Одзёсама

Рэйдон дал мне клюшку и положил посередине белый шарик.

– Тебе нужно ударить по мячику, чтобы он попал в эту лунку, прицелься хорошенько, – он указал мне нужную цель.

Я поставила ноги на ширине плеч, как делали мужчины до меня, замахнулась и ударила по мячику. Он ударился об стену, отскочил и попал в глаз господину Рэю.

– Ай! Чёрт! – Закричал он, схватившись за правый глаз.

Несколько мужчин подбежали к нему.

– Господи, больно, глаз не вытек?

Я вскрикнула, испугавшись, что покалечила хозяина дома и бросила клюшку на газон. Её тут же поднял отец, подбежавший на крик. Я думала, что он хотел поставить её в чехол. Но у него был другой план. Отец размахнулся и со всей силы ударил меня клюшкой по спине. Боль пронзила весь позвоночник, я упала на траву, содрав ладони и коленки в кровь. Отец ударил меня ещё три раза по ногам. Я кричала, умоляла, пыталась прикрыться, но он не слушал меня. Повернувшись на спину, я увидела, как отец поднял клюшку, чтобы снова ударить меня. Все находившиеся вокруг, просто стояли и смотрели, кто – то с ужасом, а кто – то с недоумением. Я не могла убежать, ноги онемели от боли. Поняв, что помощи ждать не от кого, я закрыла лицо ладонями и приготовилась принять следующий удар. Прошло несколько секунд, но отец ничего не сделал. Посмотрев сквозь окровавленные пальцы, я увидела Осаму, который вместе с другим мужчиной держали отца. Его увели в машину. Осаму подошёл ко мне и сел на корточки.

– Идти сможешь?

– Угу, – я кивнула.

Он помог мне встать и всю дорогу, пока я ковыляла на подкашивающихся ногах, поддерживал меня. Проводив в гостиную, он посадил меня на стул и достал аптечку. В дверях появился Рэйдон – сан.

– Простите, – я резко встала со стула. Ноги подкосились, и я упала на кафель.

– Что же творится!? – крикнул Рэй – сан и подошёл ко мне. – Это твой папаша тебя так избил?

– Извините, простите.

– Прекрати извиняться! – он посадил меня на белый диван рядом с торшером на высокой подставке. – У меня обычная царапина, а ты вся избита. Осаму, у неё точно переломов нет?

– Нет. Тяжёлые ушибы, – Осаму достал шприц и набрал лекарство из ампулы.

– Бедная девочка, – Рэйдон покачал головой. – Ты её домой отвезёшь? – он посмотрел на Осаму.

– Да, только обезболивающее нужно сделать и раны обработать.

– Я не хочу домой, пожалуйста, не надо! Куда угодно, только не домой. Пожалуйста, – я крепко сжала руку Рэйдона. – Прошу вас, господин. Не надо домой, умоляю, – из-за истерики, я начала кашлять.

Осаму приподнял подол моего платья, чтобы сделать укол. Я испуганно зажала ткань в кулаке.

– Ацу, Ацу, – Рэй – сан повернул мое лицо к себе. – Он сделает тебе обезболивающее и успокоительное. Это лекарство, ничего больше. Слышишь меня? Это всего лишь лекарство, – мужчина взял моё заплаканное лицо двумя руками.

Я почувствовала, как в моё бедро вошла игла. Потом Осаму прижал ватный диск к месту укола и выкинул шприц в урну.

– Вот и всё, а ты боялась, – Рэй – сан прижал меня к себе и похлопал по плечу. – Ты можешь сегодня остаться у меня. Сейчас укол подействует, постарайся поспать, хорошо?

– Угу, – я кинула.

Рэй – сан встал со стула и вышел из комнаты вместе с Осаму. За дверью их ждали, и они поднялись на второй этаж. Я осталась одна в гостиной. Уже было поздно, все гости разъехались по домам. На стеклянном столе стояла аптечка и две вскрытые ампулы. Я посмотрела на свои избитые ноги. Из ран шла кровь, на спине были такие же ушибы. Всё белое платье было испачкано кровью. Я дотронулась до самой большой раны на левой коленке, кровь осталась на моих пальцах. Рядом на тумбочке стоял стакан с водой, я сделала четыре глотка. Мои нервы понемногу успокаивались. Я убрала ватный диск и хотела оттереть им руки, но этого было недостаточно. Кровь присохла к ладоням и пальцам.

Осаму вернулся в гостиную, собрав весь мусор со стола, он кинул его в ведро.

– Вы врач? – Неуверенно спросила я.

