Порочный учитель

Впервые за долгое время месть кажется неважной, когда я смотрю на Еву. Желание погубить людей, которые уничтожили меня, а также убили невинную женщину, которая была мне небезразлична, – это всё, что у меня было в какой-то момент.

Мой телефон жужжит, и я беру его с тумбочки, обнаруживая мультимедийное сообщение с неизвестного номера. Когда открываю его, мой желудок опускается.

Это фотография меня и Евы, полуголых и срывающих друг с друга одежду в классе прошлой ночью.

— Дерьмо, - бормочу я.

Ева шевелится в моих объятиях, но не просыпается. Я убираю руку из-под её плеча и выскальзываю из кровати, тихо выходя из спальни. Не хочу беспокоить ее по этому поводу, так как она может запаниковать.

Я набираю свой ответ на номер.

Чего ты хочешь?

Мое сердце колотится, в ожидании быстрого ответа. Когда не получаю его, я швыряю телефон на кухонный стол и падаю на один из кухонных стульев, обхватив голову руками.

Быть может, это судьба. Кармайклы хотели разрушить мой мир. Теперь я вознамерился уничтожить их, но, возможно, я ввязался в скандал, от которого не смогу оправиться. Не говоря уже о том, что мои чувства к Еве совсем не фальшивые.

Было ясно, что я уже какое-то время влюблен в свою ученицу. Она напоминает мне мальчика, который сделал другой выбор, чего хочет и она. Много лет назад мальчик вырвался из лап родителей и отказался от своего права по рождению править коррумпированной преступной империей.

В восемнадцать лет я бежал из Италии, взял себе новое имя Бретт Оакли Арчер и построил Archer Data Corp. с нуля. И все это для того, чтобы родители Евы снесли его менее чем за два дня.

Мой телефон жужжит, и я хватаю его.

Деньги. Много. Или эта фотография попадет в прессу.

Я знаю, что подобные угрозы никогда не проходят бесследно. Если я заплачу этому придурку деньги, он вскоре потребует еще.

Набираю номер Эйнсли, зная, что у него на быстром наборе есть техник, который занимается подобным дерьмом. За этим стоит студент, так что, надеюсь, его контактное лицо сможет отследить номер и сообщить мне личность.

— Оак, что я могу для тебя сделать?

— Тот полезный вундеркинд. Есть шанс, что он может помочь с личным делом? - Я спрашиваю.

— Уверен, что он мог бы. В чем именно тебе нужна помощь?

Я провожу рукой по волосам.

— Мне нужно, чтобы ты отследил номер владельца. Какой-то мальчишка пытается меня шантажировать, и я хочу выяснить, кто.

На другом конце провода раздается какое-то шуршание.

— Продиктуй мне номер, и я попрошу отследить его.

— Я могу написать тебе? - предлагаю ему.

Он фыркает.

— Очень неразумно. Кто угодно может следить за твоими сообщениями. А теперь, диктуй.

Я нахожу номер и называю ему цифры.

— Отлично. У меня будет ответ для тебя в течение двадцати четырех часов.

Он отменяет звонок, а я встаю и поворачиваюсь, чтобы увидеть Еву хмуро наблюдающую за мной.

— Кто тебя шантажирует? - Спрашивает она.

Я вздыхаю и опускаюсь на стул.

— Прежде чем скажу тебе, я не хочу, чтобы ты паниковала. - бросаю на нее многозначительный взгляд. — Я разбираюсь с этим.

А затем даю ей знак подойти.

Она подчиняется, и я хватаю ее за руку, притягивая к себе на колени.

— Это сообщение пришло сегодня утром. Я не знаю, кто отправитель. - Я вкладываю телефон ей в руку, и Ева ахает, пытаясь вывернуться из моей хватки.

Я сжимаю ее сильнее.

— Ева, я говорил тебе не паниковать. Я разберусь с этим.

Ее глаза широко раскрыты, она смотрит на меня, как на сумасшедшего.

— Оак, кто-то в этой школе был свидетелем того, как мы трахались в классе на территории кампуса. - Она качает головой. — Единственная нормальная реакция - это паника.

Я нежно целую ее в губы.

— Я могу выяснить, кто за этим стоит. Им не сойдет это с рук.

Ева напрягается напротив меня.

— Что бы ты сделал, если бы узнал, кто за этим стоит?

— Я бы заставил этих ублюдков удалить фотографии и конфисковал все носители информации, пока не убедился бы, что больше нет компрометирующих улик.

— А что, если они заговорят? - Спрашивает Ева.

Я пожимаю плечами.

— Это был бы глупый слух, не подкрепленный никакими доказательствами.

Ева выглядит не очень убежденной. Она складывает руки на груди.

— Слухи имеют силу. - Она качает головой. — И это слух, в котором была бы доля правды. - Она тяжело вздыхает. — Мои родители были бы здесь в мгновение ока.

— Если это случится, то я со всем разберусь. - Хотя таков был мой первоначальный план, мне придется разобраться с проблемой, если это произойдет. — Как только мы узнаем, кто это, возможно, я смогу найти какую-нибудь грязь, которую они не хотят разглашать.

Ева тяжело вздыхает и утыкается лбом мне в плечо.

— Может быть, оставаться с тобой на зимние каникулы - плохая идея.

Я тихо рычу и крепче обнимаю ее.

— Ты не выберешься из этого. Вокруг не будет никого, кто мог бы нас поймать, - бормочу я, прижимаясь своими губами к ее.

Взгляд Евы перемещается к маленькому окошку над кухонной раковиной в коттедже.

— Что, если этот человек наблюдает за нами?

— Это как раз та причина, по которой мне следовало держаться от тебя подальше до зимних каникул. - Мои руки крепче сжимаются вокруг нее. — Но если бы я остался в стороне, кто знает, что бы Дмитрий сделал прошлой ночью? Не хочу даже думать об этом.

Ева вздрагивает в моих объятиях.

— Я тоже.

— Мой знакомый считает, что у него будет ответ через двадцать четыре часа. - Я выпускаю Еву из своих объятий. — Думаю, пока нам следует держаться подальше друг от друга.

Плечи Евы опускаются, но она кивает в знак согласия.

— Еще пять дней, верно?

Я киваю и встаю, сокращая расстояние между нами.

— Сначала я собираюсь испечь тебе блинчики. - Я целую ее в лоб. — А потом мы примем душ.

Ева дрожит в моих объятиях, ее глаза расширяются.

— Я полагаю, мы будем там не только мыться?

Я нежно целую ее мягкие губы, наслаждаясь их прикосновениям.

— Конечно, нет. - Отрываюсь от нее и беру ингредиенты, которые мне нужны для блинов. — Но сначала нам нужна еда. Нам необходимо подкрепиться после прошлой ночи.

Щеки Евы розовеют, очевидно, вспоминая, какими сумасшедшими мы были прошлой ночью. Я брал ее на каждой поверхности в этом коттедже после того, как трижды трахнул в классе. Я трахнул Еву на её парте, второй раз на своем столе и третий - на парте Дмитрия, чтобы послать нахуй ублюдка, который пытался дотронуться до моей женщины.

Я тихо стону, когда это слово всплывает снова. Ева не моя, но от одной мысли об этом все мое тело содрогается в знак несогласия.

Блинчики легко готовить.

Ева наблюдает за мной с таким измученным видом, как будто могла бы проспать остаток дня. Прошлой ночью нам и близко не удалось выспаться.

Как только блинчики готовы, я выкладываю их на две тарелки вместе с хорошей порцией черники и кленовым сиропом, передавая одну тарелку Еве.

— Я так голодна, - говорит она, нетерпеливо набрасываясь на еду.

Я улыбаюсь.

— Тебе понадобятся силы, поскольку я собираюсь максимально использовать наши последние несколько часов вместе.

Это заставляет ее улыбнуться, пока она продолжает есть. У Евы жужжит телефон, и она открывает сообщение.

— Черт. Наталья спрашивает, где я.

— Скажи ей, что ты пошла прогуляться в лес, - предлагаю я.

Она тяжело сглатывает.

— Но я не могу задерживаться. Она будет удивляться, почему я гуляю одна по холоду. - Она печатает свой ответ и отправляет Наталье. — Я доела блинчики. Пойдем в душ?

Я поднимаю бровь.

— Даже не знаю, обижаться мне или радоваться. - Я встаю и подхожу к Еве, возвышаясь над ней. — Я рад, что ты жаждешь ощутить меня внутри себя, но почти уверен, это потому, что ты не можешь дождаться возвращения, пока твои друзья не заинтересовались где ты.