Обитель

Положение Карины в обществе всегда вызывало сомнения. Всё шло из детства. Сперва её просто не существовало, и невозможно объяснить, чем Карина заслужила социальную роль под кодовым «никто». Когда Карине исполнилось шесть лет и пришло время выйти в большой мир, дабы наладить общение с другими детьми, первое время с ней ещё пытались контактировать. Но со временем другие дети прекратили попытки вовлечь Карину в игру или даже просто с ней поговорить. Доктор вызвал мать Карины на встречу и чуть позже в медкарте ещё маленькой Карины появился смутно установленный диагноз «аутизм». Но «аутизм» так и остался под вопросом. Продолжать обследование мать не стала, и Карина просто решила жить, как и жила, выделяясь из толпы только тем, что почти не шла на контакт с социумом.

 Сколько Карина себя помнила, для неё не существовало любимых игрушек, как и не существовало оттенков эмоций – только белый шум и абсолютный разрушительный хаос, который невозможно выносить.

 Мать припоминала Карине каждую детскую истерику, осуждала Карину за те случаи приступов асоциальности, когда девушка не желала идти в детский сад и, вместо этого, просто истерила в коридоре, пробуя расшибить голову о комод. Но лет до шести мать возилась. Мать правда пыталась поставить ребёнка на ноги, познакомить с миром, облегчить общение Карины со сверстниками, но потом отец ушёл из семьи, и отзывчивая сердобольная мать Карины обратилась в безразличную холодную незнакомку.

– Карина, – обратился к ней преподаватель по криминалистике. – Ты уверена, что выбранная тема для доклада… приемлемая? – Двадцативосьмилетний мужчина в клетчатой рубашке, от которого за три версты пасло свежим мужским одеколоном. Тонкая оправа на переносице с горбинкой скрывала прищуренные веки охотника за короткими юбками. Самый явственный представитель перспективных самцов, на которого охотилась половина университетских девиц, а достался он Дарье Фоминой, дочери бизнесмена.

 Дарья Фомина училась на одном факультете с Кариной и нередко позволяла себе вещи, которые не одобрили бы другие преподаватели. Но только не этот. Из связи препода и молодой студентки могли раздуть большой скандал, тем более весь поток знал об их взаимной симпатии. Но пока Дарья Фомина счастлива и еженедельно удовлетворена, никто не посмеет заикнуться. Другим девчонкам приходится молча кусать локти и улыбаться Даше, пуская грязные слушки лишь за спиной. А Карина… а что Карина? У её голоса нет веса в этих стенах.

– Я уверена, – ответила девушка, непроизвольно отводя глаза.

– Чтобы осветить тему работы нашей милиции, тебе придётся сильно потрудиться, – сложив руки на груди, хмыкнул преподаватель. – Убийство Надежды Лариной – не слишком ли противоречивый случай? Её друзья и близкие ещё не отошли от похорон, а ты хочешь напомнить им об этом ужасном событии на летнем семинаре?

– Я обещаю вам основательно подготовиться к семинару.

– Подготовиться-то ты подготовишься, я не сомневаюсь… – неоднозначно протянул преподаватель, стуча пальцами по гладкой поверхности стола. – Другое дело, что это не очень этично.

– Я с вами не согласна.

– Подумай ещё немного над темой, хорошо? – протягивая Карине листок, настаивал учитель. – Предлагаю тебе выбрать что-то попроще. Тем более тебе будет весьма не просто добиться от наших властей комментариев по делу. Лишнюю мороку ты себе придумала зачем-то.

Карина переняла листок и тут же сложила его на стол. Подхватив карандаш, она быстро чиркнула в пустой ячейке под надписью «подтверждаю» и тут же вернула карандаш обратно на стол. В этот раз она взглянула преподавателю в глаза, уверенно заявляя:

– Я вас не разочарую.

И учитель сокрушённо закатил глаза.

У Карины никогда не было права голоса, но Карина часто оказывалась в нужном месте в нужное время. Именно поэтому ей было о чём поведать этому миру.

