Т 21

— Ага, «Пожарные» ракетами бахнули. Одна пробила дырку в штольню, вторая внутрь залетела и там уже термобарическим боеприпасом бахнула. Меня под задницу так ёбнуло, что чуть с горы не сверзился.

— С ИСИ у них ракетки. Жаль, что мало их у нас.

— И не жалко такие было на одну шахту тратить?

— Ну а как тут еще пройдешь? Технику пожгут, людей. Нас, между прочим. Лежали бы сейчас в рядочек такие красивые.

— Сплюнь, бля!

— Пенс, где ты тут красивых увидел?

— Ну уж это точно не ты, Гоблин.

Позади боевых звеньев шел Есаул. Он окинул тяжелым взглядом группу прикрытия и скомандовал:

— Пенс, бери своих и дуй вперед. Там «Пожарные» на базе отдыха в экранированном подвале склад нашли и пленных взяли тепленькими. Оцени обстановку и доложи.

— Понял. Народ, в машину!

Старший сержант и бывший десантник только горестно покачал головой. Не армия, а бардак! Так где других взять? Полегли сынки еще летом, сбивая спесь с евровермахта. Снося с неба новейшие дроны и самолеты, взрывая хваленые «Леопарды» и «Абрамсы», уничтожая чужих профессионалов войны. Уже через месяц после вторжения по всей Европе пришлось призывать резервы. И технику с баз хранения пригонять уже более старую, неспособную идти по России вне дорог. Все эти десятки тысяч захватчиков так и остались лежать на полях или улицах древней восточной державы. Повезло только тем, кого успели поначалу вывезти в тыловые госпитали. Озверевшие от потерь русские в плен больше никого не брали. ООНовские наблюдатели, ОБСЕшники, журналисты и прочие блогеры, все он стали законными целями войны нового типа.

— Что же вы делаете, твари?

Пенс резко остановился и повернул назад. Слова, сказанные безо всякого акцента его здорово удивили. Время от времени у финнов и здесь в Швеции попадались потомки эмигрантов, но они всегда специально ломали язык предков, даже если знали его относительно хорошо. Пленных поставили на колени прямо на одной из пристаней. Бежать отсюда было некуда. Ледяная вода озера гарантировала быструю смерть от переохлаждения. В другую сторону по горному склону также далеко не убежишь. Бывший учитель остановился около крепкого мужчины среднего возраста с открытой головой. Русые волосы пленного ворошил свежий ветер, а серые глаза спокойно уставились на русского сержанта.

— Откуда наш язык знаешь? Русский, что ли?

— Швед я.

— Не ври.

— Русскими нас еще в Латвии признавать перестали. Россия также нам не особо помогала. Так что извини, — мужчина с типично рязанским лицом криво усмехнулся. — Я нынче полноправный шведский гражданин и, соответственно, должен соблюдать местные законы.

— Давно с Риги? — остановился рядом Грохот. Свой пулемёт он держал в руках, как игрушку.

— Еще ребенком вывезли.

— И какие к нам тогда претензии?

— Воюете не по правилам. Дожгли всех, кто там внутри оставался. Не дали им сдаться. И ребятам, — он кивнул на двух окровавленных шведов, еле держащихся на коленях, — никто помощи не предложил. Разве русские так поступают?

Пенс тяжело вздохнул и незаметно расстегнул кобуру.

— Претензии не к нам. Сами начали войну безо всяких правил. Преследовали с дронов колонны с мирняком, продовольствие в заблокированные города запрещали доставлять. Пленных наших пытали и убивали.

— Это все ваша пропаганда.

— Слышь ты…- начал свирепеть пулеметчик.

— Спокойно, Грохот. Это он специально нас заводит.

— Ну а что, разве не так? Я видел ваше телевидение со спутника, пока оно работало, одно вранье, — продолжал ёрничать бывший русский латыш.

— Ну да, зато у вас там в Европах свобода правду рассказывать. Только проблема в том, что я и многие из ребят все это наблюдали лично. И даже чего похуже. Так что извини…

— Но вы все равно должны оказать нам помощь. Мы военнопленные и на нас распространяются международные законы.

— С какой это стати? — всерьез удивился Пенс.

— Потому что вы русские солдаты. Они всегда поступали именно так.

— Какой ты умный, — бывший учитель уже все для себя решил. — Только вот тут у тебя ошибочка, дорогой. С бункера вас выкурили обычные наёмники, мы тоже наёмники. Так что разговора у нас, извини, не вышло.

Судя по реакции бывшего русского до него, наконец, начало что-то доходить, но было уже поздно. Пенс только выглядел пожилым увальнем, реакция у него была еще будь здоров. Младший сержант молниеносно выхватил пистолет и выстрелил прямо в лоб пленному. Затем перевел прицел и убил еще двух шведов. Стоявший неподалеку ЧВКашник сердито дернулся.

— Брат, зачем стрелял? Кто разрешил?

— Сам себе разрешил, — тихо ответил Пенс, а вставший рядом с ним Грохот навел свой «Печенег» на изрядно испугавшихся пленных. Трупы заливали синие воды озера буроватой кровью, просачивающейся сквозь неплотно сколоченные доски. На зубах появился характерный железистый привкус. Вкус настоящей войны.

— Хороший пистолет, — раздался неподалеку бодрый голос.

Черноволосый мужчина с острым профилем лица кивнул в сторону древнего «Люгера».

— Забрал из музея нашей школы. Он в рабочем состоянии.

— Я уже видел, — судя по всему это был одни из командиров наемников. Мягкий акцент указывал, что он серб. — Про вашего мне понятно, вы предателей не любите. Зачем шведов расстреляли?

— Дело вовсе не в ненависти, камрад. Он был опасен, как и всякий русский. Нельзя таких врагов у себя в тылу оставлять. Этих двух, — командир звена «Ф» указал на убитых шведов, — я грохнул, потому что увидел их реакцию. Они были также опасны. Так что ничего личного.

— Понятно, — ответил серб и что-то крикнул на своем языке в гарнитуру. ЧВКашники между собой использовали старую, но весьма эффективную систему зашифрованной связи.