Страница 48 из 104
История тридцать пятая. Человек в белом
Тэрра, Алдиваар — родовое поместье эрцогов Дома Нарьяграат
Никогда не читайте перед сном философских трактатов!
Агескел захлопнул книгу, перекопированную со старинных плёнок. Якобы уничтоженных, как и прочее наследие философской мысли Уходящих.
Одни Беспамятные знают, зачем он взялся перебирать этот хлам! Яд и скверна так и капают из него!
Недаром во все века жгли именно книги. Голофильмы — глупы и мимолётны, они тревожат подсознание разрозненными образами, подсаживая потребителя на нужную линейку эмоций. Мыслей эти образы не генерируют. И не вызывают в памяти устойчивых мыслительных схем.
Человек мыслит словами. Так он устроен. И лучше бы оставить ему только голо и видео, без этих проклятых слов.
Сколько ни подсыпай глупости в печатные депы, даже случайно сталкиваясь между собой, слова могут порождать идеи. Они способны разрушить цивилизацию. Ведь свободомыслие — это свобода блужданий в словесных одеждах мира, а одежды рвутся легко.
Слава Беспамятным, уметь читать слова ещё не значит уметь мыслить.
Агескел прикрыл глаза и прошёлся бдительным внутренним оком по расслабившемуся телу.
«Спать!» — приказал он себе, и Гипрос, бог сна, набросил на его сознание тёмное покрывало.
Но тут же чья-то рука сдёрнула невесомую пелену.
Слабый свет коснулся лица, и Агескел открыл глаза.
Широкая кровать, занимавшая половину округлой спальни, была всё так же тепла и манила сонными запахами. Но светильники разгорались.
Что за самоуправство? Или — технический сбой?
Аке приподнялся и… замер — в кресле напротив его постели сидел человек.
Среднего роста, русоволосый, небритый. На руках и лице — следы ожогов.
Это был прикованный в синем подвале «нежданный гость»!
Первой мыслью Агескела было — сон. Второй — наведённое пограничное состояние сознания.
Он незаметно ущипнул себя за руку.
Гость улыбнулся, и мурашки побежали по телу аке — такой жуткой была эта добрая, отеческая улыбка.
— Здравствуй, мальчик, — сказал Гость глухо, но очень явственно, как говорят все обученные психическому воздействию. — Здравствуй там, где есть мир твой.
— Как же ты сюда проник, скотина? — пробормотал аке, озираясь и не желая вступать в разговор с будущим трупом.
— Я прохожу везде, где мать Вселенная прокладывает пути. А вот ты — заблудился, мальчик. Пора бы тебе домой…
Агескел не вслушивался. Он прикидывал расстояние до зоны действия экрана связи. (До постели излучение не доходило немного, вредно спать под постоянным электромагнитным контуром).
Интересно, вооружен ли Незваный Гость?
Русоволосый засмеялся и развел руками — беги.
Агескел поднялся с достоинством и шагнул в зону воздействия на экраны связи.
Оставалось щёлкнуть пальцами. Он помедлил, растягивая удовольствие и представляя пленника, поджаривающегося на медленном огне. Улыбнулся.
Гость тоже улыбнулся и сказал мягко:
— Посмотри, поджилки твои трясутся в ожидании моих мучений. Ты болен, мальчик, ты не способен более испытывать удовлетворение от настоящей жизни. Только смерть развлекает тебя.
Агескел вздрогнул, и щелчок прозвучал излишне нервно и громко.
Экран, однако, не загорелся, чего и следовало ожидать. Незваный Гость хорошо подготовился.
— Кто ты? — сердито спросил Агескел, усаживаясь и сделав вид, что щёлкал, подзывая кресло.
— Я? — удивился русоволосый. — Для многих я — Райяр, Путник. Но для тебя, аке, я — твой Белый Гость. Ты же читал, что к живым иногда приходит человек в чёрном? А к мёртвым приходит человек в белом. Рядом с чёрной бездной лежит белая, ты разве не знал?
— Чушь, детские сказки, — отмахнулся аке. — Поспеши сам признаться, кто ты? Сейчас прибегут мои люди, и ты…
— Не прибегут, — шутя перебил Белый Гость. А ведь до того перебить младшего брата удавалось только старшему. — Я отпустил их. Все твои люди были рабами. В душах рабов нет воли. Я дал её, и они ушли.
Аке смерил Гостя долгим недобрым взглядом:
— Если ты врёшь, ты всё равно укорачиваешь жизнь тех, о ком солгал. Подумай о них.
— Зачем мне врать? — пожал плечами Гость. — Я равнодушен к дрожанию бытия. К тебе я пришёл только потому, что таков закон человека. Боги не решают за нас кому жить, а кому умереть. Мать Вселенная принимает всех.
— Закон человека? Что ты несёшь, ублюдок? Что такое человеческий закон для сильных? Это прах под ногами!
— Ты читал Рогарда? — Гость кивнул на лежащую у кровати книгу. — Плохо читал.
Он покачал в сомнении головой, но продолжил:
— Люди всегда знали об этом. На Земле они обратили это знание в легенду о Рае, где бог решал что есть для человека добро, а что зло. Но люди взбунтовались. И стали сами определять добро они творят или зло. Мы сами решаем, мальчик. Я пришёл предупредить, что не боги накажут тебя, и не врагов следует опасаться. Твоё собственное сознание поднимется против твоего же нутра. И твоя рука схватит тебя за горло. Так есть и было, и будет. Путь наш во Вселенной подобен спирали. И перед очередным витком всегда наступают смутные времена, когда истина ковром ложится, попираемая ногами людей. Но только сам человек является мерилом добра и зла в мире своих иллюзий. И лишь природа духа восстаёт против тёмных глубин души. И свет в нас временно побеждает. До нового витка. Иначе цивилизация гибнет.
Гость встал.
— Прощай же, мне нечего больше сказать. Вы сами решите, сгорит ли ваш мир в огне выбора.
— Нет уж, постой! — взорвался Агескел, ослеплённый внезапной злобой.
Но гостя уже не было, лишь светильники угасали так же медленно, как были призваны из небытия.
— Свет! — крикнул аке.
Электроника комнаты «не услышала» его.
Он заметался в кромешной тьме, снова не понимая, сон вокруг или явь. Нашарил экран и ударил кулаком, в кровь разбив руку…
И автоматика сработала наконец.
Свет разгорелся лениво, нехотя.