Страница 1 из 22
Оливия Тишинская
У Истока. Хранители. Том 2. Таёжный пояс
– Кто ты?
– Исток, – отвечает пространство.
Пролог
Ведьма никак не могла проснуться. То, что она видела во сне, пугало её дико, до холодного пота и дрожи в коленях. Да нет, какой дрожи?! Она просто готова была упасть на пол, сил стоять не было вообще, и, казалось бы, что она видела? Любимую бабушку, так недавно покинувшую подлунный мир. За счастье было бы видеть её, но этот страх, суеверный, дикий и необузданный. Как будто она до этого покойников никогда не видела. Тоже мне, приключение. Откуда же этот обезоруживающий страх? Во сне бабуля стояла перед своим сервантиком с иконками. Маленькая старушка, но это была и она, и нет.
Она была Лакшми. Именно она. Вот тут её чёрные волосы и большие выразительные глаза дополняли образ, как нельзя кстати. Как будто ради этого сна и росли они всю жизнь и оставались чёрными до глубокой старости. На Екатерине было соответствующее одеяние: золото, красный, какие-то драгоценные камни. Она стояла на одной ноге, воздев руки к небу, но перед иконами… Что это всё значило? Что за слияние культур? Почему это дико пугало ведьму, как будто происходило на её глазах что-то запретное или что-то такое таинственное, древнее, неизведанное, от одного намёка на которое становилось не по себе. Всё не так! Всё не так, как она знала. Вот здесь и сейчас что-то происходит более важное и более значимое, чем раньше. Что-то понять, что-то увидеть? Вот только что, когда тебя сковывает ужас и ты не в состоянии управлять собой.
Ведьма села на диване, с трудом удерживая себя в более-менее вертикальном положении, боясь дышать и желая проснуться.
Вдруг бабушка повернула к ней голову, не меняя остальной позы тела:
– Теперь ты. Теперь ты – главная.
Ведьму пригвоздило окончательно. Она поняла: теперь она старшая ведьма, главная и первая в Роду. Теперь на ней вся ответственность за живых, мёртвых и будущих. Она принимает прямо сейчас на себя всю ответственность, за всё. И отказаться нельзя. Никто тебя не спрашивает, хочешь ты или нет. Ты родилась для этого и тебе этот крест нести. Но как?! Как?! Если твои знания, умения, опыт, как у первоклашки…
Ведьму аж затошнило:
– А-а-а, нет, я не смогу…
– Ты уже всё можешь и всё знаешь, – ответила мысленно Екатерина и улыбнулась. – Всё уже в тебе.
Девушка смотрела на Екатерину, вытаращив глаза, но перед ней была миниатюрная красавица индийских кровей, а вовсе не её старенькая бабуля. Изумительно прекрасная живая богиня.
Ведьма упала в обморок.
И проснулась в холодном поту.
Села на диване, с трудом дыша.
Всё было как во сне. Вот диван, вот сервант, вот она сидит даже в той же позе. Всё один в один как во сне. Даже шторка так же кривовато задёрнута и на полу лежат упавшие с гибискуса алые, чуть увядшие лепестки. Удивительно, что всё это ведьма успела заметить во сне.
А сон ли это был?!
Глава 1. На свободу
– Где твоя машина? – тряхнул он ведьму, почти оторвав от пола.
– Сломалось что-то, – тихо сказала она, – на сервис отогнала.
Удар.
– И как же ты отогнала, если она сломалась? – навис он над лежащей на полу ведьмой.
– Эвакуатор. Может, слышал, – она пыталась подняться, вытирая ладонью кровь с губ.
Удар. Она больно стукнулась головой о деревянный кухонный пол. Знала бы бабуля, что по этому шикарному полу нового дома не будут слышны счастливые шаги молодой семьи и крошечных ножек, а лишь тяжёлый грохот падающего тела. Её тела. Той, которая этот дом спроектировала для себя и бабули. Для себя и своей будущей семьи. А не для того, чтобы тут глумилось это чудовище.
Он низко наклонился над ней:
– Убью, и никто не узнает. Обеих. Ты на хрен никому не нужна. И вот это всё – он потыкал толстым пальцем куда-то в пустоту, – вот это всё будет моё.
Она покивала головой.
– Поняла, сука? Я тебя отсюда живой не выпущу.
Она снова покивала.
