Страница 10 из 12
— У меня глаз наметан, раб. — усмехнулся Бал’Луг. — Можешь перекрасить и выпрямить волосы, но это тебе не поможет.
Из-под лезвия заструилась кровь.
— Что ты хочешь? — выдавил из себя орк.
— За тобой должок. — глядя ему в глаза, сообщил Радремон.
Зеленокожий вздохнул.
— Значит все-таки
— Как и О’Грэлди.
— Бездна…
В пещере воцарилась тишина, нарушаемая лишь грохотом беснующихся за стеной стражей и далеким, доносящимся снаружи криком чаек. Маркизу казалось, что он не слышал их уже целую вечность.
— У меня нет этой ремы. — наконец выдал Бал’Луг, не отводя взгляда. — Обменял клятому Тамиксиэлю. — он со злостью скрипнул зубами. — Да и другой нет. У меня
— А мне ничего от тебя и ненужно. — отстраненно произнес фор Корстед бесцветным голосом, лишенным всяких эмоций.
— Так чего же ты хочешь?
— Хотел посмотреть тебе в глаза.
— Посмотрел?
— Да.
Резким движением шпага дернулась вниз и тихо звякнула, достигнув залитого кровью каменного пола пещеры.
Радремон стоял, задрав голову и подставив лицо нестерпимо ярким лучам неистового солнца. Он и не думал, что ему настолько не хватало его живительного тепла.
Точно так же не думал он и о Бал’Луге. И об участии орка в его судьбе. И том, что тот сделал с Микой. Особенно после того, как маркиз собственноручно ее прикончил. Впрочем, рабыня сама выбрала свой путь.
Фор Корстед вообще ни о чем не думал.
Раскинув руки в стороны, он широкой грудью вдыхал запахи плещущегося в нескольких шагах моря. Слушал волны и чаек. Голой кожей ощущал едва заметное движение разогретого соленого воздуха.
В его душе царил покой.
Но не такой, какой бывает у утлой рыбацкой лодочки, причалившей к берегу после тяжелого трудового дня. А скорее, как у могучего корвета, готовящегося смело броситься в горнило океанской бури. Спокойное предчувствие грядущих испытаний, которые он с честью выдержит и станет лишь еще сильнее, чем прежде.
Ведь по-другому не может быть.
Так суждено.
Предначертано.
А если нет — Радремон сам выдернет книгу судеб из рук небожителей и впишет в ней то, что сочтет нужным.
Наслаждаясь последними секундами спокойствия, маркиз глубоко вдохнул, выдохнул и открыл глаза. А прямо над ним, в лазури небесной выси медленно плыл величественный дирижабль.