Последняя Осень: Возвращение

– Хорошо – Теодорик сник, ощутил колотьбу в боку, поняв, что сам был измотан. – Что дальше? Ястреб ушел. ОН должен был быть мертв.

– Поле битвы осталось за вами. Город и часть его ценностей все еще там. Вы победили, мой господин – Лейтенант мгновенно встал на одно колено. Пожните же плоды победы. Заберите из города все ценное, сделайте место для зимовки, чтобы весной не пришлось начинать сначала… Вы знаете, это лучше моего!

Теодорик подал руку лейтенанту:

– Ты всегда был мне верен и думал о всеобщей пользе, и мы конечно же сейчас вернемся в этот город, и заберем все, что там есть. Но… НИКТО! НИКОГДА НЕ СМЕЕТ ТАК СО МНОЙ ОБРАЩАТЬСЯ! – Теодорик мгновенно выхватил узкий кинжал, ударив верного лейтенанта. Брызнула кровь, веером окропив доспех Теодорика. Тот повалился наземь, зажимая порез на лице, после чего поднял взгляд на Теодорика. Одного глаза как не бывало.

– В другой раз осмелишься трясти меня, как куренка – убью.

К лейтенанту опасливо приблизились латники, протягивая ему чистые тряпицы. Тот плотно зажал рану одной из них.

– Теперь – идем в город. Всех нас ждет добыча. – Налетчики радостно закричали, передавая эту новость, гвардейцы обступили своего непосредственного командира и напряженно молчали.

Может, рейдеры Теодорика, эти маньяки и душегубы, и похожи на стаю волков, которой надо ежеминутно показывать свою силу. Но латники были серьезными и по-своему честными людьми – и увечье своего командира в обмен на дельный совет они забудут нескоро.

…Как и предполагал изувеченный лейтенант – добра в городе было много. Немало, как ни странно, осталось и монет с украшениями – наиболее глупые из местных дельцов решили припрятать сундуки по схронам, но налетчики, словно хорошие гончие, быстро отыскали, пожалуй, каждый клад. Все это Теодорик смог собрать в небольшой сундук. Воинам, находящимся с ним, он разрешил делать с остальным найденным добром что угодно. Рейдеры споро вычищали теперь все, вплоть до глиняных горшков. При оказии можно продать старьевщику. Стоило ли говорить, что за шлемы, которые сбросили дружинники Ястреба, они едва не устроили настоящую свару – Теодорику пришлось вмешаться и распределить их между сотниками и сержантами.

А сундук он постарается как можно скорее отправить через Пустошь – в Империи много воинов, изнывающих без дела – с орками мир, с Баронствами мир… Лучше уже сейчас послать эмиссара с авансом, который начнет вербовать охочих до войны людей – дворян, наемные роты ландскнехтов, или просто банды рутьеров, которым можно было много и не платить – они были что его рейдеры, но в пестрых суконных штанах. Весной он возьмется за Ястреба всерьез, и ему будет несдобровать!

Сотни связок разнообразным оружием, десятки тактик- все Хелдор впитывал как губка. Здесь не страшно было пропустить удар – ведь в другой раз ты не ошибешься и будешь начеку. Он перестал обращать внимания на боль от нанесенных ударов, ведь она уйдет, едва он снова откроет глаза. Все противники были весьма искусны и изобретательны и он, как возможно и все вокруг, был обуян жаждой этих смертоносных знаний.

Он смотрел на окружающих, но почему-то черты их лиц он не мог запомнить. Первого своего «убийцу» он про себя назвал Ловкачом. Но встреть он его вновь – не узнал бы в толпе. Потом появился Здоровяк, Дикарь, Злюка и…потом прозвища кончились, считать он перестал, когда в его памяти отпечатался еще один Ловкач, третий своего имени. Порой ему казалось, что он видел знакомых, но это пропадало, как странное наваждение. Время текло-странно-тягуче, и он в конце концов, всецело ему отдался.

Ни разу он не встречал тех, кого он знал при жизни и погиб раньше него –Рысько, Гумтик… Варрек, хотел бы он увидеть Варрека. Сказать, что он погиб, сражаясь его мечом… Был ли таков замысел этого места, чтобы павшие излишне не терзали себя вопросами и не сталкивались нос к носу с кем-то из своей прежней жизни, или просто воинов было так много, что встретить кого-то из своих имело вероятность, стремящуюся к нулю – Хелдору было не узнать.

