Страница 66 из 81
— Кгхм. — Со стула мне навстречу поднялся пожилой мужчина в белом халате, с седой бородой и в крохотных очках, которые висели на самом кончике носа, где, возможно, выполняли какие-то непонятные мне функции. — Здравствуйте-здравствуйте, господин Барятинский. Для меня честь — познакомиться с вами.
— Константин Александрович, это профессор Салтыков, — представил Витман. — Прошу без церемоний, господа. Все свои.
— Взаимно приятно, — кивнул я, пожимая протянутую руку. — Ну так чем вас обидела эта каменюка, господин профессор?
От двери послышалось фырканье. Я повернул голову и смерил лаборанта взглядом. Тот посмотрел в ответ смело и дерзко.
— Проблемы? — жёстко спросил я.
Лаборант не стушевался. Безмятежно пожал плечами.
— Нет, ну что вы. Никаких проблем, ваше сиятельство.
— Тогда постой снаружи. Ты меня раздражаешь. Он ведь нам не нужен, господин профессор?
Такого поворота лаборант явно не одидал. Аж хрюкнул от нахлынувших чувств.
— Действительно, Пафнутий. Выйди, пожалуйста, — смущенно согласился профессор Салтыков.
Витман подкрепил его просьбу тяжёлым взглядом. И лаборант Пафнутий, побледнев от негодования, вышел за дверь.
— Прошу прощения. Гонору в нём с избытком, — пробормотал профессор. — Молодой, знаете ли. Юношеские амбиции…
— Так это ж хорошо, — улыбнулся я. — Если в человеке чего-то много — это всегда можно убавить. А вот когда не хватает — тогда проблема.
Успокоенный, профессор Салтыков кивнул и достал из кармана халата маленький молоточек. Подошёл к столу, тюкнул молоточком по метеориту. Тот отозвался негромким звоном.
— Любопытный экземпляр, — прокомментировал Салтыков. — Не можем найти соответствия в таблице периодических элементов.
— Насколько это невероятно? — пожал я плечами.
— Э-э-э… — Профессор явно озадачился. — Весьма! То есть, кгхм, абсолютно. Беспрецедентный случай. Вещество, из которого состоит этот небесный камушек — удивительной стойкости. Как мы ни старались, не сумели отколоть от него ни кусочка! Даже царапинки оставить не получилось.
— А как же вы его изучали? — не понял я.
— А вот это, господин Барятинский, самое интересное. Когда мы уже отчаялись и отложили инструмент, от метеорита вдруг откололся фрагмент. Упав на стол, он рассыпался практически в пыль. Вот эту пыль мы и изучали. Однако важен тут не сей факт, а несколько иной. А именно:
На дальнем конце стола стояло нечто вроде тех круглых высоких крышек, которыми Китти накрывает блюда перед тем, как подать обед. Профессор подцепил крышку мизинцем и снял её. Под крышкой и правда оказалось что-то вроде тарелки — только она была плоской, стеклянной. А на «тарелке» я увидел буквы из серого порошка. Надпись прочитать не успел.
— Прошу вас обратить особое внимание, — сказал профессор. И, вынув откуда-то пинцет, разворошил им буквы.
Как только он убрал пинцет, порошок пришёл в движение. Быстро, будто подчиняясь действию магнетической силы, принял изначальное положение.
— «Бродяга», — прочитал появившееся на тарелке слово я.
— Именно так вас звал наш старый знакомый Юнг? — подал голос Витман. — Не правда ли, Константин Александрович? И именно вам в руки прыгнул метеорит. Не говоря уж о том, что именно вас он перед этим едва не убил на дороге.