Глава 5

После занятий Карина не вернулась домой. Впрочем, мать Карине тоже не звонила. Взаимное игнорирование и бездействие стало их привычным стилем общения, но Карине было необходимо наведаться в дом матери хотя бы через несколько дней, чтобы забрать уже имеющийся материал на Обитель. Только вот нести в Обитель доказательства о причастности Обители к смерти Надежды Лариной нельзя, а кроме Обители, Карине просто некуда больше идти. Такая вот западня.

Конечно, можно было бы вернуться в отделение милиции и положить улики на стол следователя по делу, всё равно их там никто не трогал, но мало ли. Карина считала это неплохой альтернативой, но для начала ей необходимо вернуть диктофон. Новую пачку лекарств от мигрени она уже прикупила в аптеке, а вот с диктофоном всё было не так просто.

– Здорова, – поприветствовала Карину Фор, распахнувшая перед ней дверь. – Чёт ты зачастила, – подметила она.

– Просто не в ладах с семьёй сейчас, – Карина попыталась ответить максимально отстранённо, однако Фор эти подробности были не к чему. Девушка помахала Карине рукой, побуждая скорее войти, и уткнулась обратно в свой сотовый, возвращаясь на кухню.

Сама Карина разулась и вошла следом за Фор. Кроме неё на кухне никого не было, поэтому Карина решила уточнить у неё о возможности очередной ночёвки:

– Я могу остаться на ночь сегодня?

Фор отвлеклась от переписки и окинула Карину беглым взглядом, чтобы быстро нырнуть в виртуальную беседу обратно. Попутно она подхватила пачку со стола и вытащила оттуда одну сигарету зубами. Несколько щелчков зажигалки и долгий жадный вдох подчеркнули её безразличие к положению Карины, но Фор всё же угукнула сразу после того как выпустила дым.

– В какой комнате мне можно остаться?

– Спроси у Сахара, – отмахнулась Фор. – Или у Гаер, она ж с тобой нянчится.

– А где сейчас Гаер?

– В нашей комнате, – абсолютно теряя интерес к беседе, пробубнила Фор. Карина решила не беспокоить её лишними вопросами больше и быстро вернулась в коридор.

За прошедшие несколько дней визуально ничего не изменилось в Обители, но ощущения поселились странные. Просыпалась подозрительная тревожность, когда Карина осторожно ступала по коридору, стараясь не издать ни звука. Увы, но половицы предательски скрипели каждый раз, когда она делала шаг. Тёплый свет тусклых ламп над головой под одеялом пушистой пыли приманивал взгляд точно так же, как наклеенные на стену рисунки и фотографии. Некоторых из людей на снимках Карина даже знала лично. В основном там мелькала Сахар, примерно столь же часто на фотках показывалась Уголь. Но почему-то на рисунках, если говорить о тех, на которых рисовали людей, прослеживался образ именно Сахара: нежный и мягкий, как хлопья первого снега в безветренную погоду.

Карина остановилась напротив двери в комнату Гаер и медленно обернулась дальше в коридор, задерживая взгляд на двери в центре. По идее, именно она должна вести на чердак. Но соваться туда без подготовки Карине очень не хотелось. С другой стороны, вдруг ей повезёт? Если верить словам подлизы, Волче работает с животными, а такие люди обычно не торчат дома днём и вечером.

Нерешительно толкая дверь, Карина шагнула в комнату не глядя, а когда посмотрела вперёд – просто обомлела.

Гаер стояла перед зеркалом в одном нижнем белье, а по всей её спине тянулись свежие рассечения. Словно удары тонким ремнём или связкой проводов.

Гаер абсолютно спокойно обернулась, поприветствовав Карину неожиданно широкой улыбкой, и тут же продолжила рассматривать свою кожу на грудной клетке и животе. Краем глаза Карина заметила, что там имелись точно такие же раны.

– Ты чего-то хотела, зайка? – спросила девушка, обмакнув палец в какой-то мази в металлической баночке, и быстрыми движениями нанесла её на рассечения спереди. – Щас не самый лучший момент, конечно. Но раз уж ты никак не научишься стучаться в двери и смотреть под ноги, что с тобой поделаешь.

– Откуда эти шрамы? – опомнившись, спросила Карина, вот только её голос предательски дрогнул.