Страница 8 из 11
Цыган указательным пальцем приподнял край шляпы. Сверкнул перстень с крупным камнем.
– Златан! – важно сказал он.
– Златан?! Очень хорошо! А я Капитолина!
– Ту́тэ го́жо лаф!
Капа задумчиво посмотрела в черное небо, словно надеясь найти там толкование загадочной цыганской фразы.
– Ты меня сейчас послал, что ли?!
– Говорю, имя у тебя красивое!
– Спасибо! – расплылась в улыбке Капа. – У тебя тоже!
– Со ту камэ́с? – спросил цыган.
Капа нетерпеливо постучала пальцами по двери.
– Златан, ну не полиглот я! Давай по-русски, а?!
– Я спросил, что ты хочешь, женщина?! – цыган вынул из кармана добротного, отделанного овчиной, кафтана зажигалку и поднес к потухшей трубке. Пламя осветило немолодое, изрезанное глубокими морщинами лицо.
– Ну что еще может хотеть женщина?! Проехать!
Цыган, пыхнув дымом, осмотрел машину. Одобрительно цокнул языком.
– Спроси водителя, продает?! Хорошую цену дам!
– Не, не продает! Я думала, вы больше по лошадям!
Цыган хмыкнул.
– Какие лошади, женщина?! 21 век через неделю!
– Да?! А жаль-жаль! Была в этом какая-то романтика и самобытность! Как пел знаменитый Яшка-цыган…
Капа расправила руки и пропела на всю улицу:
Мне бы дьявола-коня,
Да плеточку заветную!
И тогда искать меня
В поле не советую!
Цыган вынул трубку изо рта и расхохотался – в густой бороде сверкнули золотые зубы. Одобрительно кивнул и зычно крикнул в сторону танцующих:
– Ромалэ! Явэ́н кхарэ́!
Пестрая толпа послушно сместилась к обочине и, приплясывая, пошла в сторону частного сектора.
– Спасибо, Златан! – Капа потрясла над головой сложенными в замок руками.
Цыган на прощание коснулся края шляпы.
Машина рванула вперед, да так резко, что Капа чуть не вывалилась.
– Эй, осторожнее! Не дрова везешь!
Она захлопнула дверь и уселась на свое место.
– Дипломатия! – сказала она, жутко довольная собой.
– Тебе надо в МИДе работать! – захлопала Лера.
– Дипломатия – это хорошо, но где его искать теперь?! – с досадой процедил Максим. – Упустили!
Перед ними была дорога, расходящаяся на две ветки. Навстречу брела одинокая сгорбленная фигурка. Максим притормозил и опустил стекло.
– Отец, здравствуй! Не видел тут белый гроб? Рогатый такой!
Старик стянул рукавицу и торопливо перекрестился.
– Господи! Белые гробы да с рогами! Это ж где видано такое?!
– Машина такая! Универсал! – нетерпеливо пояснил Максим. – С дверью сзади и зеркалами на крыльях!
– А-а-а, – ощерился единственным зубом дед. – Дык сразу бы так и гутарил! Машина, значит?!
– Ну да!
– Белая?
– Белая-белая, отец! – Максим уже терял терпение.
– С зеркалами?
– Да! Куда поехала?!
– Дык откуда ж мне знать-то?! – искренне удивился старик.
– Так ты видел или нет?! – побагровел Максим.
– Не, не видал! – отмахнулся дед и почапал дальше.
– Спасибо тебе, старче! Ты мне очень помог! – заорал Максим.
– Будь здоров-жив! – старик, даже не обернувшись, помахал рукавицей.
***
– А сам он где? – Эмиль в недоумении смотрел на черный парик Виктора.
– Не знаю! – развел руками гардеробщик. – Парик мне посетители отдали. У дверей, говорят, валялся.
– Я видел, как он вышел из зала! Вы его не видели, что ли?!
– А я не обязан следить за всеми, кто выходит! – насупился гардеробщик. – Мое дело – по́льта принять и выдать номерок, а потом принять номерок и выдать по́льта! Всё! На том моя миссия закончена!
Эмиль, прикрыв веки, коснулся его сознания. Он не собирался ковыряться в его жизни, его интересовали события последнего часа. Открыл глаза.
– Вы спали, что ли?!
Гардеробщик раздраженно фыркнул.
– Нет, конечно! Я на посту не сплю!
– Как это не спали?! А кого тогда во сне хоронили? Да еще с такими песнями веселыми?
Гардеробщик опешил, затем смущенно опустил глаза.
– Тещу.
– Понятно.
– Только вы никому не говорите, ладно? – тон гардеробщика сменился с высокомерного на заискивающий.
– О том, что вы спали?
– О моем сне. Вы не подумайте, я ей смерти не желаю, но что могу поделать, если сны такие счастливые снятся…
Эмиль вытащил мобильник и набрал Виктора. Бесполезно – тот не отвечал.
Он подошел к широкому, почти до пола, окну и одернул плотный тюль. Минивэна на стоянке не было, она вообще была пуста.
Эмиль посмотрел на парик в своей руке.
Вот не любил он эту поисковую магию! И не только потому, что однажды ему это вышло боком – до сих пор отплевывается – а в силу других причин: во-первых, образы-картинки появлялись в хаотичном порядке и не всегда хорошего качества. Вторая причина – ему мешало то, что опытному экстрасенсу-поисковику, наоборот, только бы помогло. Запахи, потожировые следы, органический состав предмета – всё это сильно сбивало с толку.
Эмиль зажал пальцами прядь мягких натуральных волос. Расслабился. Дождавшись пустоты в голове, закрыл глаза и провалился в мир стремительно меняющихся кадров: бело-голубая плитка ванной комнаты… изящная женская рука с ножницами… роскошные черные волосы, упавшие на газету…
Эмиль смахнул ненужную картинку и снова попытался вызвать образ Виктора, но ничего внятного, проливающего свет на его таинственное исчезновение, он не увидел. Все-таки, поиск людей – не самая сильная его сторона, и ведьма тут ни при чем – так было всегда.
Послышались шаги, Эмиль открыл глаза. По широкой лестнице спускалась женщина лет шестидесяти – директор дома культуры.
– Да уж, заставили вы нас поволноваться! – обратилась она к Эмилю. – Я уже хотела звонить Соломону Петровичу!
– Не позвонили, надеюсь?
– Не успела – вы вовремя реабилитировались. И вы меня, признаться, совершенно очаровали! Я в восторге! Скажите, эти две сумасшедшие женщины-разоблачительницы – тоже ваши люди?
– Что вы! Мы их даже не знаем! – поспешно заверил Эмиль.
У него совершенно вылетело из головы ее имя, хотя утром организатор лично их представил друг другу. Так бывает: читаешь мысли людей, заглядываешь в тонкие миры, делаешь совершенно невероятные вещи, а элементарного запомнить не можешь.
– Вы домой? Точнее, в отель? Выглядите усталым.
– Да, вот только Виктора найду.
– О, ваш Виктор – просто дамский угодник! – неодобрительно покачала головой директор. – Ручки мне целовал, рассыпался в комплиментах, а потом пожелал мне мужа – разрисовщика обоев. И это при том, что я уже замужем, и мой муж – академик!
– Да, он такой, – виновато ответил Эмиль. – Не обращайте внимания.
– Я и не обращаю. Наверняка этот Виктор уже давно развлекается с какой-нибудь профурсеткой. А вы поезжайте в гостиницу и отдыхайте. До свидания.
– До свидания.
Она запахнула норковую шубу и толкнула входную дверь. Из технического помещения под лестницей вышли две уборщицы с ведрами и швабрами и, переговариваясь, проследовали в пустой зал.
Эмиль задумался над словами директрисы. В общем-то, на Виктора это похоже… Ради смазливой мордашки и короткой юбочки он готов забыть про всё и всех. Наверняка он уже в отеле в обществе очередной красотки. И машину забрал, что тоже было в его эгоистичном духе.
Эмиль решительным шагом вернулся в зал и поднялся на сцену. За кулисами накинул свою куртку и взял пальто ветреного импресарио. Оно было из верблюжьей шерсти, поэтому Эмиль отмел всякую надежду посредством пальто найти Виктора – смотреть на какого-нибудь бедуина, стригущего верблюда, не хотелось совершенно!
Эмиль попрощался с играющими в карты охранниками и вышел в фойе. Выйдя на улицу, повесил пальто Виктора на левую руку, правой вытащил из кармана вязаную шапку. Натянув плотнее, зашагал в сторону возвышающегося вдалеке шпиля с золотым котом. На эту башню выходили окна его номера, поэтому он точно знал, куда идти – ориентир есть.
Он шел по оживленным вечерним улицам, украшенным гирляндами и светящейся иллюминацией. Навстречу, рядом и обгоняя его, спешили люди: молодые и старые, улыбающиеся и хмурые, женщины и мужчины. Каждый шел по своим делам, и каждому казалось, что его дела – самые важные.