Джин в наследство

Мастерство приходит с опытом, любой школьник на таких участках просто поднимется, опираясь на педали и преодолеет препятствие без особого ущерба. Но только не Маня. Припарковав двухколесного друга в гараже, она доплелась до дома, плюхнулась на диван и приступила к мысленной инвентаризации всех частей собственного тела. Болело абсолютно все, и все же она гордилась собой, даже тогда, когда к вечеру подскочила температура, она с любовью вспоминала свой красный спортивный велосипед, который подчинился ей. И пусть сначала неуверенно, но она двигалась по дороге, прямиком в детство.

Велопрогулка завершилась ужином, но ужин прервал звонок из полиции Латвии. Представившись, следователь поинтересовалась знакома ли Маня с неким Павлом Новаком, 88 года рождения, и давала ли она ему копию паспорта и доверенность на пользование ее счетами в двух банках.

Следователь говорила с характерным латышским акцентом, в голосе звучало участие. Маня не на минуту не усомнилась, что звонит ей сотрудник полиции. И все равно не сдержалась, когда услышала про 10 000 евро, которые намеревался снять с ее счетов мошенник Новак.

– Сначала их надо туда положить, – давясь смехом сообщила она стражу порядка. Следователь выспросила все и о том, что после операции Маня пока приехать домой не может, со счета оплачивает только интернет, телефон и квартплату. Полицейская записала беседу, переключила Маню на менеджера банка, тот спросил какая ориентировочно сумма на ее валютных счетах. Услышал, что есть счет еще и в Сбербанке.

– Там только пять. – Озвучила Маня и заскучавший было менеджер мигом воспрял.

– Тысяч?

– Нет штук долларов.

После этого пояснения интерес к Маниной персоне пропал.

В день этого разговора как раз казнили памятник советским освободителям Риги, и патриотические российские каналы с надрывом кричали о скором переселении русских в концлагеря. Как-то это не билось с личным Маниным опытом, и она занесла заботу полиции о ее счетах в актив дружественных поступков, к русским. Поставила условный плюсик, порадовалась – к латышам и Латвии она относилась и с благодарностью, и с теплом. 16 лет жизни там были и счастливыми и комфортными. И тут же забыла о мошеннике Новаке.

Поделиться своими соображениями с Глебом она решила немедленно, муж закончил трапезу и уже уселся за компьютер. Маня подошла и собралась рассказать о неизвестном Новаке, который, вот смех то, собирался стащить с Маниного счета 10000 евро. Дурилка.

– Кто это? – спросила она Глеба и ткнула пальцем в черную полированную фигурку.

– Я думаю, джин. – Спокойно ответил Глеб.

– Он чей?

– Наверное, наш.

– Я видела его вчера на комоде, потом куда-то исчез, думала это чей-то артефакт, и ты забрал его, чтобы вернуть хозяину.

– Никуда я его не забирал. Сел работать вижу, сидит и смотрит.

– Ты хочешь сказать, что сам этого барабашку на подоконник не ставил?

– Он не барабашка. А ставил я его на комод.

Маня замолчала на минуту, а потом развернулась и пошла на кухню. Настало время поговорить, заварить кофе, сесть за стол и разобраться разом во всех странностях.

Приготовив бутерброды, разложив на блюде конфеты и зефирки, Маня добавила в чашку мужа молока и позвала Глеба.

Она расскажет мужу, как потеряла возможность двигаться, и кто-то стоял за спиной и дышал прямо в шею. Как во время уборки протерла сначала подоконник, и там никакого джина не было, а потом убралась на комоде, там все оставалось на месте и лампа и портрет, и диктофон, а от фигурки осталось только пятно. Странности в доме начались после исчезновения Глеба в гараже, и с этим надо разобраться.

Сели, закурили, сделали по первому глотку и тут из соседней комнаты раздался ровный звук зуммера, Глеб поперхнулся, в глазах промелькнул испуг. Маня вскочила и понеслась в кабинет, звук шел с подоконника, она протянула руку к джину, собиралась посмотреть не спрятан ли у фигурки крохотный транслятор. Ничего похожего в гладких боках и голове с ушками не обнаружилось. Но звук исчез сразу, как только джин оказался в ее ладошке. И она сразу же почувствовала тепло, не обжигающее, но чувствительное. С барабашкой она вернулась к столу и поставила его рядом с плетеной корзинкой со сладостями.

