Что-то происходит вокруг

Виктор, клацнув языком, произнес:

— Явно что-то происходит вокруг. Он так же угостил кузнеца за счет заведения (я вам не сказал, звали его Эдди). Да… «Мандельбаум» — первоклассное заведение.

Когда я, через пару недель, снова появился в баре, Виктор стоял за стойкой. Увидев меня, он спросил:

— Как дела, Стэн?

Я вяло отмахнулся. Мне уже приснилось несколько ночных кошмаров. Когда видишь что-то ужасное и не можешь выбросить из головы, как бы сильно тебе этого не хотелось. И чем больше пытаешься, тем сильней это прилипает.

Немного позже, после пары пива, я разговорился с индианкой, именно с восточной… не с американской представительницей индейцев.[3] Ее имя — Индира Патель. Ну… с виду не сказать, что сногсшибательно великолепна, или около того, но в общем ничего так, приятна. Хм… правда я и сам-то не сногсшибателен, хе-хе.

На тот момент, я не был обременен браком или какими-либо отношениями, так что определенные надежды я питал. Да, заведение «Мандельбаум» не обладало такими посетительскими масштабами, но даже здесь можно было завести знакомство. Конечно не такими молодыми и жизнерадостными, как в барах, расположенных в нескольких кварталах отсюда. Однако есть вероятность, что приятные общения здесь, продлятся заметно дольше.

Немного поболтав, она задала стандартный вопрос. Я как обычно рассказал. Она не стала расспрашивать «почему» и «зачем», как любопытствовал Эдди.

В ответ она просто кивнула и серьезно произнесла:

— Значит готический санскрит из германских языков.

— В большей степени да, — ответил я.  — Разве что, это больше похоже на странного двоюродного деда для современных языков, чем на дедушку. К тому же, есть гораздо меньший и гораздо более бедный образец этого, — разложил я поподробней.

— Ну а вы чем занимаетесь? — пришла моя очередь поинтересоваться. Много ли вообще людей знает о существовании санскрита? Думаю, что прошлое давало ей фору, но все же…

— Я — эколог-паразитолог, — ответила она.

Значит она из университета, неудивительно, что раньше мы не встречались. Гуманитарии больше обитают в восточной части университетского городка; западная — предназначена для людей науки.

— Вы… эмм… работаете над тем, как паразиты действуют в обычном мире? — попробовал я перевести информацию от Индиры, на обычный английский.

В ответ она улыбнулась и кивнула, должно быть я верно угадал.

— Это как раз то, что я и делаю, — она улыбнулась еще раз.

Похоже я заработал пару очков, отлично.

— Звучит конечно… сложновато, — осторожно продолжил я общение.

Она опять кивнула и промолвила:

— Потому что нет ни у кого понимания. Ни у вас, ни у кого-либо еще. И чем больше мы исследуем, тем сложней и запутанней получается картина.

— Так расскажите, мне очень интересно, — заверил я ее, — и пока мы общаемся, могу я вас угостить?

— Благодарю, — согласилась она.

Вот такой вот, брачный танец в стиле «Мандельбаума». Не так откровенно и быстро, как это происходит в мясных заведениях, в нескольких кварталах отсюда. Но в правду сказать, мы и сами уже не такие откровенные и быстрые. Но в нашем общении, явно проскользнула искорка.

Бармен Виктор приготовил ей свежий скотч со льдом. Я плеснул себе еще. Наше общение продолжалось. Болтали не только о паразитах и неправильных готических глаголах (о различиях готического и современного английского). Я узнал, что она уже была один раз замужем; ей стало известно, что я был женат дважды.

У нее двое — сын и дочь, у меня — два сына. Ее сын и мой старший, учились в колледже за пределами штата. Мы сетовали не то, что это дорогое удовольствие, и что нам придется объявить о банкротстве, когда наши младшие отпрыски подрастут.

