Будущее уже было

В этот день Маргарите Степановне исполняется уже девяносто девятый год. В таком возрасте очень многие уже страдают слабоумием, «впадают в детство» или попросту имеют маразматические отклонения, но, это всё не об этой старушке. Даже в таком преклонном Маргарита Степановна всегда в полном здравии, остром уме и светлой памяти. А памяти её, действительно можно только позавидовать. Настина бабушка пережила две войны и две революции, нелёгкие времена репрессий и блокады, всё это не могло не наложить на её сознание определённого отпечатка. Но, на любое происходящее, эта милейшая старушка всегда имеет своё собственное мнение. При этом никогда никого ни в чём не обвиняет, зато с удовольствием делится всеми своими впечатлениями о том, что ей когда-то пришлось пережить. Именно поэтому, уже вполне зрелому историку находиться в компании незаурядной рассказчицы, самой лично непосредственно участвовавшей во многих событиях, имеющих важное значение в истории нашей страны, всегда не только интересно, но и крайне поучительно.

Вот и в этот раз Сергей вместе со своей очаровательной избранницей с нетерпением и вожделением мчится на встречу с этой незаурядной и легендарной старушкой, тем более, по такому многозначительному поводу. Правда, надо сказать, что, престарелая петербурженка, по какой-то личной, и известной только ей, причине, совершенно не любит отмечать свой день рождения.

Несмотря на то, что, казалось бы, уже вся эта сложная и, порой даже мучительная биография историку почти досконально известна из многочисленных бесед и рассказов, всякий раз он узнаёт что-то новое. И каждый раз остаётся впечатление о некой недосказанности, о наличии пробелов и «белых пятен», о которых бабушка либо действительно не помнит, либо не желает говорить, умалчивая специально.

И вот одним из таких пробелов является само её родовое происхождение, чего в разговорах она никогда не затрагивает. Впрочем, этот вопрос больше интересует даже не самого Сергея, сколько его Настю. Поэтому именно в этот вечер, внучка, после уже завершения весёлого домашнего застолья, уединившись, как обычно в отдельной бабушкиной комнате у древнего камина, решается напрямую задать этот откровенный вопрос.

Маргарита Степановна, уже по своей привычке, держа в руке бокал с красным вином, укрывшись тёплым пледом, и покачиваясь в старинном кресле, долго и задумчиво всматривается в языки пламени. Хотя, этот не моргающий прищуренный взгляд сейчас направлен куда-то сквозь них. В эту минуту кажется, что в глазах, словно на киноленте, пролетает вся жизнь, и она лишь ждёт того самого момента, на котором нужно её остановить. По всей видимости, вот он нашёлся «нужный кадр», и старушка медленно переводит глаза на внучку, ещё с минуту молча смотрит той прямо в глаза, и затем также медленно этот с хитрецой взгляд переводит на уже пожелтевший бумажный женский портрет, висящий на стене.

– Увы, девочка моя, мы с тобой совсем не выходцы из какого-либо богатого или знатного рода, – также тихо и медленно звучат её слова на любопытствующий вопрос. – Вот эта актриса и есть моя мама, и твоя прабабушка.

– Судя по её красоте, она была прекрасной актрисой, – присоединяется Сергей.

– Ты так много и увлечённо всегда рассказываешь о своей уже поздней, взрослой жизни, даже вспоминаешь о своей бабушке, но, совсем никогда не говорила о родителях. Разве ты их не поминаешь? – настаивает Настя.

– Увы… К сожалению, я действительно совсем не помню и даже не знаю своих родителей. Только когда я стала уже постарше, бабушка мне рассказывала о том, как сразу после точно такого же домашнего торжества в мой всего лишь второй в жизни день рождения, случилась непоправимая трагедия. Начались страшные погромы. Это уже потом тот кровавый жестокий бандитский переворот назовут февральской революцией. На самом же деле это были просто безнаказанные грабежи и вседозволенность с захватом власти. За этот откровенный бандитизм и мародёрство на улицах города никого в те времена так и не наказали. Почти всем всё сошло с рук…

Маргарита Степановна, вновь задумавшись, замолчала.

