежительным тоном он говорил об Алексе.

– Мой брат не самый приятный человек, но не думаю, что он страдает подобными расстройствами.

– Ну, конечно же, – безрадостно усмехнулся Джеймс, откидываясь на спинку стула и скрещивая руки на груди. – Когда ты уже глаза разуешь? Тебе было мало года в клинике? Его месть изрядно затянулась.

Я удивилась, что он знал про клинику. Но наши семьи были очень близки тогда. А Алекс превратил тот день в серию фильмов ужасов, по разным причинам отправив нас обоих на больничные койки.

– Никто не заставляет тебя иметь с ним хоть какие-то дела, – раздражалась я. – И вообще, с каких пор ты ходишь в костюме? Что с теннисом?

В своё время Джеймс отказался от семейного бизнеса в пользу ракетки. После одного громкого скандала с найденными в крови запрещёнными веществами, который его отец не без труда замял, он сильно изменился. У него уже тогда было много побед и целая полка блестящих кубков, но, чтобы прийти к своей цели и получить наивысшую награду в мире большого тенниса – «Большой Шлем», ему нужно было очень сильно постараться.  В последний проведённый рядом с ним год он упорно тренировался и отказался от приёма любых вредящих здоровью веществ.

 Вопреки мнению Алекса Джеймс никогда не был законченным наркоманом. Его амбиции и огромное желание построить карьеру в мировом спорте превысили потребность ощутить эфемерное счастье от действия идеально выложенной белой дорожки. Но тем не менее, это совсем не мешало ему продолжать доставать мне кокаин и без зазрения совести трахать.

– Я был слишком молод, – на лице бывшего мелькнула эмоция, которую я не смогла распознать. – И считал, что теннис – единственное, чем я хочу заниматься. С годами все изменилось.

Молодой официант в режущем глаза ярко-жёлтом фартуке подошёл к нашему столу с подносом, и пока он расставлял между нами тарелки, я дотошно сканировала Джеймса взглядом, будто хотела просветить его насквозь и увидеть выделенные красным его фальшивые слова. Было какое-то сосущее неприятное чувство, словно он не был с мной до конца откровенен.

– Ты больше не принимаешь? – неожиданно спросил он, когда мы остались одни.

Вилка с намотанным на зубчиках спагетти так и зависла возле моего рта.

– Ты это серьёзно? – опешила я.  – Конечно, нет.

Он с лёгкой улыбкой смотрел на меня.

– Подожди, а ты что, до сих пор? – повысила я голос и сидящая за соседним столиком парочка повернулась в нашу сторону.

– Ничего серьёзного, –  махнул он рукой. – Немного побаловался на выходных.

Значит, мне не показалось, и он действительно был в тот день под кайфом.

– Джеймс, ты, должно быть, шутишь? – я отложила вилку в сторону, напрочь забыв про мучающий меня с самого утра голод. – Разве моя личная деградация – недостаточный для тебя пример?

– Не нужно нотаций, – улыбка моментально слетела с его осунувшегося лица, а в глазах появилась твёрдость. – Я не наркоман.

Какие знакомые слова. Помнится, я утверждала то же самое, а потом захлёбывалась пеной от передоза.

– Это не нотации, Джей, – я накрыла его руку своей, мягко поглаживая шероховатую кожу пальцев. – Я просто волнуюсь за тебя. Сама все это проходила. Завязывать тяжело.

– Я знаю, – немного смягчился он. – Но тебе действительно не о чем переживать. Я больше не буду. Отходняк не стоит этого кайфа.

– Хорошо, – вздохнула я.  Убрав от него руку, я вернулась к поеданию пасты с креветками и, распробовав, вынуждена была признать, что вкус у неё совсем не тот, что был пять лет назад. – О чём ты хотел поговорить?

– Я хотел извиниться, – тихо проговорил он. – Прости, я не должен был налетать на тебя и лезть сразу в трусы. Больше такое не повторится. Я буду рад, если ты сможешь забыть, каким я был придурком и остаться друзьями.

– Конечно, не должен был, – он виновато отвёл взгляд. – Но, – я выдержала драматическую паузу, – мы столько лет знакомы, конечно, я не хочу терять тебя, как друга. Ты прощён.