На самом деле я не нищенствовал, и догадывался что и Индира не бедствовала. Просто она рассуждала как человек, который серьезно относится к деньгам. И если вы контролируете свои расходы, есть вероятность, что ваши доходы не закончатся. Может это и не совсем верное и точное жизненное утверждение, но все же это правильное направление.

Думаю, что и она уловила от меня, те же вибрации. Мы обменялись смысловыми улыбками: «Ну да, хоть и жалуемся, но не все так уж и плохо у нас».

Если честно, конкретно я так не думал, если у нее и проскакивали такие мысли… я бы удивился.

Поговорили о работе. Чем еще собирается заняться пара академиков? Я продолжал рассказывать о том, как готический алфавит заимствовал символы из греческого и латинского, из древнегерманских рун. Поведал историю о епископе Ульфиле, который слишком буквально перевел Новый Завет с греческого. Кажется, говорил я слишком долго, но — Индира оказалась прекрасной слушательницей.

Я тоже старался быть внимательным слушателем. Моя первая бывшая расхохоталась бы, если бы услышала сейчас об этом. Конечно у нее были свои причины. Надеюсь с тех пор я немного повзрослел.  Не знаю, что я в ней тогда нашел. Ну да, впервые в жизни, у меня был регулярный секс. Что было весьма забавно, пока это продолжалось, но как оказалось, фундаментом это не стало, на котором можно было бы построить всю жизнь.

Моя вторая? Ну это другая история. Не самая счастливая концовка. Мы с Синди спорили о деньгах и ее брате. Он увлекался наркотиками. Пожалуй, нет необходимости больше рассказывать об этом.

В отличии от них, Индира вещала о паразитах, которые не ходят на двух ногах. Оказывается, многие из них заражают различных животных, на разных стадиях жизненного цикла.

— Как малярия, — предположил я.

Она улыбнулась мне так же, как я улыбнулся бы ей, когда она сравнивала готический с санскритом. Вам всегда будет хорошо, когда человек, с которым вы общаетесь, знает что-то о том, о чем вы знаете достаточно много.

— Малярия да, болезнь значительная, — согласилась она. — Различные штаммы заражают птиц и млекопитающих, но спариваются они в кишечнике комара. И в какой-то степени влияют на поведение своих хозяев. Это как раз то, что меня интересует больше всего — как паразиты влияют на хозяев, заставляя их действовать в своих интересах.

— И как же малярия управляет своим носителем? — спросил я, хоть и выпил уже достаточно пива, но аналогию я уловил, услышав эту информацию.

Оказывается, комар, инфицированный малярийными паразитами (Индира сообщила мне их название, но я уже забыл), кусает не так активно, пока эти паразиты находятся в его кишечнике. Находясь там, они [паразиты] распространятся не могут, да и у комара меньше риска быть раздавленным. Но как только они добираются до слюнной железы, вот тут-то паразиты заставляют комара вырабатывать меньше антикоагулянтов.[4] Это ведет к тому, что комар при укусе получает меньше крови, вот и вынужден кусать больше — соответственно больше разносит малярийную инфекцию. А у людей, уже больных малярией, комары сосут крови вволю, потому что как раз в этом случае, паразиты препятствуют свертыванию крови, и как результат — подхватывают больше малярийных микроорганизмов с каждым укусом.

— Да… зная это, на улицу не особо выйти захочешь, — подметил я.

— В Индии гораздо опасней, если сравнивать с нашей местной улицей, — успокоила она меня. — Однако в былые времена малярия проникала далеко, аж до Северной Дакоты. Но увы, сегодняшнее глобальное потепление и легкость перемещения, запросто могут вернуть те времена.

— Ну так, видимо что-то такое, что стоит ожидать как неизбежность, — пробормотал я.

Индира смерила меня оценивающим взглядом. Люди, пережившие пару разводов или даже один, становятся слишком циничными. Таких сложно воспринимать нормальным, менее травмированным людям. Но у нее уже был шрам, или даже три шрама. Так что похоже проверку я прошел.