Страница 11 из 12
Я понимаю его, ведь снадобья подобного типа нужны очень редко, а для птенцов вообще непредставимы, ибо бережём мы малышей, кажется, от всего. Никто не рассчитывал, что может случиться именно такая ситуация, поэтому целителя я сильно озадачила. Но Алье почти не может спать, очень уж страшные у неё сны… Ну и я тоже не сплю, конечно, что нехорошо для нас обеих.
– Давай попробуем этот кусочек? – наколов на вилку мякоть фрукта, я даю его заулыбавшейся Алье. – Нравится?
– Очень! – признаётся доченька, начиная жалобно смотреть на меня. Что это значит, я понимаю – она ещё хочет, но попросить боится. Рефлекторные реакции пропадут не сразу, тут уже ничего не поделаешь.
Докормив Алье, я поднимаюсь на ноги, чтобы отправиться обратно. Надо распланировать задачи и подумать, не может ли кто-то управлять хомо в данном случае. Всё-таки, детская кровь обладает пьянящими свойствами, поэтому можно ожидать подпольную организацию. Это тоже маловероятно, но вполне, к сожалению, возможно.
Мы идём в сторону кабинета, при этом я нахожусь в глубоких размышлениях. Если предположить, что детей мучили хомо, то они куда-то должны были девать кровь. На большие объёмы сбегутся морфы, да и Стража учует, значит, должен быть сообщник из сангвиз. Или же… Где может не быть Стражи? Насколько я знаю, Стража есть везде, значит, получается, только сообщник. Вроде бы всё логично.
Алье засыпает у меня на руках, я глажу её, дойдя до кабинета. Коллеги-охранители отсутствуют, поэтому есть возможность подумать.
Допустим я права, но как среди тысяч хомо найти тех, кто замучил детей? Существуют ли какие-либо тайные знания, или же нужно опираться на Стражу хомо? Тогда у нас сразу же проблема, потому что у них Стража работает не всегда честно, что хорошо известно, но… Раньше меня это не волновало, а вот теперь получается, что нужно и поволноваться.
– О чём задумалась, Елика? – Тари появляется внезапно, но я не пугаюсь – у меня птенец на руках спит.
– У меня получается, что нужно искать на стороне хомо, – негромко, чтобы не разбудить мою утомлённую дочку, объясняю я. – Но тогда должен быть сангвиз-сообщник… или организатор.
– Можешь объяснить? – он явно заинтересовался моими выводами, насколько я вижу, вполне искренне.
– Кровь добывали методами хомо, – послушно начинаю я объяснять, добавляя информацию о морфах, целителях, да и вообще о ситуации с сангвизами. – Вот поэтому получается, что искать нужно на стороне хомо, только они могли бы…
– Логично, – кивает Тари, улыбнувшись. – Сангвизы слишком привязаны к клану, и там, где один, были бы как минимум Старшие клана, поэтому ты права. Но ни у кого из нас нет достаточно опыта работы с хомо. Насколько мне известно, за последние сто лет ты была единственной, кого продержали в такой ссылке целых десять лет.
– А мне казалось… – я запнулась, потому что Тари только что разрушил мой мир.
Одной фразой охранитель показал мне истинную цену того, что я добилась своим бунтом. Меня просто убрали подальше, чтобы не болталась под ногами, и наблюдали со стороны, как за… как за зверюшкой в зоопарке. Эдакий импровизированный театр для всех сангвиз – «Смотрите, она пошла против устоев и считает, что чего-то добилась». С трудом удержав выражение спокойствия на лице, я только сжала зубы. Ну и пусть, зато у меня есть Алье!
Но, Санктус, как же обидно…
Я справлюсь с собой, я смогу. Пусть наблюдают, пусть скалятся, пусть! Я использовала своё право быть свободной, и даже если у меня никогда не будет Спутника, достойного меня, я всё равно буду счастливой, потому что мне есть ради кого жить. Ради кого сражаться с окружающим миром. Алье, совсем маленькая девочка, птенец, пережила такое, что многие бы просто с ума сошли, а она пережила, показав мне, что такое настоящая сила. И поэтому я не отступлюсь, никогда!
Да, Тари и сам не понял, что сказал, насколько осознавать свою работу почти ненужной оказалось больно и унизительно до слёз. Но ещё он мне показал, как правильно оценивать лицемерные, лживые слова и Правителя, и Алекса. Когда всё закончится, меня снова закинут куда-нибудь подальше, чтобы глаза не мозолила. Самцы! Нет, не мужчины, именно самцы!