Он ещё раз сильно пнул её ногой. Девушка застонала и согнулась.
Муж схватил её за руку и по полу заволок в спальню, где хныкала в кровати уже уставшая кричать малышка. Ещё раз пнул и замкнул дверь спальни снаружи. Она минуту полежала на боку, дожидаясь, пока немного отступит боль. Затем медленно поднялась, проверяя каждую мышцу, сустав, кость на целостность. Всё болело, но было цело. Синяки будут, но они ей не помешают. Она взяла на руки малышку, поцеловала в макушку и стала укачивать на руках. Дочка постепенно перестала хныкать, обняла её за шею своими крохотными ручонками и прижалась к шее маленьким личиком.
– Потерпи крошка, сегодня всё это закончится.
Осталось дождаться, когда он ляжет спать и молиться, чтобы до тех пор не умереть. Чёткой уверенности, что он не доведёт свои угрозы до конца, не было.
Она баюкала малышку и боялась выпустить её из рук до того самого момента, пока не заскрипела в спальне кровать и не раздался его храп. Теперь надо было действовать чётко, быстро и без паники. Она осторожно засунула мелкую в комбез, открыла окно настежь, чтобы та не запотела.
Все вещи были собраны и лежали в машине. Оставалось быстро переодеться самой. Она поймала себя на мысли, как легко ходить в ботинках по ковру, когда знаешь, что по нему уже не будет ползать твой годовалый малыш. Смешно даже, как мы цепляемся за вещи порой, и не думаем о близких. Неужели ковёр важнее малыша? Она проверила ещё раз документы и деньги, боялась оставить их в машине, ну вдруг угонят, тогда вообще хана.
Прежде чем вылезать через окно, она накинула на ручку изнутри петельку из лески и выкинула конец наружу.
– Ну, всё. Бог даст, увидимся, – сказала она, обводя взглядом игрушки и книжки в комнате, изо всех сил давя в себе желание расплакаться и остаться, лишь бы не покидать родных стен, она сильно прижала к себе малышку, выключила свет и медленно перелезла через подоконник.
Малышка немного похныкала, но не проснулась. Ведьма насторожилась и прижалась к стене, боясь услышать за соседним окном, как скрипит кровать, когда он встаёт. Минуты две она, едва дыша, прислушивалась к тишине ночи. Ничего, кроме отдалённого шума машин и незначительных шорохов неясного происхождения, слышно не было. Ведьма потянула за леску, окно медленно закрылось. Конечно, надёжно запереть его не получится, но… Леску она намотала на предварительно загнанный под карниз толстый гвоздь. Ну, хоть как-то. Всё-таки это её дом и она надеялась, что в этой детской ещё будет много счастья. Без него.
– Мне надо уехать, пойми. Тут оставаться просто страшно. Он настолько неадекватный, что это даже участковый признал. Его психиатрический диагноз очевиден. Но назначить обследование может только суд. В нашей стране психов лечат только с их согласия.
– Серьёзно?! А если он опасен? Если он убийца?!
– Сначала поймать надо, доказать, а потом по суду лечить. Иначе никак.
– Да что за страна такая?!
– Ну, вот такая. Сама видишь, то, что в нашем детстве лечилось, теперь норма. Если срочно что-то не изменится, то скоро убийцам будут разрешать убивать, потому что им это надо, надо же уважать чувства другого человека. Может, он страдает. Надо облегчить его страдания, вложив топор в руку. Вот так устроена наша система защиты человека. Не убил – не виновен. Специально не убивает, чтобы мучить – не так всё плохо, можно жить. Вы же живёте, работаете.
– Может, всё-таки на развод подашь? Мы тебя поддержим.
– У меня сил на эту борьбу сейчас нет. Вообще нет сил. Я не в состоянии ему сопротивляться. Это раз. Во-вторых, он будет тут, в городе. Он нас по-любому выследит и последствия будут самые плохие, поверь мне. Он или ребёнка выкрадет, или меня подкараулит где-то. Ты не представляешь уровня жестокости и ничтожества этого… Нет, человеком это назвать нельзя. Не достоин. Мне надо отдохнуть и ребёнку перестать плакать от каждого громкого звука. Работать я смогу и издалека, зато он нас не найдёт и тебе я скажу позже, когда пойму, что готова выйти из тени и победить.