Страница 49 из 54
Заседание, состоявшеся 28 сентября, было общим для обоих судов, как духовного, так и светского. Жилю де Ре было объявлено о тяжести вменяемых ему обвинений и было предложено облегчить душу покаянием. Маршал отверг все обвинения и потребовал себе адвоката, но в этом ему было отказано.
Предварительные слушания были открыты 8 октября 1440 года в большом зале городской ратуши. Группу юристов герцогского суда возглавлял канцлер Бретонского парламента Пьер де Лопиталь, от епископального суда присутствовали четыре местных епископа во главе с епископом Нантским Жаном де Мальтруа, от французской инквизиции присутствовал главный инквизитор Бретани Жан Блуэн.
Официальные власти постарались придать процессу как можно большую гласность: о нем было объявлено на площадях всех городов Бретани, и на него были приглашены все, кто мог сообщить хоть какие-нибудь сведения о преступных деяниях маршала. Допуск зрителей в зал был свободным, и наплыв их оказался столь велик, что многим пришлось остаться на площади перед ратушей.
Как и на заседании 28 сентября, Жиль де Ре отказался признать свою вину и вновь потребовал приглашения адвоката. Ответ суда также не блеснул новизной: в адвокате ему было вновь отказано.
Слушание дела началось с того, что Гийом Копель-он начал перечисление сорока семи пунктов обвинений, инкриминируемых маршалу, и после прочтения каждого из них епископ Нантский осведомлялся, признает ли обвиняемый справедливость сказанного в его адрес? Естественно, что маршал ничего не признавал, что вызывало самую негативную реакцию суда и присутствовавших в зале зрителей. В адрес Жиля де Ре неслись оскорбления, женщины бросались на охранников, чтобы прорваться поближе и суметь плюнуть «проклятому злодею» в лицо.
Какими бы крепкими ни были нервы закаленного в боях полководца, вряд ли он мог не испытать потрясения, и тем поразительнее выглядели его самообладание и упорство, с какими он продолжал твердить о своей невиновности и требовать адвоката.
Заслушав половину из сорока семи пунктов обвинения, суд постановил закончить свое первое заседание. Картина второго заседания, которое произошло 13 октября 1440 года, полностью повторила все то, что приключилось пятью днями раньше.
Из опубликованных в 40-х годах прошлого столетия историком Жюлем Кишера стенограмм этого процесса можно заключить, что маршал не менял выбранной линии поведения. Несмотря на это, председатель суда Жан де Мальтруа признал обвинения в адрес Жиля де Ре весьма серьезными и заявил, что суд готов принять дело к формальному рассмотрению. После чего он обратился к маршалу и спросил, имеет ли тот сказать что-либо по сути выдвинутых против него обвинений?
Взбешенный происходящим, Жиль де Ре заявил, что «лучше пойдет на виселицу, чем под суд, где все обвинения лживы, а все судьи — злодеи». Для эпохи, пропитанной сословным этикетом, эта выходка обвиняемого была шокирующей. Ее и сейчас без всякого преувеличения можно было бы назвать «неуместной». Реакция последовала незамедлительно: епископ Нантский, не откладывая дела в долгий ящик, отлучил Жиля де Ре от церкви.
Открытие судебной сессии было назначено на 15 октября 1440 года.
В назначенный день объединенный суд начал свою работу. На свою беду, обвиняемый с самого начала стал демонстрировать свою непримиримость, отказавшись от обыкновенного для судебной практики того времени приведения к присяге на Библии. Кроме того, он заявил, что участвовать в судебных прениях не станет и вопросов никаких задавать не будет.
В отличие от предварительного слушания, с 15 октября судебный процесс проходил без зрителей. В зал приглашались только свидетели обвинения и так называемые «доносчики», то есть люди, желавшие сделать заявление добровольно. Всего в ходе процесса таковых свидетелей и «доносчиков» было допрошено сто восемь человек.
