Страница 18 из 23
— Хмель, мы еще не до конца уверены, что стреляли точно отсюда. И сколько времени ему понадобится, чтобы выйти на позиции?
— Так давай спросим норгов по громкой связи — Ребятушки дорогие, случайно не вы ли по нам стреляли?
Сидевший на «фишке» Зубило подошел к спорщикам, положил руку на бронекостюм Гоблина, чтобы установить «контактную связь».
— Чтобы вы без меня делали.
— Ты это о чем?
Техник молча достал из боевой укладки ручной револьверный гранатомёт.
— Откуда у тебя?
— Обменял по случаю у жандармов. Модель старая, но работоспособная. Жаль обычных боеприпасов нет, но зато разной химией запасся.
— Ага, значит, предлагаешь ворогов попросту выкурить?
Зубило ухмыльнулся:
— Только сначала пусть Хмель издалека «Шилом» вот это большое стекло разобьет. Оно дюже крепкое. Я точно знаю, сам до войны такие богачам устанавливал.
— Блять, ты мне чего, тащиться в гору со станком предлагаешь?
— Ну, можешь выйти на площадку, сказать типа, ребяты, вы тут подождите малёхо. Счас соберу свою щайтан-арбу перед вашим домом и ёбну по тихоньку.
ПТОшник обидчиво поджал губы:
— Все бы тебе прикалываться, Гоблин.
В эфире раздался голос Пенса:
— Хорош спорить. Хмель, тащи станок с ракетой наверх и жди сигнала. Подходящую точку тебе уже скинул. Остальным двадцатиминутная готовность. Отбой.
Как ни странно, но в этот раз все прошло как по маслу. Обычно в реальной боевой обстановке редко так случается, но все-таки случается. Рык моторов, работающих на форсаже, заранее возвестил о начале операции. Тут же послышался громкий хлопок, к дому огненным росчерком прочертила путь облегченная ракета, затем раздался грохот ломающегося каркаса и звон падающих наземь крупных осколков стекла.
— Ходу!
Гоблин мигом проскочил оставшуюся часть открытого пространства и засел за площадкой для мусора с гладкоствольным ружьем. В трофейный Фабарм в «тактическом» исполнении были заряжены патроны с картечью. Зубило в это время стрелял из гранатомета, пусть и прячась среди камней, но на редкость очень точно. Несколько попаданий прямо в разбитое окно и оттуда сразу же повалили клубы дыма. Шум несущихся к дому бронемашин стал еще громче, он должен был дать сидящим в здании знать о том, что на дорогу в эту минуту выбегать чревато. Оставался только одни путь к спасению.
Открылась небольшая дверь и оттуда выскочил пузатый мужик с пистолет-пулеметом в руках. Громкий выстрел из гладкоствола и тот тут же падает прямо на камни, корчась в агонии. Следующий боец решил поступить умнее, они выставил наружу лишь ствол автоматического карабина, стараясь нащупать невидимого для него противника наобум. Еще одна граната со слезоточивым газом, и надсадно выплевывая легкие, неизвестный стрелок вываливается на лестницу. Тут его и встретила в гости стремительная картечь. На рубашке тут же вспыхнуло красным, и он больше не шевелился.
— Не стрелять!
Через окно на улицу сначала вылетело белое полотенце, затем в проёме показалось лицо с безумными глазами. Женщина держала в руках светлый платочек и отчаянно пыталась что-то промычать.
— Гоит, рекке оп хенда! — прокричал на ломаном норвежском Зубило. Он уже поменял гранатомет на верный Калашников и встал напротив двери. Его прикрывал со своей позиции Гоблин. С противоположной от них фасадной части здания уже слышались отрывистые звуки команд подкатившей бронегруппы.
Банда неизвестных оказалась вычислена и заперта между двумя вооруженными отрядами.
Всего из дома вышли трое. Пожилой мужик с трясущимся от волнения подбородком, девочка-подросток с белесыми волосами и тетка, что махала им платком. Судя по белокурой шевелюре, мама или иная родственница ребенка.
— Чистим! — раздалось в эфире и послышался треск выбиваемой парадной двери.
— Больше никого!
Вышедший наружу из дома Солидол расстегнул шлем и поднял щиток. Его живые нахальные глаза споро обежали двор.
— Пенс где?
— Да застрял чего-то. Но мы обыскали все, дом пуст. Несколько стволов на полу валялись и патроны в коробках нашли. Оружие старое, его местному фольксштурму раздавали.
— Сволочи! И чего вам неймется! — пихнул ногой старика Хмель. Он весь изрядно взмок и потому стащил шлем с головы. — С поличным взяли, а так бы и трогать не моги. Мирные жители!
— Имели право, это же их дом.
— Был. Сейчас все права аннулированы!
Все обернулись. Пенс выглядел до предела мрачным. Он и так почти всегда был хмур, а сейчас на него, как будто нашла некая тень. В руках сержант держал фотографию в рамке. Пенс подошел к белобрысой тетке. Если бы не грубовато очерченный подбородок и излишне вытянутое лицо, то её можно было бы назвать симпатичной. На вид лет тридцать пять, тело поджарое. Заметно, что физическими упражнениями норвежка не манкировала. В присутствии вооруженных чужаков её глаза не выражали ничего. Ни страха, ни гнева. Нордическое спокойствие!
— Вот эта сука убила Циркача!
Все уставились на фотографию. Норвежка на ней позировала рядом с тушей подстреленного на охоте оленя. В руках она держала дорогое ружье с оптическим прицелом. За ней стоял старикан и также был с охотничьим оружием.
— Хотела за мирняк сойти, потому и сдалась. Вот ведь хитрожопая блядь! Куда её, Пенс?
— Да никуда!
Никто не успел и слова сказать в ответ, как сержант достал свой знаменитый исторический пистолет и выстрелил женщине прямо в голову. Пуля проделала аккуратное входное отверстие, но с другой стороны головы вырвала целый клок лица, забрызгав веранду. Норвежка свалилась во двор как куль с мусором. Старик схватился за голову и зарыдал, а девочка испуганно заорала.
Гоблин глянул на мертвые тела доморощенных партизан и сердито покачал головой:
— Ну ты, ёпт, и выдал! Что контрразведке скажем? Нам же все мозги выебут.
— Да ничего. Все заснято и запротоколировано. Девчонку в машину, пусть её в Россию отправят. Родословная хорошая, вырастим честного гражданина. Тут все равно уже жизни не будет. Собираем все оружие и патроны. Гоблин и Зубило, подтащите тело Циркача к дороге. Сейчас туда парни на квадрике подкатят. Только осторожно там.
— Старика куда?
— Да пусть здесь сам сдохнет. Это, — Пенс кивнул на двух убитых мужчин, — были его сыновья. Сами напросились.