– Да. Но никогда не работал по профессии.

– Осаму – сан, не отвозите меня домой.

– Побудешь здесь. Завтра утром решим. Сними платье, нужно обработать раны на спине.

– После этого не будет шрамов?

– Не должно, ранки быстро заживут, если будешь мазать мазью.

Осаму аккуратно обработал все повреждённые участки и наложил повязки с мазью. – Тебе надо руки помыть, пошли.

Тщательно смочив руки водой, я выдавила жидкое мыло. Умыв лицо, я нечаянно намочила кончики волос.

– Держи, – Осаму дал мне белое полотенце.

Он проводил меня в комнату для гостей.

– Здесь есть всё необходимое, если что-то случится, зови меня.

– Осаму, – осторожно произнесла я.

– Что? – Он опустил правую бровь, из-за чего веко упало ещё ниже.

– Наверное, я вела себя слишком грубо, в тот вечер. Помните? Я, прошу прощения, – я поклонилась.

– Ацу, я не обидчивый человек. Знаю тебя с самого рождение, ты росла у меня на глазах. Ты для меня, как младшая сестра. Не стоит таких низких поклонов.

– Я чувствую свою вину.

– Ты не виновата. Отдохни. Можешь спать сколько угодно, я не буду тебя будить. Спокойной ночи, – Осаму закрыл дверь, его шаги отдалялись от комнаты. Успокоительное помогло мне проспать всю ночь, не чувствуя боли.

А утром я попросила отвезти меня к деду и бабушке, это были родители отца.

– Где живут родители твоей мамы? – Поинтересовался Осаму.

– Далеко, – я нажала на звонок. – В Осаке.

– Я положил мазь и таблетки в сумку. Записку, когда и что принимать найдёшь в левом внутреннем кармане.

– Спасибо, – я слегка кивнула головой.

Дверь открыл дед.

– Эцуко, внучка, а как ты здесь оказалась?

– Дедушка, можно, я у вас немного поживу?

– Конечно, проходи. А этот мужчина? – Дед посмотрел на Осаму.

– Я всего лишь доктор, – он завёл мотор и уехал.

После завтрака, бабушка ушла на улицу подвязать растения в теплице. Мы с дедом остались в гостиной.

– Опять отец бил?

Я неловко одёрнула подол платья.

– Эцуко, живи у нас. Здесь тебе рады каждый день.

– Я бы с радостью, но отец…

– Запрещает?

Я промолчала, дед и так догадался обо всём.

– Маму тоже бьёт?

– Нет, они не ругаются. Она молчит, слушается во всём отца.

– А братья?

– Как обычно, – я поправила платье.

– Джиро на днях приезжал, просил денег. Неужели, ему отец мало дает? Я смотрю на этих ребят и не понимаю, как Горо не видит среди них такую звезду, как ты Эцуко.

– Он запрещает себе видеть это.

– Вещи из родительского дома можешь не привозить. Всё, что нужно, мы купим. Твоя комната по – прежнему принадлежит тебе. Бабушка ждала, когда ты к нам приедешь. Ты часто жила у нас летом, до тринадцати лет. Потом сын перестал тебя возить к нам.

– Дедушка, я в институт не поступила, – я отчаянно улыбнулась.

– Поступишь на следующий год. Найму репетитора и будешь учиться. Ты у меня способная внучка. Вся в деда, – он обнял меня.

– Мне так хорошо с вами. Спокойно и уютно на душе.

– Живи сколько хочешь, мы с бабушкой не против.

– Дедушка, а давай альбом посмотрим?

– Хорошо, – дед достал альбом из стола.

Деду в январе исполнилось 75 лет, а он всё так же любит путешествовать. Они вместе с бабушкой объездили всю Японию.

Он уже двадцать лет не занимается делами якудза. Я никогда не понимала, в кого у отца такой жестокий характер. Дед никогда не бил бабушку. Их союз самый крепкий, как золото. Если бы, я не знала, что мой дед когда-то был самым главным мафиози в Токио, никогда бы не поверила в это, увидев его сейчас. Дед, человек, с которого нужно брать пример. Он часто говорит: «Семья – это одно. Работа – другое. Нужно уметь сдерживать себя с родными, а на работе показывать характер». Видимо мой отец, не смог жить по этому правилу. У отца была старшая сестра, но она умерла от пневмонии в три года. Бабушка не любит говорить об этом. Её жизнь нельзя назвать сказкой. Она совершенно обычная женщина, которая вышла замуж за якудза. Она терпела унижения от отца мужа (мой прадед). Дедушка, часто сравнивает характер моего отца с его дедом.