Страница 10 из 22
Она расплакалась.
Дед подсел к ней и обнял её за плечи.
– Ты посмотри, как тебя, детонька. Ты избранная. Твоя душа так стремительно несётся к свету, так истосковалась по любви. Ты самая яркая звезда Истока. Ты – это он сам воплощённый. Он недаром тебя послал. Ты изменишь мир.
– А я смогу? – в её глазах было столько мольбы и страха, столько веры в том, что кто-то вместе с ней разделить её этот путь, что дед не смог ответить ничего, кроме:
– Конечно, да. Иначе бы он не выбрал тебя.
Она прислонилась к его плечу, тихонько вытирала слёзы рукавом и молчала. А он смотрел на пламенеющий от закатного солнца лес и пытался сам поверить в то, что сказал. На его нынешний вечный век не приходилось ни одного конца света, кроме того, что он устроил сам. Войны были, много войн. Очень много. Но такого он не помнил.
Каждому миру при его создании были даны свои легенды и пророчества. Фактически история всего его существования и дальше люди и нелюди тоже в каждом своём мире плясали от этого общего начального эпоса, кто во что горазд. И каждый раз они были в эпицентре этого танца жизни и смерти. Каждый раз кто-то отдавал свою жизнь за людей и нелюдей на всех планетах подряд, чтобы они верили, чтобы в страданиях и радости рождался новый более прогрессивный и сильный мир, чтобы крепла душа, чтобы однажды накопилась эта самая Сила Света в миллионах душ, которые откинут тьму куда-то дальше и защитят свой мир. Когда-то где-то мир становится сильнее. Когда-то где-то силы тьмы ничего уже не могут сделать против Света. Когда-то где-то, наверное, мир становится светлым весь, все души сильными, когда Исток воцаряется в каждой капле воды в этом мире, в каждой капле крови, в каждом дыхании, что славит его ежечасно. Тогда воины света отправляются дальше и дальше, к краю Вселенной, чтобы снова и снова от начала до конца пройти этот же путь, с тем же почти набором демонов и героев. И так будет до какого-то невидимого пока ими самими конца, когда будет достигнут край Вселенной или пока Исток пожелает, кто знает.
Глава 8. Пути твои
Дед очередной раз собрался куда-то в лес, то ли за травами, то ли за грибами. Не очень она поняла, занята была своими мыслями и переживаниями.
Временами накатывал страх: что там происходит в городе за сотни километров отсюда, стоит ли её дом, работает ли бюро, платится ли зарплата сотрудникам, не разнесли ли ещё по щепкам дачу Ефремова и бабулину заодно? Пока спросить было не у кого. Выходить на связь было рано. Прошла всего пара недель. Ещё и срок никакой. Ум подсказывал, что никто даже не хватился её ещё, никто даже не понял, что она вообще уехала из города. Да и кто её искать-то будет? Друзья знают, коллеги по работе уже давно во всём этом совместно участвуют.
Благо, её боги просто немыслимо одарили настоящими друзьями, которых ей и пророчила бабушка. Она собрала небольшое, но очень настоящее, очень верное сообщество вокруг себя, где были не только профессионалы, но и богатой души люди. Все они помогли, кто чем. Все как один молчали о том, где она скрывалась, все как один исполняли свои профессиональные обязанности как надо. Все поддержали её отъезд и руководство издалека. Все знали, что несколько недель она не будет доступна. Кто-то даже пошутил, что она едет осваивать Сибирь, чтобы открыть там головной офис и строить новые дома из местной лиственницы, потому что она невиданно хороша и почти вечная. Теперь это слово «вечная» было в каждом дне. Теперь оно легко и запросто поминалось в каждом разговоре и было о другом. О настоящем. О душе, о вечной жизни, о вечной любви и возможной вечности или каком-то очень долгом существовании для рода человеческого. И теперь ей предстояло не просто домики строить человеческие, как она шутила, а защищать Дом всего человечества и сотен или миллиардов иных миров, которые все суть есть Исток. Она даже не понимала ещё о ком или о чём все их с дедом разговоры. Пока не понимала, чувствует она его или нет. Но дед был уверен, что не просто чувствует, а живёт им. Он улыбался, хитро прищурив левый глаз. Ждал, когда она откроется полностью сама и почувствует его в каждом дыхании своём, в каждом движении жизни вокруг, в каждой секунде бытия. Исток есть. Он – всё вокруг и она часть его, его дитя, его воин, его надежда.
Дома делать было особо нечего. Еды дед оставил полно, ещё и из магазина парни какие-то привезли полмашины всего, что в огороде не росло или в лесу. Дед заказал, видимо.
Коробки с красками и альбомами она только открыла. Но на творчество пока сил не было. Она видела белые листы, разноцветные коробочки, потрогала пушистые кисти, но ничего внутри неё пока не отзывалось. Это печалило. Очень хотелось что-то сделать, что-то создать, что-то такое через себя пропустить в мир. Но где-то внутри стояла широкая, высокая и тотально чёрная стена, за которой, словно всё красивое, радостное и созидательное осталось. А пока тут она сидела в горе и печали, не понимая, как встроиться в новый мир, с чего в нём вообще начать жить.
Дед не торопит. Просто дал ей новые зацепки и новые задачи. Она воин света. Её душа вечна. У неё есть миссия – нести свет.
Обычный человек счёл бы их сумасшедшими и вызвал участкового врача и участкового милиционера. Вот только она сама с детства живёт в мире, где ничего обычного не происходит. За всем всё время фонит какое-то потустороннее, глобальное, неизведанное и связанное друг с другом сотнями непонятных связей и неразрывных нитей.
Ей иногда казалось, что дед знает всё о ней и обо всех людях, с которыми она встречалась по жизни. Он порой так уверенно кивал на её реплики и рассказы, что она и не понимала, согласен он с её мыслями и выкладками по поводу той или иной ситуации, или это что-то типа: «а, Максим, знаем, знаем. Он убил ангела, мы тогда все на него осерчали».
Однажды она и об этом спросит, потому что очень тяготит её это, и про старца Лазаря, и про Илью, и даже про это мерзкую Лилю. И про Валюшку спросит, которая так и пропала в Чехии. И про Наташку, которая там где-то, в северных снегах сторожит у причала своего подводника. Почему они все исчезли из её жизни?
Целых два года она не видела его, своего любимого, своего сероглазого скульптора, который теперь кузнец.
Она тогда только познакомилась с мужем и делала для него проект. Пришла в кузню сама и снова застала его с девушкой. Красивая, дерзкая, похожая на маленького кусачего эльфа из какой-то сказки. И так не похожая на неё. Снова эта боль. Она тогда и не сказала толком ничего. Просто оставила свои координаты: вот, мол, моё дизайн-бюро, вдруг доведётся поработать вместе. А на самом деле хотела заказать по готовому проекту у него. Все документы, эскизы и даже деньги принесла, чтобы наверняка.
Но поняла, что не сможет видеть их вместе, просто умрёт от боли. Тем более, что эта мелкая язва оказалась кузнецом. Кто бы мог подумать, что такая хрупкая и невысокая девчонка так ловко и уверенно чувствует себя в мужской профессии. Магия какая-то. Он был немногословен и сдержан. Болтала в основном его вторая половинка. А они так и сидели, молча пили кофе. Она как всегда тонула в его глазах и изо всех сил пыталась не разреветься, поэтому долго пробыть не получилось. Слишком больно, слишком невыносимо снова видеть его с другой. И никак не удавалось понять, почему после всего того, что между ними было, он так ничего и не сделал. Ведь даже не поговорили ни разу больше о том самом. Ни разу так и не выяснили, что это было. Почему после того, как он вернулся из Москвы в тот тяжёлой и заполненный бесконечными похоронами год, он так ничего и не сделал? Вместо того, чтобы быть рядом и переживать эти утраты плечом к плечу, он просто исчез. Она так долго ждала его. Готовилась к отъезду на Дальний Восток, но в тайне надеялась, что вот-вот в дверь позвонят, а на пороге будет он. И она никуда не поедет. И дедушка не поедет, останется, чтобы разделить их молодое счастье. Останется, чтобы быть с ними и увидеть правнуков, чтобы у них была семья. Настоящая. Пусть и маленькая. Она так верила. Она так этого хотела.