Крёстная

— А что захочешь, то с ней и будет, — подмигнул он, забирая часы и снимая с него золотые запонки, а также зажим для галстука. — Сандро, а вдруг это любовь? Вдруг судьба твоя? Вдруг жениться надумаешь через три дня? Разве я, старый дурак, должен в это вмешиваться?

Синьор Лукрезе улыбался, а на душе у Сандро скребли кошки. Как пойти и сказать девушке, которая тебе нравится, что ему даже билет в Москву ей не купить? Да, какой там билет… Ему багет купить не на что.

— Дружочек, жизнь штука длинная, чего в ней только не бывает… Ты и сам уже знаешь, большие деньги очень легко потерять.

Кашлянув, Сандро поспешил опустить глаза, а дедушка, подобрев от мыслей о том, что внук внимает его наставлениям, ободряюще похлопал его по плечу.

— Мы с твоей бабушкой поженились невероятно роскошно, а потом через пять лет потеряли почти все и жили на старой, заброшенной апельсиновой вилле, где не было ни воды, ни электричества. Она свечи из масла делала и вытаскивала нитки для них из старого покрывала и ни разу даже не пожаловалась мне, что у нее больше нет ни бриллиантов, ни прислуги.

— Да, ты много раз рассказывал мне вашу историю…

Сандро вымученно попытался улыбнуться, но дедушка продолжил один и тот же поучительный рассказ о том, как нужно выбирать спутницу жизни:

— А когда меня посадили, ей пообещали, что я никогда не выйду, а она ждала меня, — с чувством произнес дедушка. — Три года жила очень скромно с нашими детьми, заботилась о всей нашей семье, работала в булочной, писала мне письма, была верной и не сомневалась, что я вернусь.

— И почти все имущество с тех пор ты переписывал на нее, — согласно кивнул Сандро.

— Потому что я выбрал лучшую женщину на свете и ни разу об этом не пожалел.

Дедушка со всем уважением к своей супруге произнес молитву за упокоение души.

— Ну, а если Виктория не такая, тогда раздобудь денег и купи ей обратный билет в Москву. Ты же сам открыл две кондитерские, крутой бар, а начинал со ста евро. Так неужели не найдешь тысячу евро на билет?

С болью закрыв глаза, Сандро нехотя кивнул. Как же не хотелось, чтобы все так обернулось… Все ведь только наладилось. А он по собственной глупости опустился на самое дно…

16 апреля. 11 утра.

Виктория Волкова

Часы показывали только одиннадцать утра, а я, чувствуя на душе невообразимую легкость и свободу, прогуливалась по одному из лучших продуктовых рынков Франции и с удовольствием рассматривала то, что меня радует до глубины души — еду.

Все-таки иметь большие деньги — невыносимый груз.

Наверное, хорошо, что я не стала поддаваться на уговоры Фабио и покупать тонны шмоток. Было бы крайне неудобно объяснять этим фифочкам на кассе почему у меня заблокирована банковская карта. А вот не суметь купить сок в супермаркете — совсем не обидно.

Знала бы еще, что будет вечером — купила бы продукты, чтобы порадовать Сандро вкусным ужином. А так оставалось только присматриваться и прогуливаться по улочкам Парижа в обществе молчаливого Фабио.

Однако при виде изысков в животе заурчало и, заметив на другой стороне улицы булочную, я невольно решила заглянуть.

Маленькая булочная оказалась кондитерской на пять столиков с уютной витриной и большими панорамными окнами. Купив круассан и кофе, я уже собиралась уйти, как вдруг в зал вынесли партию ароматных и до неприличия аппетитных багетов. А на кухне было видно, как уже замешивают новые.

— Ох… Какая красота… — восхищенно пробормотала я. — Надо было сразу же сюда идти…

Плевать как я выгляжу со стороны, но я готова была хоть целый день смотреть сквозь стекло, как готовят на этой кухне. Я давно мечтала приехать в Париж именно ради того, чтобы увидеть, как готовят настоящую французскую выпечку.

— Что делаешь? — шепотом спросил кто-то рядом со мной.

— Любуюсь, — влюбленно вздохнула я, откусывая круассан. — Божечки ты мой, ты только посмотри какая корочка…

— Хрустящая, да… — подражая мне вздохнул кто-то. — А как пахнет… Мм…

— И не говори… Как они только добиваются такого хруста? — думала я вслух. — У меня так не получается…

Поглощенная процессом охоты за секретами кулинарии, я только через минуту увидела в отражении стекла Сандро.

— Ой, прости, я немного увлеклась и не заметила тебя, — смущенно улыбнулась я, опустив глаза.

— Ты что целый день здесь провела? — рассмеялся он.

— Нет, я недавно пришла… Прости, я знаю, что это выглядит странно… — рассматривая кроссовки, краснела я. — Но мне очень нравится смотреть как что-то готовят. Особенно то, что у меня плохо получается и очень нравится, а выпечка и десерты моя любовь и слабость…

Сандро опустил голову, а я, набравшись решимости посмотрела на него, уже смирившись с тем какое увижу на его лице разочарование. Как вдруг увидела свежий кровавый след на скуле, которого утром еще не было.

— Сандро, что случилось?

— Да, я зашел на тренировку после встречи, — отмахнулся он. — Я сейчас занимаюсь боксом, так что бывает такое, что я пропускаю удары.

По глазам было видно, что он врет, а я, не зная стоит спрашивать или нет, просто осторожно поцеловала щеку и крепко обняла его за шею.

— Не знаю, чем закончилась встреча, но если плохо то, не сомневайся все будет хорошо, — прошептала я ему на ухо. — А если все закончилось хорошо, то будет еще лучше.

Сандро поцеловал меня в ухо и некоторое время просто молча обнимал меня за плечи, поглаживая по волосам. Чувствовалось, что дела, мягко говоря, так себе, но как он сейчас отнесется к тому, что я сделала до того, как карту заблокировали?

Внезапно он с заговорщицким тоном зашептал мне на ухо:

— Хочешь тебе покажут в чем секрет этих багетов? Они одни из лучших в Париже.

— Точно… Возьмем повара в заложники… — таким же тоном прошептала я ему в ответ. — Я покажу ему фото своих багетов, и он в два счета сдаст мне свой рецепт.

— Без боя он не сдастся, — угрожающе шептал Сандро.

— У моей кошки есть гранаты и два пистолета… Прорвемся!

— Да, ради этой корочки и умереть не жаль, — решительно зашептал он мне на ухо. — Вперед!

Взяв меня за руку, он без промедления потащил меня на кухню, а я едва успела затормозить:

— Подожди, а разве нам не нужно хотя бы спросить разрешение у хозяина кондитерской? — серьезно спросила я.

— Ну, если ты его еще разок поцелуешь в щечку, то он разрешит, — лукаво улыбнулся он, надевая на меня поварской пиджак и колпак.