Конрад. Путь кобры

Вожак наконец обучил Ингрид единению с внутренним зверем, и результаты оказались довольно-таки внушительными и заманчивыми. Конрад наблюдал их тренировку и очень быстро понял, что это именно то, что он просто обязан освоить в скорейшем времени.

Чтобы закрепить результат, Грегер и Ингрид устроили с виду обычный ближний поединок. Естественно, массивный и опытный вожак многократно превосходил свою подопечную в физической силе. Минута, и он раздавил бы её, как насекомое. Но девушка легко уклонилась от его ударов, лишь на мгновение сосредоточилась, сомкнув веки, и стала действовать совсем иначе. Радужки и зрачки её глаз изменились, стали излучать лёгкое рыжее свечение, и Конрад заподозрил, что из них на противника смотрит вовсе не Ингрид, а атакующая лиса. И очень быстро в этом убедился.

Киа управляла телом своей хозяйки, двигалась так стремительно и ловко, что порой даже не верилось, что человеческое тело способно такое проворачивать. Вместе с тем Ингрид обрела звериные силы. Она лихо уклонилась от тяжёлых кулаков Грегера, скрутила массивного вожака, как салагу, заломила ему руки за спину так, что он вскрикнул от боли, лицом вниз повалила на пол, запрыгнула сверху и, как ни пытался вырваться самый крупный и сильный член стаи, держала до тех пор, пока он не признал поражение.

Как только это произошло, сияющие лисьи глаза вновь стали человеческими, Ингрид соскочила с Грегера, схватилась ладонями за лицо и заверещала:

‒ Я тебя отделала! Охренеть! Отделала!!!

Грегер поднялся с пола, болезненно потирая плечо, и отечески улыбнулся. О том, как совсем недавно жестоко наказывал и игнорировал девушку за проступок, никто из них как будто бы и не вспоминал.

‒ Как достичь такого единения с духом? Научи меня, ‒ тут же потребовал Конрад, пока Ингрид прыгала и визжала от восторга.

Тёплый взгляд Грегера перескользнул с Ингрид на него и стал скептическим.

‒ Для этого нужно уметь расслабляться и очищать голову от мыслей, то есть достигать уровня медитации. На время обучения слиянию с духом.

‒ И в чём проблема? ‒ не понял загвоздки Конрад, и Грегер усмехнулся:

‒ Ну давай попробуем.

Поначалу волак искренне недоумевал, почему Ингрид училась единению с духом больше двух недель. Что сложного в том, чтобы ощутить в себе своего же внутреннего зверя и слиться с ним в одно целое, когда он и так живёт в тебе, как паразит в заражённом организме? Как же сильно он заблуждался!

Расслабиться и ни о чём не думать оказалось просто невозможным. Вообще. Если в голове не строился монолог, так обязательно всплывал какой-то образ или воспоминание.

‒ Постарайся достичь состояния, как перед сном, ‒ терпеливо наставлял Грегер. ‒ Когда ты вот-вот уснёшь, чувствуешь невесомость и пустоту в голове. Вспомни и попробуй воплотить это ощущение.

‒ У меня в голове всё что угодно, но никак не пустота! ‒ начинал выходить из себя от раздражения Конрад. Пока вожак спокойно сидел на стуле в его комнате, сам он то сидел, то лежал на кровати, а теперь пытался расслабиться сидя на полу, опираясь спиной на подушку и затылком на стену.

‒ А не должно быть ничего, ‒ безразлично говорил Грегер, как о чём-то естественном.

Минут через двадцать Конрад понял, что всё бесполезно, совсем возбудился от эмоций и махнул рукой. Пытаться в таком состоянии уже бессмысленно. Чем дольше старался абстрагироваться от мыслей, тем настырнее они присасывались к разуму, как пиявки. Это раздражало, злило, и в голове хочешь-не хочешь возникали всевозможные ругательства.

Грегер совсем не удивился, пожал плечами с видом «другого я и не ждал» и встал со стула.

‒ А ты думал, всё так просто? Намного легче убивать людей и монстров, чем совладать с тем, что творится в собственной голове. Учись избавляться от ненужных мыслей, Конрад. Посоветуйся с Ингрид и Мортеном, если тебе это кажется совсем уж трудным, но иначе ты так и останешься слабее всех нас.

Это не было сказано насмешливо или высокомерно, но ковырнуло, как корку на болючей мозоли, и из-под неё хлынул смердящий гной. Жалкие попытки медитации обернулись яростью и испорченным на весь день настроением, и до самого вечера Конрад выплёскивал негатив в зале тренировок.

Каждый день, чувствуя себя дураком, пытался расслабиться и ни о чём не думать. Пробовал также поймать и запомнить своё состояние перед самым засыпанием, но в ожидании его только ворочался в постели и подолгу не мог уснуть, а как проваливался в сон совсем не помнил. Всё было без толку.

Зато стая делала успехи. Ингрид, Грегер и Мортен, сливаясь с тениумами, устраивали между собой такие поединки, что, кажется, тряслось всё подземелье. Почти каждый раз дело заканчивалось ничьёй, когда им просто надоедало или они начинали опасаться получить сильные физические повреждения. Либо всех одолевал Грегер, но исключительно благодаря весовому преимуществу.

Прошла неделя с того дня, как в подземелье поселился Рахион. Тёмный маг пока так и не объявлялся, светлый тоже, но забот хватало и без них. Хотя Конрад понимал, что пока он отстаёт от других, двигаться дальше стая не может, и сейчас своими поединками все просто убивают время. Налегать на тренировки с ягуаром и железом и мучиться попытками ни о чём не думать ‒ всё, что оставалось делать. И это выбивало из колеи, заставляло чувствовать себя слабым и жалким. Ягуар больше не усугублял, свирепствуя внутри. Наоборот, посылал своему носителю успокаивающие импульсы и ласково тёрся об него, когда гулял на свободе, но утешить не могло ничто и никто.

Время идёт, а развития никакого. Сила не получена, Андрокад не захвачен, кайергардцы не восстановлены в правах и не возвращены на родину. А Диона в таком темпе быстрее выйдет замуж за какого-нибудь маркиза, чем дождётся и вспомнит Конрада.

Проснувшись поутру с этой мыслью, он встал не с той ноги и пришёл на кухню раньше всех, мрачнее тучи. Там уже вовсю кашеварил Рахион.

‒ Доброго утречка! ‒ весело воскликнул эльф, помешивая в котле завтрак. ‒ Как спалось? Сегодня чудная погода и благоприятное положение звёзд, так что предлагаю устроить увлекательную прогулку по лесу. Грибы, ягоды и парное мясо включены в программу.

Волак уселся за обеденный стол, вперил в него локти, сложив одну ладонь на другую и, прильнув к пальцам губами, проворчал:

‒ Как-нибудь без меня.

Шаман с любопытством глянул из-за плеча, не переставая добросовестно помешивать завтрак.

‒ Гнёт, подавленность, апатия от ощущения безнадёжности и собственного бессилия. Классика! ‒ жизнерадостно заметил Рахион, отвернулся и стал аккуратно пробовать горячую еду с длинной деревянной ложки.

‒ Не трави, а!

‒ Что, не выходит единение с духом?

‒ Единение… – кисло фыркнул Конрад. – Я даже расслабиться для этого не могу. Вечно что-то в голову лезет. Не могу я ни о чём не думать, это нереально!

‒ М-м-м!

Эльф отложил ложку, взялся за котёл, который без магии вмиг бы обжёг ему пальцы, обогнул кухню и поставил на столешницу, возле мойки и подготовленной на всех посуды.

‒ Значится, проблема с внутреннем созерцанием во имя духовного прозрения? ‒ с наигранной таинственностью произнёс шаман и стал накладывать завтрак по тарелкам.

‒ Вообще не проблема, ‒ саркастично хмыкнул волак. ‒ Нет «духовного прозрения», нет и проблем.

‒ Н-н-нда-а-а, осознанное состояние полного покоя ума и тела требуют много практики и упорства… Если ты, конечно, не шаман.

Пока Рахион позвякивал посудой и тихо мычал какую-то мелодию, Конрад размышлял над его словами и, когда эльф поставил перед ним тарелку с благоухающим рагу с овощами, грибами и мясом, сдобренным специями, поднял на него взгляд.

‒ А как это делают шаманы?

‒ Легко и просто, ‒ пожал плечами Рахион. ‒ Выходят на дикую природу, где человек как никогда остаётся один на один со своим естеством, отдают дань духам леса и предков, просят их помощи во внутреннем очищении… и очищаются.