Глеб уставился в глаза странному предмету и рассказал Мане о том, что обнаружил в погребе второй уровень, спустился и потерял там сознание. Очнулся с джином в руке, выбрался, а ворота закрыты. Маня слушала, недоверчиво качала головой – никакой дополнительной двери в погребе она не видела. Могла, конечно не заметить. Но слушая мужа поняла – его история до последней буквы правда. Джин сидел на столе и казалось внимательно и как-то тревожно следит за беседой супругов.

Как только Маня с Глебом решили отправиться в гараж, чтобы найти секретную дверь, Манина кофейная чашка звякнула по блюдцу, и чуть было не упала.

– Не шали и ничего не бойся – Обратилась она почему-то к джину. – Ты останешься дома, хочешь на окне, хочешь на комоде. С полной свободой передвижения.

Джин молчал, Глеб утвердительно кивал. Маня убрала со стола, отнесла фигурку на комод. Они собирались немедленно, прямо сейчас отправиться в гараж, забрать портрет и осмотреть странное помещение. Не получилось. Звонок от племянника застал буквально на пороге, а Глеба задержало сообщение от Князя, одноклассник из Украины запросил связи. Одноклассник рисковал каждый раз, когда выходил на связь с Глебом. Значит сейчас появилась возможность и надо обязательно поговорить. Муж ушел на балкон, Маня с телефоном на кухню.

Поприветствовав племянника, она наконец спросила где он пропадал целых полгода… Узнал, что Маня в больнице, приехал в Москву, в палату Мишку не пустили, сама она еще не вставала. Поговорили по видеосвязи, стоило ли ради этого лететь в Москву? Не виделись они 10 лет, Маня двумя днями приезжала в Питер, но до Мишки не дозвонилась. А потом прямо с поезда попала в больницу. Там никаких звонков Маня не принимала – в реанимации телефоном пользоваться нельзя, о тяжелом состоянии племянник узнал от мужа. Навестил в больнице, позвонил пару раз из Питера – о себе говорил кратко: «Все отлично». От родных Маня знала его историю – третий развод, снимает квартиру. Маня собиралась как поправиться поговорить с племянником, но он пропал куда-то.

Откладывать свои вопросы Маня не стала. И выяснила – полгода Мишка воевал. Вот приехал домой на побывку, дочь обрадовалась, два дня от отца не отходила. Жена включила железную леди и молчала как загороженная. Маня слушала, вздыхала сердце буквально обливалось кровью. Строить семейные отношения большое искусство, Мишкины родители идеалисты, отец музыкант, мама служила таланту беззаветно. Воспитывала в сыне уважение к женщине, убеждала, что слабый пол нуждается в заботе. Убедила и вот итог.

Парню 43, с 17 остался без родителей, ответственный, рукастый, отзывчивый, симпатичный, крепкий, надежный. Прямо подарок, заворачивай в фольгу и преподноси самой хорошей девушке идеального мужа. Правда девчонки тоже не дуры и без теткиного участия хватали Михаила и без лишних сомнений тащили в ЗАГС. А потом спотыкались о его бескомпромиссность и требовательность. Максималист требовал в доме идеальный порядок, пол такой чистоты, чтобы ходить босиком и только в белых носках. Никаких питц, а шаурма – гастрономическое преступление. Подъем в 7.00 – тридцать минут на пробежку. Конечно, племянник поощрял своих избранниц и букетами, и ювелиркой, и конфетами, но распекал так, что шоколадкой можно и подавиться. Два брака рухнуло без особого ущерба, третий с серьезными потерями, самыми болезненными для каждого питерца – родительскую квартиру на Чернышевской Миша разменял. Оставить жену лимитчицу с носом он мог, но сын трех лет от роду остаться без крова не должен. Очередная жена, сунув под мышку увезла малыша к родителям под Херсон. Михаил помучился пару месяцев, вызвал непутевую бывшую, разменял родительские апартаменты, отремонтировал двушку, обставил и перевез – сына с мамой в двухкомнатную на Малом проспекте, сам перебрался в студию на Монетной.