Страница 7 из 17
Родители не знали, как относиться к этой новости. Папа сдержанно радовался, мама открыто переживала. Прежней жизни у них теперь точно не будет, ведь литера просто так никогда не появляется. И только Полеся часами пыхтела над своими игрушками, стараясь хоть кого-нибудь оживить.
Через неделю её усилия дали первые плоды. Чёрный тигрёнок, привезённый Ярдреем в подарок из Сэнда, с рычанием запрыгал на месте. На большее его не хватило, но всё же! Полеся была вне себя от счастья. Она без умолку тараторила о том, что скоро оживит вообще все игрушки и навсегда забудет об улице и подругах.
Следующие несколько дней не принесли никакого результата. Полеся плакала, не ела, не спала, но не могла заставить двигаться новые игрушки. Даже тигрёнок не слушался. Она злилась на себя, на родителей, наказывала непослушные игрушки, но ни на йоту не продвинулась в обуздании Силы литеры.
Лишь через три недели с момента появления буквы старания девочки стали приносить постоянные плоды. Тигрёнок мог на протяжении двух часов бегать вокруг Полеси, тереться о её ноги и дружелюбно скалиться. Два коричневых щенка приносили маленький мячик, который юная ырчи без устали им бросала, а чёрный непослушный котёнок норовил распутать все клубки с мамиными нитками для вязания.
Аделя часто заходила к ним в гости. Полеся пробовала оживлять и её игрушки, но такого оглушительного успеха, как со своими, не было. Разве что на пару минут Полеся могла заставить повилять хвостом зелёного крокодила. Да и всё…
– Ещё научусь, – каждый раз поясняла она, заливисто смеясь и гоняясь вместе с подружкой за ожившим котёнком.
Каждую ночь Полеся укладывала с собой тигрёнка, оживлённого первым, который должен был её охранять. Но ровно через пять недель после появления литеры случилось нечто необъяснимое. Тигрёнок ни с того ни с сего принялся надрывно мяукать прямо посреди ночи, разбудив маму и папу Полеси. Первым к дочке подбежал Ярдрей, потрогал её лоб и в ужасе отдёрнул руку: такого жара он не мог припомнить. Тигрёнок жалобно смотрел на родителей своей маленькой хозяйки. Аглая в течение нескольких часов обтирала дочь прохладной мокрой тряпкой, но Полеся не желала просыпаться. Ярдрей оббежал всех соседей в поисках жаропонижающего порошка, который у них почему-то закончился.
К утру из игрушки вышла вся магия, снова сделав её неживой. Тогда-то Полеся и открыла глаза, удивлённо уставившись на родителей. Жар не спадал, несмотря на порошок, который Ярдрей без устали втирал в виски дочери, но, по словам Полеси, она чувствовала себя великолепно. Выбравшись из-под одеяла, девочка вдруг болезненно поморщилась и схватилась за левую коленку.
– Быть этого не может… – Если бы не подставленные руки Ярдрея, Аглая упала бы прямо на пол. – Я же не одна это вижу? – с мольбой в голосе спросила она у мужа.
– Не одна, – хмуря брови, согласился он.
Мало того что литера у Полеси была на другой коленке, так ещё и не «Ы». Там красовалась «Я». Родители девочки не знали объяснений такому эффекту. О подобном явлении даже легенд никаких не было. В тот день без помощи родителей Полеся больше не вставала с кровати, так как коленка с литерой опухла и не позволяла ей самостоятельно передвигаться. Одно хорошо: под вечер хотя бы спал жар, позволив девочке спокойно поесть и уснуть.
Лишь через неделю Полеся смогла нормально ходить. Первым делом она, конечно же, отправилась во двор, где попыталась разговорить пса на привязи. И собака почти сразу ответила ей, пожаловалась на условия содержания и попросила снять с цепи, пообещав не убегать и ничего не ломать. Девочка побежала домой, чтобы рассказать об этом родителям, но споткнулась на пороге, упала и потеряла сознание.
Та ночь стала первой, когда Полеся бредила и царапала кожу на лице. Ярдрей не мог понять, что происходило с дочерью. Легче ей становилось только при горящих свечах, коих в достаточном количестве в доме не имелось. Следующая ночь стала и вовсе самой ужасной. Свечи закончились, и девочка едва не выцарапала себе глаза – Ярдрей и Аглая вдвоём держали её за руки. На помощь прибежали соседи, но долго в доме пробыть не смогли. Все они единогласно заявили, что Полеся скоро погибнет, а это из неё так выходит Сила литеры.