Сначала разбирали пункты обвинения, связанные с алхимическими изысканиями Жиля де Ре и его сношениями с нечистой силой. Многие свидетели утверждали, что видели своими глазами помещения в замке Тифож, украшенные кабалистической и сатанинской символикой. Штатные алхимики маршала рассказали о сути проводившихся по его указанию экспериментов. Весьма пространные и подробные показания дал и Франческо Прелати.
Так, по заявлению итальянца, Жиль де Ре собственной кровью написал текст договора с демоном, в котором просил для себя три великих дара: всеведения, богатства и могущества. Поскольку демон требовал жертвы, маршал принес таковую: казнил ребенка, имя которого, однако, свидетель назвать не смог.
Весьма неблагоприятными для Жиля де Ре оказались и показания священника Жиля де Силя. Он был не только одним из алхимиков маршала, но и его духовником, но уважаемый суд не особенно смутил тот факт, что священник, рассказывая о содержании исповедей обвиняемого, нарушал тайну исповеди. Показания де Силя выставили маршала в крайне невыгодном свете и, по сути, уничтожали всякую надежду на смягчение будущего приговора.
Судебные слушания шли с 15 по 19 октября, после этого суд постановил пытать маршала, дабы «побудить его прекратить гнусное запирательство».
Как и следовало ожидать, растянутый на так называемой «лестнице», маршал быстро прекратил «гнусное запирательство» и пообещал изменить свое поведение в суде. Доставленный после этого в суд, он преклонил колени перед епископом Нантским и попросил его снять с него отлучение от церкви. Маршал принес присягу на Библии и изъявил готовность чистосердечно признаться во всех своих преступлениях.
Лишь в одном месте Жиль де Ре выразил несогласие с прозвучавшими в зале суда обвинениями в свой адрес: речь шла о заключении договора с демоном. «Пусть меня сожгут живым, — заявил Жиль де Ре, — если кто-нибудь докажет, что я призывал дьявола, заключал с ним договор и приносил ему жертвы!»
Перемена в поведении маршала легко объяснима. После средневековой пытки, наверное, немногие не попытались бы умилостивить суд своей покорностью. Но по большому счету Жиль де Ре уже был не в силах повлиять на развитие событий.
Допросы его телохранителей Этьена Корийо и Анри Гриара, проведенные 19 и 20 октября 1440 года, решили судьбу маршала окончательно.
Этьен Корийо сообщил о большой коллекции детских черепов, которая хранилась маршалом в замке Ла-Сюз. Никакие черепа не были найдены? Ну и что, просто злодей успел вовремя ее уничтожить. Важно, что показания Корийо были полностью подтверждены Анри Гриаром.
Жиль де Ре попытался выступить в свою защиту, но это был лишь повод потребовать для него новой пытки, которая и была проведена 21 октября 1440 года. Несчастный был доставлен в пыточную камеру и вновь растянут на «лестнице». К этому моменту, очевидно, он окончательно пал духом и стал умолять прекратить пытку, заявив, что готов «свободно сознаться».
После этого Жиль де Ре признал, что «наслаждался пороком», подробно описал излюбленные способы убийства детей и собственные ощущения при этом, признал факт коллекционирования «прекраснейших головок». Он сам определил число замученных им детей в восемьсот (примерно по одному в неделю на протяжении последних пятнадцати лет), но суд посчитал достаточной цифру в сто пятьдесят погибших детей.
В понедельник 24 октября 1440 года судом было оглашено специальное обращение к жителям герцогства Бретонского, в котором кратко излагалась суть полученных на процессе признаний и содержалось косвенное указание на предстоящий приговор обвиняемому. Всем честным католикам предлагалось «молиться за него».
На следующий день было объявлено о постановлении епископа Нантского о повторном «исторжении Жиля де Ре из лона церкви Христовой» за его тяжкие прегрешения как против церкви и веры, так и против законов человеческих. Это был конец.
25 октября 1440 года канцлер бретонского парламента Пьер де Лопиталь подписал приговор обвиняемому. Жиль де Ре приговаривался к сожжению на костре. Вместе с ним должны были быть казнены и его словоохотливые телохранители Гриар и Корийо.