Страница 12 из 14
– Еще одна война была? – недоверчиво спросил дед.
– Холодная. – Дед онемел от такого поворота событий. В его продырявленном временем восприятии не укладывалось, как можно было разбомбить поезд с детьми, завалить обломками живых людей, уморить в Ленинграде голодом миллион человек, сжечь в газовых камерах 600000 евреев. Водрузить над рейхстагом знамя победы и торжества социализма. А потом отдать заводы и фабрики, построенные советскими гражданами каким-то капиталистам. И теперь наблюдать, как они бомбят Каховскую ГЭС? Он не сводил взгляда с сестры, а та молча развела руками. Виновато сжалась в облако и направилась спать на антресоли.
Скоро оттуда послышался ее ворчливый голос:
– Меньше знаешь, лучше спишь. Пять лет этот кухонный ящик не работал. Потом транслировал мультики и показывал богатых, которые плачут. Богатых сменила классика – Лебединое озеро в черно-белом варианте. Бережливые квартиранты включали кухонный телевизор редко, все в свои телефоны пялились. А тут явилась Мира и наделала шуму. Врубила первый канал, и как теперь с такими новостями жить?
Вилли проводил старуху взглядом и репликой:
– Вот заноза! – В глубине своего магического сознания, он понимал, что на этой женщине долгие годы держались и дом, и семья. Она умудрилась сохранить семью в двух измерениях – живых и почивших. Почившие поддерживали энергию памяти от сохранившихся старых предметов – будь то, хоть молочник с надколотым верхом. Который, еще старухина мама приспособила под пуговицы. Сейчас пуговицы не хранят, их выбрасывают вместе с одеждой, а этот клад, даже Юлька не выбросила. Просто поставила на полку повыше, чтобы дети пуговицы не проглотили. Или ящик с нитками от дубового секретера с гнутыми боками. Его разбил Андрей, чтобы протопить немного помещение. Секретера хватило на два дня, а вот ящик с замочком, и застрявшем в нем ключом, уцелел. Стоит в полированном серванте за дверцей, достанет его кто-нибудь, чтобы выбрать катушку ниток, и сознание тут же воспроизводит пузатый секретер с чернильницей на полке. И оживают в памяти силуэты живших в доме. Ваня складывает рядом на полу деревянную пирамидку. Лида напротив на диване кормит дочку грудью. Ушли они, оставив после себя пару фотографий, сгорел сервант. А секретный ящик с ключом, где хранили золото и деньги остался. Замок сломал сосед, Андрей уже не вставал, сестра ушла в магазин, чтобы отоварить карточки. А Митька "Зима", явился и прямиком к секретеру.
– Тебе теперь не надо. – Сказал друг детства, и принялся курочить замок ценного ящика. Забрал два кулона и кольцо. Улов небольшой, на две горстки крупы хватит, сунул добычу в карман и успел удалиться до прихода сестры. Потом Митьку ограбили и зарезали. Не впрок пошли соседу их семейные скромные драгоценности, украденные из секретера. Андрей тогда от злости даже встал на ноги, разломал из последних сил секретер. А вот съесть свой хлеб не мог. Сестра уговаривала, плакала – а он мотал из стороны в сторону головой и говорил: «Не могу». Тогда еще держался Ванятка, исхудал, ослаб, но ходил за водой Коля. Детям нужна была мать, а Андрей жертвовал свой паек во имя их жизни. Вот такие истории, вместе с катушками ниток, хранятся в коробке от секретера. Того самого, за которым было принято писать стоя. Или усевшись на высокий стол с гнутыми ножками, такие сейчас называют барными. А этот просто высокий, рассохся от времени, но сохранился, – стоит у входа на кухне. Женщины его использовали вместо стремянки, чтобы дотягиваться до верхних полок кухонных шкафов.
Эти воспоминания кот считал у деда Андрея, горестно согнувшегося на семейных альбомах.
Вилли видел, как облако печали повисло над столом, и от него во все стороны ползли сырость и холод. Кот давно подметил, – если люди смеются и радуются, даже в мороз на улице, то над ними нависает облако тепла и обволакивает всех, кто к ним приблизится. А в момент разочарований, сомнений, или печали, подползает холод, пробирается за воротник, втискивается за шиворот, оборачивает ступни и кисти рук.
И эту холодную печаль организовал он, – вполне себе толерантный, с европейскими ценностями, кот-иностранец. А всего-то хотел преподать прозрачному семейству урок вежливости. Втолковать этим русским призракам, что с его появлением, в доме им стало и весело и интересно. Это кот взял и вывел всю компанию в параллельную сферу жизни, принялся помогать им пополнить свои энергетические ресурсы. Привидения в Германии, Дании, Голландии и даже в Латвии тоже есть. Но живут они параллельно с действительностью. А эти едва замаячила перспектива исполнения желаний, тут же расселись по диванам, принялись ссориться, интриговать. Принялись кис-кискать, стали отыскивать смыслы в жизни и смерти, подсчитывать, за ту ли цену они продали свой пульс и дыхание.
– Странные эти русские, нет чтобы просто жить и радоваться каждому новому дню, они с отчаянием маньяков начинают отыскивать идею, ради которой можно сдохнуть. – Кот пытался оправдать себя, но эта мысль получилась настолько гадкой, что под серой блестящей шерстью, Вилли покраснел от стыда. И сразу попытался извиниться.
– Андрей, хочешь включу телевизор? – предложил кот.
Дед отрицательно помотал головой и повернулся к Вилли спиной.
Ваня дремал на занавеске:
– Мультики смотреть будешь? – Обратился к нему маг.
– Завтра. – Мальчик зевнул и качнул легкую тюль.
Кот медленно поплелся в спальню, до вечера ему предстоит придумать нечто, что сгладит печаль прозрачного семейства. Если бы удалось посадить Миру за семейные альбомы… Но она, похоже, забыла о них, он смог заставить ее снять семейную историю с антресолей, а вот посмотреть фотографии, никак не получается. Ничего у него не выходит – тормозит по всем фронтам, и с Охотником, и с возвращением в Германию, – все валится и ускользает из лап. Кот все глубже погружался в депрессию, а параллельно и в сон. Скоро они посапывали на пару с Мирой и каждый смотрел свою картину.
Мире приснился риэлтор Максим, который ходил по квартире и раскладывал листочки на каждый предмет обстановки. Стул со спинкой из ротонды пометил словом «Выбросить!». Полированный сервант и трюмо «Ликвидировать!». Диваны приказывалось «Перетянуть!». Мира виновато следовала по пятам специалиста в недвижимости, и пыталась отстоять всё, на чем ее родные сидели, спали, обедали. Но риэлтор был неумолим: «Это старье не нравится платежеспособным арендаторам!»
– Зато оно нравиться мне. – Блеяла Мира.
– Допускаю, в вашем возрасте принято цепляться за прошлое, экономить и оправдывать это особой энергетикой вещей.
Исполнение приговора риэлтор решил не откладывать, он распахнул обе створки входной двери, в квартиру строем вошли шесть грузчиков в одинаковых рабочих комбинезонах с надписью «ГрузовичкоФ» и к табличкам риелтора принялись раскладывать свои. У зеркала в дубовой оправе они заспорили и даже подрались. Оказалось, что каждый хотел забрать эту рухлядь себе.
Мира догадалась – что это не грузчики с риелтором, а банальные грабители, один уже нес барный стул к лестнице. Его следовало остановить, но как в банде семь человек, а она одна.
– Поставь на место! – Приказала она Грузовичкофу со стулом, парень замер как вкопанный, даже не моргнул. Окрыленная первым успехом она громко крикнула: