Будущее уже было

По строю пробежался гул, солдатам явно льстила его наглое поведение. Прапорщик Емельянов, что стоял всё это время рядом, схватил обнаглевшего солдата за рукав:

– Да как ты смеешь так разговаривать со старшим по званию?! А ну немедленно привести свою форму в надлежащий порядок!

Но, ефрейтор, который, уже повернувшись, собирался без команды вернуться к своему отряду, резко отмахнулся винтовкой от прапорщика, тот отшатнулся и, споткнувшись о стоявшие здесь же несколько ящиков со снарядами, завалился на одно колено. Солдат, заметив секундную беспомощность офицера, тут же, направив на него винтовку, сделал движение, чтобы с размаха пронзить штыком грудь. Поняв такие намерения, Филатов в одно мгновение сильным ударом обеими руками оттолкнул Емельянова и вместе с ним упал в сторону. Штык со звоном воткнулся в ящик. С криком: «Борман», из строя тут же выскочил высокий коренастый солдат с повязкой на голове. Сделав лишь пару шагов, он одним ударом со спины сбил с ног этого наглеца Соколова. Его примеру последовало ещё несколько солдат, навалившись на ефрейтора.

На входе появился молодой штабс-капитан Лашкевич. Солдаты, пытающиеся унять зарвавшегося ефрейтора вместе с зачинщиком и офицерами встали в рост. Васильев Олег, а это именно он приструнил наглеца, явно превосходивший по росту и по комплекции, находясь в заднем ряду, продолжал крепко держать солдата Соколова, прижимая к себе локтем за шею, прикрывая другой ладонью рот так, что тот не мог издавать ни звука. Казалось, что одним движением он может с лёгкостью свернуть тому шею.

Штабс-капитан, не обратив внимание на эту сутолоку, быстрым шагом сразу подошёл к унтер-офицеру, сходу заявив: «Ну, здравствуй, Кирпичников. Что у тебя тут происходит?» Тот сразу смутился. Он сам не очень понимал, что именно командир имел ввиду. Было заметно его волнение и замешательство. На лбу проступили капли пота. Куда-то вмиг пропала вся его уверенность и бравада. Но, из строя вдруг то тут, то там начали выкрикивать: «Ура!» И вот уже весь строй разом в голос начинает скандировать.

Лашкевич с негодованием пронизывающим взглядом медленно осмотрев весь полк, стоявший уже беспорядочно не ровным строем, а кто как хотел, и, остановившись на Кирпичникове, громко спросил: «Что это значит?»

Унтер-офицер всё ещё не мог ничего внятно сказать. Нашёлся что ответить его помощник и приятель Марков, громко выкрикнув: «Солдаты больше не будут стрелять в народ!» Лашкевич достал из кобуры револьвер и вплотную подошёл к наглецу, осмелившемуся ослушаться командира. Марков стоял с гордо поднятой головой, при этом сам решительно скинул ружьё и направил на офицера. Несколько солдат рядом сделали тоже самое. Офицер сделал несколько шагов назад. На этаже появился ещё какой-то офицер. Штабс-капитан достал из кармана листок бумаги и, размахивая им, стал кричать, что это телеграмма Императора о необходимости прекращения беспорядков в городе, пытаясь начать зачитывать. Солдаты уже ничего не желали слушать. Они только кричали в ответ: «ура», «убирайся, очкастая змея», «злая ехидна», и беспорядочно стучали прикладами об пол. Тут, наконец, пришёл в себя и унтер-офицер Кирпичников, предложив офицерам покинуть здание казармы. Солдаты ещё громче застучали прикладами, создавая невообразимый гул. Штабс-капитан уже понимая, что перекричать такой гам невозможно, ещё немного потоптавшись, пошёл прочь к лестнице.

Сергей так же почувствовал, что ему, как «офицеру», находиться среди этой взбунтовавшейся солдатской толпы тоже нет никакой возможности. Поэтому, молча обменявшись долгим взглядом с другом, и убедившись в его безопасности, Филатов, взяв с собой прапорщика Емельянова, решил следовать вниз по лестнице за остальными офицером. Олег, отпустив обидчика, хотел было уже кинуться вслед за другом, но, тот еле заметным движением покачав головой, сделал знак «остаться».

