Нечестивый

– Как… какого…

Стук стал сильнее и звучал все время, пока Хромой матерился и пытался выползти из ванной.

Двигаться на костылях было неудобно. Он не помнил точно, как снял протез, а теперь ненавидел себя за то, что так и не поставил резиновые накладки на старые металлические палки. Те самые палки, что сейчас предательски скользили по мокрому полу.

В дверь продолжали стучать.

– Да иду я, блядь, иду! – заорал он во все горло, подбираясь к роллету и нащупывая проржавевшую ручку рядом.

– Ты уснул там? – предъявил Призрак, как только дверь со скрипом открылась.

В темноте под светом небольшого фонаря фигура на пороге казалась еще больше, чем днем. Хромой новым взглядом посмотрел на мальчишку и про себя отметил, что тот вполне заслуженно получил свое прозвище. Увидь такого в темном переулке, можно с легкостью обделаться.

– Я тебя уже и не ждал, мудак ты малолетний, – сплюнул он. – И вообще, у меня и своих дел по горло.

– Да, я в курсе, – кивнул Призрак и вошел в гараж, как в собственный. – Пить и спать. И это в лучшем случае.

Он нагло огляделся по сторонам, прошел к единственному дивану и сразу брезгливо сделал шаг в другую сторону, туда, где под тентом стоял мотоцикл.

– Конечно, дружище, ты всегда можешь зайти, чувствуй себя как дома…– прошептал Хромой, запирая дверь.

На ворчания старика Призрак не обратил никакого внимания. Вместо этого он с явным недовольством провел пальцем по пыльному тенту.

– Знаешь, Хромой, а мне ведь говорили, что ты уже давно забросил свою дайну и ездишь только на той ржавой кляче, которая стоит у ворот. Но я и подумать не мог, что все настолько плохо.

Хромой поставил на стол две кружки, из-под стола достал бутылку рома и безразлично ответил:

– Если тебя так интересуют мотоциклы, то вон за той дверью, – он указал на темный угол, – да-да, там, еще один стоит. На нем пыли побольше будет. И хватит мне кости перемывать, может, выпьем?

Хромой не хотел оказывать рыжему радушный прием, но было в этом мальчишке что-то до боли знакомое, уж очень парень напоминал самого Хромого, только на пару десятков лет младше. К тому же ради памяти Беркута стоило потерпеть самодовольного засранца. С этими мыслями Хромой откупорил бутылку.

– Можно и выпить. Говоришь, байк за этой дверью?

– Где-то там.

Парень откинул коробки и подергал ручку.

– Ее заклинивает, – пояснил Хромой.

С третьей попытки дверь с треском распахнулась.

– Старик, – протянул Призрак, увидев мотоцикл. – Да ты издеваешься, он же уже сгнил давно.

– Масло заменить и будет как новый. И да, виски нет, есть только ром. Ну как ром… Его бюджетный вариант.

– Да плевать.

По всему было видно, что Призраку действительно плевать и на ногу, и на выпивку и даже на самого хозяина гаража. Единственное, что сейчас его занимало – старый, дряхлый, заржавевший байк.

– Многие на него заглядывались в свое время, – прокомментировал Хромой.

– Сузуки? – спросил Призрак.

– Сузуки бандит. Хотя от него изначального мало что осталось.

Призрак присел, проводя рукой по коричневым от времени и ржавчины деталям.

– Это невероятно, его геометрию полностью изменили. Здесь же переварено абсолютно все.

– Да-да-да, – быстро перебил Хромой. – Детище Франкенштейна и демонов из ада в одном флаконе.

– Это же не твой мотоцикл, – резко обернулся Призрак.

– Моего хорошего друга.

– И сколько времени у него ушло на такое чудо?

– Три или четыре года, – безразлично ответил Хромой. – Он все никак не мог его закончить, постоянно говорил, что бандит – намного больше, чем просто байк, его создатели – кретины, а внутри типа заперта идея вечного движения. Движения, которое невозможно остановить и обуздать. И он никак не может показать этого зверя.

– Твой друг был гением.