Ворота так и стояли открытые настежь, лишь иногда порождая в нем смутное беспокойство. Когда он, наконец, перестал на створки обращать свое внимание, кое-что изменилось.

Он шел с очередной битвы на пиршество, уже привычно прокручивая в голове все пережитое, если данное слово было применимо к происходящему. На каменных ступенях, перед воротами, стояла суровая воительница, какими их рисовали на древних фресках – даже шлем с крыльями и металлические чашки на грудях прилагались, равно как и почти невесомая туника, ниспадавшая к ее ногам. Он смутно припоминал эту женщину, с двумя толстыми, туго заплетенными косами. Нельзя было сказать, что она некрасива, но острые, чуть грубые, словно высеченные в мраморе, черты дополнялись перебитым носом— трофей еще со времен богов, сражающихся бок о бок смертными, о коих не помнил никто, даже долгоживущие эльфы со всеми своими древними свитками. На устрашающе мускулистых руках красовались золотые браслеты и белесые шрамы. Богиня войны, что еще сказать.

– Хуунре.. – промолвила она, глядя на него в упор. Товарищи, с которыми он делил сейчас поле битвы, кто причитая, кто сдавленно ругаясь, отпрянули от него, но тут же встали на одно колено. Хелдор в недоумении стал осматриваться по сторонам, но видел перед собой лишь покорно склоненные головы. Поняв, что если он не пройдет через ворота, то воины Чертога так и буду стоять, выражая свое почтение, он наконец стал подниматься по ступеням. Его спину обдало шумом, криками и мольбами, но он, не оборачиваясь, поднялся к створкам ворот. Воительница подала ему свою руку – не по-женски сильную, и они вместе вошли в Главный Чертог.

Створки сами закрылись за ним, сразу пропал веселый гул предстоящего пиршества, словно не деревянные створки закрылись за ним, но выросла непроницаемая крепостная стена.

Он обнаружил себя посреди темного зала с чадящими факелами. Стены странно отливали и искрились металлом, пока он вдруг не понял, что все они увешаны оружием.

– Госпожа – оглядываясь по сторонам, вымолвил Хелдор. Я знаю, кто вы.

– Неужели? – Женщина легко, пружиня шаг, ходила вокруг него. – Я думала, ты опять потерял пам…

– Вы богиня войны, Хельга. Но я не могу понять, почему я, простой воин, вдруг удостоен такой чести…

– Я так и знала… – Ее вздох эхом отдался в стенах.

Не дождавшись каких-то объяснений, Хелдор стал удовлетворять свое любопытство – мимо такого количества оружия он пройти не мог. От привычных мечей и копий – к чакрумам, боевым серпам, а кое-где он мог заметить такое оружие, которого он и в глаза не видел, а понять, как им пользоваться, он мог исключительно интуитивно.

– Это твои трофеи. Ты ими очень гордился. Можешь сюда повесить сюда и свою глефу – воительница протянула ее Хелдору – молодой воин мог поклясться, что та появилась буквально из воздуха.

Хелдор взял оружие в обе руки, и воздел взор, рассматривая его лезвие. Он пока мало чего понимал, и, видимо, сосредоточился на единственном родном ему предмете в этой обстановке. Мрачноватый чертог с чадящими факелами давил на него – ему казалось, что он здесь действительно был, хоть и очень давно.

-Конечно ты бывал и в более серьезных сражениях – но и это вышло ничего. Тут, на стене, есть два крюка. Это оружие достойно висеть здесь, чтобы ты ни думал – по-своему поняла его молчание Хельга.

Решив, что с него не убудет, он повесил глефу на стену – основание лезвия на один крюк, подток на второе – словно они для этого тут и были вбиты.

– Идем со мной, твое место здесь.

Хелдор пошел за ней следом, и в дальнем конце зала, из сумрака, возникла высокая платформа, зловеще отливающая белизной. Когда он подошел ближе, то понял, что эта платформа сплошь состояла из черепов – совершенно разных форм и размеров.