Страница 15 из 101
Последний нормальный пиджак, что остался у деда, так что он его одевал, когда шел в какое-то официальное место — в больницу или сберкассу, например, откуда он возвращался с пенсией.
— Три Славы! Батя, да ты монстр! — уважительно кивнул ветерану парень. — И изначально показал этим уродам, где раки зимуют.
— Воевал, немного, — прокряхтел орденоносец, болезненно прижав правую руку к боку, откуда отдавало особо сильной болью.
— Да ты охренел. Тебя посодют! — раздался голос со стороны. — Ты на милицию напал. На государство, в моём лице! — пафосно и достаточно глупо, заявила полная фигура в милицейской форме, поднимающаяся с земли. На лице с правой стороны резко опухала на глазах щека.
Матвей Сергеевич с изумлением смотрел на тела трех поверженных хулиганов, а также на ещё одного милиционера, ворочающегося на земле, но пока, не делавшего попыток встать.
— Государство, ты⁈ Да я тебе сейчас твою жирную шею сломаю, — услышал Костромин, подбегающий вместе с Романом, от брошенной ими машины последнего.
Малость охреневшим от того, как Герман походя снёс парой ударов милиционеров, а потом уложил трёх уродов, что избивали деда, потратив на каждого по одному удару обеими руками.
— Герман, подожди, — выкрикнул Роман, настороженно смотря, как тот ухватился за горло толстяка в форме.
— Тварь! — тихо, очень тихо говорил Герман, держа за горло урода, который смотрел, как бьют заслуженного ветерана.
— Герман! — Сашка вдруг понял, что сейчас кого-то будут убивать, видя, что ноги милиционера болтаются в воздухе, а его лицо начинает натурально синеть.
Тут раздался визг тормозов, рядом с ними неожиданно появился УАЗ-к, из которого быстро выпрыгнули четверо милиционеров: трое выдергивали пистолеты из кобур, а один держал в руках автомат АКСУ-74.
— Стоять! Милиция, всех руки вверх! — заорал, видимо, старший из них.
— Сука! Я тебе сейчас сам «руки вверх» устрою, — находящийся в ярости Герман переключился на приехавших. — Роман, ветерана подбери и обиходь.
— Да ты… — начал старший в группе прибывших милиционеров, как державший за горло его коллегу парень, швырнул того на землю:
— Скажи триста! — неожиданно заявил он, а пока милиционеры пытались понять, что он имел в виду, Герман достал удостоверение и ткнул капитану, главному из прибывших — Городская прокуратура. Замерли! Иначе наша встреча плавно перейдёт в вечер дачи вами показаний в городском СИЗО.
Все четверо прибывших начали нервно переглядываться. Ведь как не крути, но против прокуратуры они не «плясали». А тут целый следователь даже не из районной, а «городской»…
— Роман, давай своих сюда. Этих уродов в наручники и в СИЗО вези, — продолжал «кипеть» Герман, ткнув рукой в бессознательные тушки трёх уродов. — Этих я сам заберу! — это уже относилось к двум сотрудникам милиции! — «Кострома», скорую! — неожиданно дал прозвище Костромину Герман, прилипшее к нему на всё время его работы в прокуратуре.
Роман вздохнул, быстро вернулся к своей машине, огорчённо посмотрел на зияющее отверстие на месте выдранной двери, которая валялась неподалеку отсюда на дороге. Сунулся в дырку, достал из бардачка рацию и вызвал через дежурный городской отдел ОВД ребят из своего отдела.
Через десять минут приехали двое «оперов», а также наряд — четверо сотрудников милиции в форме из городского отдела, с сильно хмурыми лицами. Информация о том, что они едут, скорее всего, на задержание своих коллег, радости им точно не прибавила.
— Отец! Ты как? — к Матвею Сергеевичу снова подошел молодой парень, перед этим что-то очень резко выговаривающий двум милиционерам — те то бледнели, то краснели. — Блин, Костромин, где скорая? — болезненная гримаса, гематомы на лице старика говорили о том, что ему срочно нужна медицинская помощь.
— Да я вызвал, сказали, что едут, — тот пожал плечами.
— Ничё, молодежь, продержусь… Ох! — поморщился ветеран от боли в грудной клетке. —
— Сейчас… Э, дед, ты чего? — собеседник Германа стал заваливаться на бок, но он успел его подхватить, с неудовольствием посадив деда на припорошенную снегом землю. — Сашка, звони ещё, торопи, — тот вздохнул, достал «дежурный» сотовый и начал опять набирать номер.
— Сынок, внучка и правнучка у меня! Я сдохну, не страшно. Ты помоги им… Если можешь… — никогда, ничего и ни у кого Матвей Сергеевич не просил, но на пороге смерти ему стало страшно…
Нет, смерть он много раз видел. Умирать ему было совсем не страшно, но, если он сейчас помрёт, то как будет жить внучка и правнучка?.. Это вызвало у него глубинный страх — за них…
— Отец! Нет вопросов! Адрес!
— В этом доме, — кивнул слабеющих на глазах дед на ближайший дом. — Квартира 18.
— Роман, свяжись с офисом, пусть пару ребят пришлют по этому адресу в квартиру 18. Сам пока тут останься, пока они не подъедут. Пусть присмотрят за жильцами, пока мы разбираемся.
— Понял! — Роман достал телефон и набрал номер городского офиса «Титана»', чтобы вызвать ребят из СБ, которые постоянно находились в офисе, в количестве четырех человек.
Матвей Сергеевич пришел в себя, оглянулся и никак понять не мог, где он находится. Слабо похоже на их местную районную больницу, бедность и какая-то безнадега в которой в последнее время присутствовала повсеместно.
В палате ветеран был совершенно один, а ремонт и обстановка говорили о том, что это точно не их «больничка». Слишком дорого и как-то пафосно.
— Привет, дед! — в палату зашел смутно знакомый парень. — Еще живой?
— Где я? — проскрипел ветеран.
Городская больница в это время, выживала, как и все остальные больницы в стране. Кто-то из руководства ничего не делал, с безнадегой смотря, как медленно, но верно здания приходят в полную негодность: инфраструктура дышит на ладан, а помещения разрушаются… А кто-то, из более продвинутых главных врачей, делал платные палаты в своих зданиях, за счёт которых выживала больница или начинал неплохо жить главный врач — это уже от остатков совести человека зависело.
Городская больница была большой, состоящей из нескольких корпусов, на почти четыре сотни палат для страждущих. И с начала девяностых приходила в общий упадок, как и все подобные заведения. Неожиданно одна благотворительная организация, название которой знал только главврач городской больницы и бухгалтер, оплатила качественный ремонт в двадцати палатах, сразу ставших платными, не для простых людей.