– Хельмут был идиотом, – выпалил Хромой. – Гнался за какой-то херней, сам придумывал себе законы, которым все должны были подчиняться. Он не делал, он вечно искал вдохновение, мог вскочить в четыре утра и начать эскиз нового аппарата, через час все выбрасывал, а потом пропадал на месяц. И ему все само шло в руки, ты даже не представляешь, каким, черт побери, он был везунчиком. Ему даже усилий прилагать не приходилось, вокруг него все бегали и обхаживали со всех сторон. Пока мы выгрызали свою дорогу, он получал все просто так.

Призрак усмехнулся:

– И все же ему удалось показать свое вечное движение, а теперь этот зверь заперт в клетке.

– Закрой дверь с этим старым железом, оно все равно больше никогда не поедет. Хельмут слишком много взял на себя, надел корону и решил, что ему все можно. Не понимаю, что вы все в нем нашли.

– Мы же говорим о мотоцикле? – открыто смеялся Призрак.

– Груда железа, – ответил Хромой.

– А Хельмут?

– А Хельмут, – Хромой задумался. – Он был моим лучшим другом. Моим братом, ради которого я готов был на все. Теперь хватит. Мне нужна совершенно другая история. Это все еще мой дом, и это ты пришел ко мне, поэтому рассказывай, что случилось с Беркутом?

Призрак сел на покосившееся кресло и повертел в руках кружку. Делиться историей он не спешил, но и скрывать не собирался. Просто тянул время, накаляя обстановку. Про себя Хромой отметил, что такая манера игры ему не в новинку, но необыкновенное для такого времени и возраста спокойствие парня все-таки поражало.

– Так что произошло? – подыграл Хромой, заговорив первым.

Призрак начал издалека:

– Я провел с Беркутом последние пять лет.

– И как?

– Не скажу, что это были лучшие мои годы, – Призрак усмехнулся. – Да и вообще, при первой встрече мне показалось, что этот человек абсолютно спятил. Он затравленно озирался по сторонам, старался не говорить с незнакомцами и сразу уходил, когда чуял заварушку.

– Та-а-ак, понятно, я столько ждал, чтобы услышать полный бред.

– Ты думаешь?

– Парень, Беркут был совершенно здоров. Да даже если я поверю, что он спятил, то с какой радости он решился заговорить именно с тобой? Ты вообще кто такой?

– Я его спас. Да не смотри ты так, это была чистая случайность, – Призрак сделал глоток и поморщился. – Уже не помню, что мы отмечали, но дело было в одном замшелом кабаке, где в тот вечер как раз сидел твой приятель. Как сейчас помню, он несколько часов отчаянно чиркал в своем блокноте. Кстати, позже я все-таки рассмотрел его зарисовки подробно, но в тот раз даже не обратил на них внимания. Он сидел за стойкой, рядом стояла огромная кружка кофе и от своего занятия он отрывался только для того, чтобы затравленно оглядеться по сторонам.

– Это не похоже на Беркута, – не уступал Хромой.

– От того Беркута, каким ты его знал, мало чего осталось. Это был загнанный в угол, забытый всеми, запуганный старик. В том кабаке к нему пристали двое. Им не понравилось, как он смотрел, хотя могу поклясться чем угодно, он даже не взглянул в их сторону, думаю, парни желали просто размять кости и выбрали единственную подходящую для себя грушу.

– И ты вступился, правильно?

– Если думаешь, что я полетел к ним с ножом наперевес, как озверелый самаритянин, то нет, ошибаешься. Я еще не сошел с ума. Мне хватило сноровки с ними договориться. Не помню, как это произошло. Может, выпить купил, может, еще что, честно, плевать. Помню только, когда мы вышли из кабака и я захотел отправить старика домой, оказалось, он совершенно не помнит, куда идти.

Хромой не верил ни единому слову и от этого внутри все клокотало. Поддавшись секундному импульсу, он бы легко взрезал наглецу не дрогнув. Но на чаше весов лежала история смерти их лидера, поэтому Хромой молчал, пообещав себе потом отыграться на Призраке.

– Мы все равно уже собирались расходиться, – тем временем Призрак продолжил. – Мои друзья свалили, а у меня впереди была целая свободная и бессмысленная ночь. И, назовем это так, я захотел совершить одно хорошее дело.

– Значит, все-таки добрый самаритянин.

Призрак засмеялся.