– Так, что же произошло с вашими родителями? – через некоторое время всё же осторожно прерывает затянувшуюся паузу Сергей, осторожно и незаметно пытаясь включить камеру на своём смартфоне.

– Как мне рассказали уже потом, что в родительском доме произошёл пожар. Пьяные разъярённые отморозки ворвались внутрь. Мама с папой в это время находились внутри. Убили их или они сгорели заживо, неизвестно.

Ни один мускул не дрогнул на лице старушки. За эти годы уже десятки и сотни раз она пережила внутри себя эту трагедию. Тем более, если учесть, что ей и самой лично во времена блокады пришлось повидать множество трагедий и смертей. Всё это накрепко закалило её волю, и выказывание эмоций стало лишь проявлением слабости. Слушатели не отводят взгляда от рассказчицы.

– Так вот почему ты совсем не помнишь ни мамы, ни папы, – наконец понимает масштаб трагедии и внучка, но, всё же не останавливается в своём любопытстве. – Значит, всё-таки был и какой-то родительский дом? Кем же был твой отец?

– Я совсем этого не знаю, а бабушка, почему то, не хотела рассказывала, – отпив глоток, Маргарита Степановна отводит взгляд вверх, как бы пытаясь что-то вспомнить и заглянуть в прошлое. – В тот роковой день воля случая отвела меня от трагедии, так как я не была с родителями, а находилась вместе бабушкой в этой самой квартире. Судьба так распорядилась, что здесь же прошли и все мои долгие годы, вся моя нелёгкая жизнь. Никто и представить себе не может, как же я благодарна этим стенам. Им пришлось пережить вместе со мной многое. Между прочим, в этой же самой квартире росла и воспитывалась и моя мама до тех самых пор, пока на свет не появилась я.

После некоторого раздумья, Маргарита Степановна продолжает рассказ:

– А вот об отце я действительно ничего не знаю. Молчала о нём и бабуля. Я много потом ещё думала об этом. Полагаю, что он был непростым человеком. Неспроста, именно поэтому её, несмотря на уже почтенный возраст, в середине тридцатых часто вызывали на допросы… от чего сердце и не выдержало.

До дна осушив бокал, Маргарита Степановна просит внучку помочь ей подняться с кресла. Довольно бодро соскочив с качалки, старушка подходит к шкафу и жадно шарит по выдвижным ящикам. Настя с Сергеем в недоумении переглядываются между собой. Ещё мгновение и в бабушкиной руке уже небольшой свёрток. Слегка дрожащей рукой она уверенно разматывает этот старый обветшалый кружевной платок, и в кулаке оказывается какой-то необычный таинственный предмет. Разжимая морщинистую ладонь, Маргарита Степановна с осторожностью протягивает внучке содержимое.

Молодёжь не отрываясь смотрят на большой старинный резной бронзовый ключ, скорее напоминающий детскую игрушку, нежели настоящий, коим можно открывать какой-либо замок. Ручка ключа выполнена в форме трёх полуколец с орнаментом, который непрерывно переходит и на секретную часть, также покрытую мельчайшими узорами.

Настя, с недоумением смотрит на эту старинную вещь, пока ещё не понимая, как реагировать. Уловив замешательство внучки, старушка продолжает:

– Девочка моя, сегодня я хочу сделать тебе этот подарок.

Ещё более загадочный взгляд отражается на лице внучки.

– Не удивляйся так. Эта старинная вещица – подарок того самого твоего таинственного прадедушки. Он завещал хранить этот ключ и передать по наследованию рода. А, значит, теперь он по праву должен принадлежать тебе, – бабушка всё же вкладывает в раскрытые ладони девушки этот увесистый старинный предмет.

У Сергея, наконец, получается включить телефон, и он, направив камеру на супругу, пытается записать видео. Бабушка не всегда приветствует подобные съёмки, лишь в исключительных случаях при соответствующем настроении. Филатов решает, что сейчас именно тот самый случай и оказывается прав. Старушка даже рада, что такой почти торжественный момент останется не только в памяти, но и будет запечатлён в истории.

Настя, набросив на шею толстую длинную нить, на которую нанизан старинный ключ в виде крупного кулона, начинает игриво кривляться перед камерой. Сергей какое-то время снимает супругу, но ему и самому уже не терпится узнать секрет этого раритета.