Утром Ярдрей поехал в соседнее поселение Пешт, где жил лечец Гурт. Попутно папа Полеси скупил все свечи, которые только смог найти, а Аглае наказал перед уходом снять все занавески с окон и не задёргивать шторы. Вернулся Ярдрей с магом. Но тот, осмотрев девочку, заявил, что ни с чем таким не сталкивался, литеру получил недавно и точно не сможет помочь. Тем не менее Гурт пообещал отправить весточку своему коллеге по имени Вейл, который наверняка сумеет вылечить Полесю: он стар, многое повидал и часто бывает в столичной библиотеке, где содержатся самые разные книги по магии.
Делать было нечего – Ярдрей и Аглая принялись ждать Вейла. Полеся чувствовала себя то лучше, то хуже. Иногда неизвестная болезнь её отпускала, позволяя бегать по двору и даже пытаться колдовать. Например, она ещё трижды разговаривала с псом на привязи и даже добилась, чтобы его иногда отпускали погулять. Собака была несказанно благодарна девочке и дважды делилась с ней сытной косточкой. Полеся вежливо отказывалась и трепала нового друга за ухом. Но иногда ей становилось очень плохо. Она сидела со стеклянными глазами, ни на что не реагировала и бормотала себе под нос неизвестные Ярдрею и Аглае слова.
Ровно через три месяца с момента появления первой литеры случилась ещё одна неприятная ночь. Нет, Полеся не бредила и не царапала себе лицо – она просто перестала дышать. Тело её стало холодным. Если бы не пульс, который всё же прощупывался, родители бы решили, что магия забрала их дочь. Аглая от горя рвала на себе волосы – и не описать радости родителей, когда на рассвете девочка очнулась. Пока Полеся обнималась с мамой, Ярдрей осторожно убрал одеяло в сторону, и… Литер ни на одном из колен уже не было, а на правой ступне появилась буква «Й».
Дни казались бесконечными. Родители забросили домашние дела, лишь иногда Аглая пропалывала грядки и мыла полы. В остальном сил и энергии ни на что не хватало. Да и где их взять, когда дочка практически перестала существовать? Литеры лишили её детства, а родителей покоя. Неделю назад буква ещё раз сменилась: на правой коленке вновь появилась литера «Ы».
Три дня назад явился Вейл, хотя казалось, что он уже никогда не придёт. Лечец выглядел очень старым. Седая борода выросла практически до пупка, глаза потеряли яркость, став то ли серыми, то ли бесцветными, руки мелко тряслись… Но ум оставался острым. Одежда мага насчитывала на себе несколько десятков заплаток. Ярдрею даже стало жалко старца, и он предложил ему новые вещи. Но Вейл отказался, сославшись на то, что ему куда удобнее в своих брюках и рубашке. Полеся без умолку рассказывала лечцу о своих достижениях в области магии. Вспоминала заговорившего с ней пса, ожившего тигрёнка… Вейл внимательно слушал, кивал головой и подбадривал девочку.
– Сегодня я возьму анализы и вернусь через три дня, когда все данные будут на руках. Процесс не быстрый. Случай редкий. Если честно, то вообще единичный. Я никогда с таким не сталкивался, но надеюсь, что моя литера подскажет ответ… Не может не подсказать, – чередуя быстрый темп речи с медленным, сообщил в тот день лечец.
Полеся стойко вытерпела все манипуляции.
Первым делом Вейл острой иголкой проколол пальцы на руках и ногах девочки. Затем выудил из внутреннего кармана рубашки квадратные лоскутки ткани и пропитал их кровью Полеси, последовательно приложив тряпочки к каждому пальцу. Разложив лоскутки на подоконнике, Вейл вырвал несколько волосинок с головы девочки. После этого извлёк из другого кармана кусок жёлтого мела и обмазал им колени и стопы Полеси. Одобрительно поцокав, Вейл достал ещё одну иголку, воткнул её в ладошку пациентки и, положив пальцы на её сонную артерию, принялся считать себе под нос. На счёте «десять» лечец перевернул Полесю на левый бок и попросил не двигаться, пока он не попросит. Подойдя к подоконнику, Вейл торопливо собрал лоскутки ткани. На некоторых кровь изменила цвет, став зелёной или голубой. Положив тряпочку одну на другую, он поместил на самую верхнюю скрученные в маленький шарик волосинки, завернул всё вместе и убрал в карман, из которого доставал иголку для прокалывания пальцев. Только потом он разрешил девочке лечь на спину, при этом иголку из ладони Полеси не вынимал.