***
Уже вечер, поэтому, распрощавшись с группой, я отправляюсь обратно. Немного грустно на душе и противно ещё, но я сильная, я справлюсь. Алье уже с интересом смотрит по сторонам, но слезать с меня категорически отказывается. Нет, она не кричит, не плачет, но смотрит так, что у меня просто не хватает сил отказать. Именно поэтому Алье ездит на своей маме.
Усевшись в транспорт, я всё ещё погружена в свои думы, отчего и не замечаю, наверное, Алекса, очень мягко попадающего туда же. Вот только что его не было, но в следующее мгновение он сидит напротив меня – как это у него получается? Впрочем, настроение у меня сейчас такое, что меня это явление почти не трогает. Разрушенные иллюзии, конечно, болезненны, но теперь я хотя бы знаю, что обо мне на самом деле думают самцы.
– Вот снадобье, – протягивает мне небольшой пузырёк Алекс. – Детские целители гарантию дают часов на восемь сна без кошмаров.
– Спасибо, – киваю я ему, взяв свободной рукой подарок. Алье хотя бы поспит…
Забыть не могу, как она во время обеда реагировала… На столе стояло несколько блюд, что стандартно, но дочка испугалась, а вот чего, объяснить не смогла. Странно на самом деле, но тут ничего не поделаешь, в голову ей не залезешь. Транспорт двигается к клановому комплексу, а мне просто грустно. Я поглаживаю доченьку и вспоминаю.
Мой подростковый бунт вызвал логичную реакцию Старших, поэтому я плакала, кажется, циклов десять. Но потом, конечно, взяла себя в руки и решила всем доказать. Ещё вчера я считала, что доказала… Как нелепо это звучит сейчас. Впрочем, пусть. Пусть они считают, как хотят. Это моя жизнь и мой путь. Даже клоуны кому-то нужны, вот и я… Плакать хочется, но нельзя.
– Хорошего вечера, – желаю я Алексу, покидая транспорт.
Я чувствую его взгляд, как острой палкой втыкающийся мне между лопаток, но не обернусь. Не буду поворачиваться, смотреть в эти бесстыжие глаза самца, не буду пытаться угадать их выражение, не буду! Пусть живёт, как хочет, и делает, что хочет, а я устала. Хочется отдохнуть подальше от сангвиз, от хомо, морфов, ото всех. Чтобы просто жить, и никого не было вокруг. Но это, к сожалению, невозможно. Неприятное ощущение, просто противное…
Я иду в свои покои, чтобы искупать и переодеть Алье, ну и самой помыться, конечно, а затем надо будет покормить моего птенца и дать снадобье. Может быть, Алье сможет поспать, да и я вместе с ней.
– Сейчас мы помоем мою хорошую, – ласково обращаюсь я к дочке, улыбающейся мне навстречу.
Я мою Алье, затем принимаю быстрый душ сама, пока она лежит в ванной. Руки мои скользят по подтянутому телу, которого не касались руки самцов, а я впервые задумываюсь о том, что будет дальше. Спутник – зачастую физиологическая потребность, завязанная на получении результата, но вот результат у меня уже есть, нужен ли мне теперь Спутник? Найдётся ли кто-нибудь, кто сможет разделить со мной мои мечты и желания, кто полюбит Алье? Я не знаю ответа на этот вопрос и сейчас не хочу его знать.
Вымытая доченька улыбается мне из пушистого полотенца, я же глажу ее, выдавая детскую бутылочку. Сейчас она у меня покушает, а потом мы будем укладываться спать. Снадобье от целителей поможет Алье крепко уснуть, а я буду сторожить её и думать. Мне кажется, разгадка где-то на стороне хомо, при этом не обязательно они были виноваты. Но что-то с ними связанное точно есть…
– Покушала? – интересуюсь я.
– Да, мамочка, – кивает мне Алье, не стремясь, правда, задать тысячу и один вопрос, что для птенцов не очень обычно.
– Тогда мы выпьем это снадобье, – я выливаю порцию в колпачок. – И сладко поспим. Нужно выпить, Алье, это средство против страшных снов…
– Хорошо, мама, – соглашается доченька, не испытывая ни тени сомнения в моей правоте, а я, уже настроившись на долгие уговоры, замираю на мгновение. Это очень необычно – такое доверие, такая уверенность в маминой правоте…