Офицеры вышли из дверей казармы и двинулись через хорошо освещаемую площадку. Обернувшись, Сергей увидел, как за ними из открытых окон второго этажа наблюдают десятки солдат. В этот момент, ефрейтор Соколов в дикой ярости и дрожащими руками схватил своё ружьё и стал беспорядочно палить по удаляющимся силуэтам. Олег тут же выбил из его рук ружьё и одним ударом кулака уложил зачинщика на пол. Но, выстрелы продолжились. Подняв глаза, он увидел, дымящиеся ружья уже в руках Маркова, Кирпичникова и ещё нескольких солдат. Через открытое окно Олег увидел на плацу лежащего офицера. Васильев схватил ружьё Соколова и кинулся к выходу. Вся солдатская толпа ринулась на улицу вслед.

Подбежав к неподвижно лежавшему посреди площади офицеру, Олег сразу узнал в нём молодого штабс-капитана Лашкевича. Сразу две пули попали тому прямо в голову. Вероятно, смерть наступила мгновенно. Осмотревшись вокруг, Олег убедился, что других тел поблизости нет. Внутри немного отлегло.

А Кирпичников на плацу уже строил в ряды всю «свою взбунтовавшуюся армию». Одно отделение он распорядился послать к уличным воротам. Своим верным сослуживцам указал идти в другие роты с предложениями присоединиться. Уже через несколько минут эта солдатская масса стала увеличиваться в несколько раз. К взбунтовавшимся солдатам стали выбегать из казарм и другие роты. Ждали присоединения и «фронтовиков». Уже последними, вальяжно вышагивающими вразвалочку, из дверей 4-ой роты наконец появились и те, кто ещё вчера относились с издёвкой к этой молодёжи. С особыми восторженными криками, словно героев, встречала их солдатская толпа. Откуда-то зазвучала музыка. Все беспорядочно орали лишь: «Ура!»

***

После того, как две пули, выпущенные кем-то очень прицельно, наповал сразили молодого штабс-капитана, шедшего первым, остальные офицеры быстро кинулись бежать с открытой площадки, чтобы для озверелой солдатни не оставаться «живой мишенью». Только уже, закрыв за собой двери здания канцелярии, Емельянов, обернувшись к Сергею, уважительно произнёс:

– Спасибо. Вы там спасли мне жизнь. Я ваш должник.

На что Филатов лишь ухмыльнулся, по-приятельски похлопав того по плечу:

– Сочтёмся ещё…

– Это же бунт, – не унимался третий офицер, находившийся с ними. – Нужно немедленно доложить полковнику.

– Непременно, – подтвердил Сергей.

Втроём они буквально без стука ворвались в кабинет Висковского. Полковник в тот момент разговаривал по телефону. Не кладя трубку, он попросил доложить обстановку. Офицер, тот, что был третьим, быстро обрисовал случившееся, и полковник слово в слово передал всё на другой конец провода. По тому, что командир вёл разговор стоя по выправке, все понимали, что он докладывает в Штаб. Здесь же в приемной Сергей увидел и того самого подпрапорщика Смоляка, который буквально дрожал от испуга. «Значит, всё-таки вот кто сдал» – сразу подумал Филатов.

Полковник выглядел очень растерянно, начал молча ходить по кабинету. У стены на стуле сидел тот самый статный офицер высокого чина, что и заходил вечером. Висковский представил его, как генерала Спиридовича, градоначальника Ялты, давая понять, что к военным действиям в городе тот не имеет никакого отношения. В приемной стали собираться ещё какие-то офицеры. Все ждали приказов полковника, но, ни приказов, ни распоряжений не следовало. Несколько раз он выходил к адъютанту, о чём-то с ним тихо совещался, и вновь заходил в кабинет. Каждого вновь прибывшего офицера он вновь расспрашивал о случившемся. Обстановка накалялась и становилась нервной. Кто-то из офицеров наконец потребовал немедленных приказаний, на что Висковский лишь ответил вопросом на вопрос:

– Что же делать?

– Нужно вызвать пулемётную команду, – вдруг начал подсказывать прапорщик Емельянов.

– Давайте вызовем Михайловское артиллерийское училище, – вторили ему уже другие младшие офицеры.

– Вызывайте Пажеский корпус, – посоветовал находившийся здесь в качестве гостя генерал.

– Голубчик, они далеко, – всего лишь смог ответить полковник.

В кабинет вошёл мужчина в штатском, по всему либо ещё не успел одеться, как положено, либо наоборот, уже приготовился к тому, чтобы покинуть гарнизон. Он сообщил, что среди бунтующих солдат хаос, команды в беспорядке, единое командование у заговорщиков отсутствует. Кто-то из офицеров тут же заявил, что это наилучший момент для начала действий. Но, полковник с гордостью заявил: